Кошка Белого Графа

– Мало? – спросил граф и подложил мне еще куропатки.

Так всегда. Люди думают, раз ты кошка, то овощи не ешь. А я ем, и с удовольствием! Но просительно мяукать, показывать лапой и заглядывать в глаза не буду.

Как видно, проспала я недолго. День был еще в разгаре, снеговые облака разошлись, светило солнце. Ехали мы уже не по реке, а через голую рощу. Неровности дороги карета одолевала плавно, без подскоков и тряски – не знаю, стараниями графа или нам просто везло. Граф, кстати, приоделся: сорочка была застегнута на все пуговицы, а горло прикрыто шейным платком из черного шелка, повязанным по всем правилам салонной моды.

Когда мы разделались с фрикасе, он достал из волшебного сундучка другой сундучок, латунный, от которого шел запах сырой рыбы и тянуло зимней стужей.

Под крышкой в самом деле обнаружилась половина рыбной тушки, мясистой, жирной, из тех, что ловят в северных реках, а потом в бочках, живьем, везут на перекладных к королевскому столу. Но эта рыбина была уже крепко заморожена, и волшебный сундучок умудрился мороз сберечь, непонятно только зачем.

Граф поставил кусок вертикально и, придерживая двумя пальцами за хвост (даже смотреть холодно!), повел вдоль него рукой. Мне почудилось, что воздух в этом месте словно бы надломился, замерцал острыми гранями, а потом с розовато-белого рыбьего бока пошли сами собой нарезаться тоненькие ломтики и ложиться в латунное корытце, сворачиваясь в стружку. Стружка была прозрачная и красиво просвечивала на солнце.

Сбоку корытца имелось второе отделение. Граф достал из него круглую баночку, откупорил, и я чихнула.

– Прости, Кошка. Соль и перец лучшая приправа к строганине. Есть еще горчичный соус, но боюсь, он тебе тоже не подойдет. Угощайся так, – и он переложил мне на тарелочку одну рыбную стружку. – Первейшая строганина в Ригонии. Из сига, выловленного моим приятелем гобром в Йагун-ягге. Прислали прямиком из тамошнего Приюта.

Строганина? Слышала я об этой причуде. Одна из наших заказчиц