Сердцецветы для охотницы

– Чего ты вообще под моим окном забыл? Сидишь теперь ни живой ни мертвый!

Войко упрямо молчал. Сжал губы так, что они побелели. Ссутулился весь, сгорбился, точно сухая коряга. Темные волосы упали на бледный лоб, закрыли глаза.

Руслана шумно вздохнула, набрав полные легкие прохладного воздуха. Пахло древесиной, мылом и спящим жаром нетопленой бани. И что теперь делать? Как выбираться? Окон в мыльне нет, а в предбаннике – одно, совсем крошечное под потолком. В него разве что рука пролезет.

Мысли были тягучими, как смола. Руслана с детства ходила в баню, а потому знала ее как свои пять пальцев. И сейчас это не утешало, а наоборот – внушало отчаяние. Ведь выход отсюда только один.

– Слушай, – спустя долгие раздумья, Руслана заговорила первой, – у меня есть идея, как выбраться.

Войко впервые за время их молчания пошевелился. Глянул на нее с сомнением.

– Нас без еды не оставят. Так ведь? Нам же здесь весь день и вечер сидеть.

Войко медленно кивнул, и в его темных, как сажа, глазах зажегся интерес.

– Предлагаешь притвориться голодными, попросить принести еды и… напасть?

– Мы не будем ни о чем просить, – отрезала Руслана. – Это лишь вызовет подозрения. Сейчас лучше сидеть и ждать, а когда дверь откроется – действовать сообща.

Войко хмыкнул, задумчиво потер идеально выбритый подбородок.

– Даже если вырвемся, что дальше? – спросил недоверчиво.

– Дальше?..

– Конечно. Представь, мы сбежим из бани, окажемся снова на воле. Но о нашей помолвке, – он скривился на этом слове, и Руслана не могла его осуждать, – знает уже пол-Хрусталя. Что будешь делать?

Руслана не заглядывала в своих чаяниях настолько далеко. Пока что самым сложным для нее был побег. Потому все, что ждало за ним в случае удачи, было неясным, как воспоминание о растаявшем снови- дении.

Под пристальным взглядом Войко она впервые задумалась о дальнейшем плане. И думы эти не принесли ничего, кроме разочарования.

– Ну? – Войко поднялся с лавки. Как бы невзначай постарался выглянуть в тонкое окошко под потолком. – Что надумала?

– Я бы могла пойти к отцу. Он бы меня понял, – нехотя выдавила Руслана и тут же устыдилась этих слов. В мыслях они звучали не так нелепо. Не так наивно.

– Если хотим избежать свадьбы, то у нас только один путь – побег.

На лицо Войко упал луч, пробившийся в узкое окошко. В его свете темные глаза сверкнули, как драгоценные камни. Точь-в-точь такие же, как каменья в украшениях, которыми торгует отец Войко, путешествуя по соседним деревням и городам.

Сейчас Войко не казался безжизненным увядшим цветком, тонким и слабым. Он расправил плечи, вмиг стал жестким и уверенным, как стрела, летящая точно в цель.

Но Руслана свой пыл растеряла.

– Я не хочу убегать из Хрусталя, – честно призналась она. – Здесь мой дом. Семья. Любимый лес.

Уголки губ Войко медленно потянулись вверх. Грустная улыбка трещиной расколола его лицо.

– Я так и думал. Твой план не более чем прихоть, которая ни к чему не приведет.

«Трусиха», – прочитала Руслана в его глазах и вспыхнула от стыда. Стыда за саму себя.

– Можно подумать, ты готов вот так просто распрощаться с родным домом, друзьями и семьей. Ты-то сам готов бежать?

Войко не ответил. Молча сел на лавку, скрестил руки на груди и низко опустил голову. «Да» или «нет» – оставалось только гадать.

Руслана принялась нервно ходить по тесному предбаннику от одной стены к другой. Каблуки гулко стучали о деревянный пол, отмеряя утекающее время.

Что же делать? Что?..

Вскоре Войко, похоже, устал от метаний Русланы и, лишь бы та хоть на мгновение остановилась, спросил:

– Почему ты не хочешь выйти за меня?

– А почему я должна этого хотеть? Мы хоть и общаемся с детства, но я плохо тебя знаю.

– Мои родители женились, зная лишь имена друг друга, – хмуро поделился Войко.

Руслана едва сдержалась, чтобы не признаться – ее тоже. Моймир часто рассказывал, что судьба не подарила ему и Бояне сердцецветов. Да и знакомы они не были. Их поженили родители.

«И ничего! Построили семью, полюбили друг друга, двух дочерей вырастили», – часто говорила матушка, но эти слова Руслану нисколько не успокаивали.

Она не хотела, чтобы ее жизнь повторила родительские судьбы. Не хотела свыкаться с кем-то, пытаясь его полюбить.

– Странно, что ты не хочешь даже попытаться. Отчего не предложишь пожениться, но мужем и женой только на людях притворяться? Я ждал таких уго- воров.

– Это неправильно. Да и не люблю я тебя, Войко, чтобы за этот брак цепляться. Неужели моих чувств для отказа недостаточно?

– А как же сердцецветы? – упрямился юноша.

Руслана заметила в глазах Войко хитрый блеск и устало покачала головой:

– Насмехаться надо мной вздумал? Только мы с тобой в одной лодке сидим. А сердцецветы… Недоразумение какое-то. Ошибка.

Войко согласно хмыкнул, и Руслана осмелилась спросить:

– А ты? Почему не хочешь нашей свадьбы?

Она не рассчитывала на честность. Думала, что ответ Войко почти повторит ее собственные слова. Но сын торговца вдруг признался:

– Я не получил ответ на письмо, – голос его чуть дрогнул, выдавая напряжение. Войко коротко глянул на Руслану, но быстро отвел глаза. В их обсидианах дрожали слезы.

Руслана удивленно моргнула. Медленно приблизилась к лавке и вновь села подле «нареченного».

– Что за письмо? – видя волнение юноши, она добавила: – Может, ответ еще придет.

– Если женюсь на тебе, для него будет уже поздно, – с обреченностью смертника выдохнул Войко.

Сердце Русланы оборвалось. Безмолвная правда открылась ей со всей ясностью.

Войко влюблен в другую. В девушку из другого города. Наверняка они познакомились, когда Войко в очередной раз путешествовал с отцом, помогая с товаром.

И еще – эта девушка явно не из низшего сословия, раз умеет читать и писать. Иначе как влюбленным тайно обмениваться письмами?

– Ты умеешь читать?

– И писать тоже.

Руслана умела только читать, и то не слишком хорошо. Потому слегка завидовала Войко, но одновременно с тем – сочувствовала ему. Жить в незнании тяжело. Войко прогневал возлюбленную? Она нашла другого? Или просто письмо затерялось в пути?

Вот почему Войко ходил белее смерти. И вот почему у него были более весомые причины бежать от этой свадьбы. Бежать от Русланы.

– Если ты сбежишь, я останусь опозорена. Ни один мужчина больше не возьмет меня в жены, а горожане станут сторониться.

– Знаю. Потому и зову тебя бежать вместе.

Руслана понимала, почему Войко хочет уйти. Она даже не могла просить его отказаться от затеи, потому что это было эгоистично, неправильно. В отличие от Русланы, Войко любил и стремился спасти эту любовь.

Руслана же хотела спасти только себя.

– Ты потому сегодня у меня во дворе оказался? Собирался бежать к своей возлюбленной?

Войко не стал отнекиваться и честно кивнул:

– Отец только через седмицу туда вновь собирался. Я не мог столько ждать.

«Не мог. И сейчас не станет», – с горечью подумала Руслана.

Увидев, как переменилась в лице дочка охотника, Войко сказал:

– Знаешь, у меня тоже есть план. Я все еще предлагаю бежать вместе, но не сегодня. Нужно притвориться, что мы смирились, что все хорошо и мы согласны на свадьбу.

– До нее всего несколько дней, – сокрушенно покачала головой Руслана.

– Мы используем их, чтобы убедить родных – противиться не станем. Так будет проще сбежать. А еще – это время тебе на раздумья. Я не смогу остаться, Руслана, но мы можем уйти вместе.

– Но тогда мне придется оставить Хрусталь и старую жизнь. А как же мои родители? Отец умрет от горя, если я просто исчезну.

– А если окажешься опозорена?

– Тогда от горя умрет моя матушка, – с тяжелым сердцем поняла Руслана.

Выходит, у нее всего два пути. Остаться без будущего здесь, дома, либо направиться на поиски новой жизни.

– Обещаю, я не сбегу без тебя. По традиции венчание должно быть на третий день от Крашняны. Так что у тебя два дня на раздумья.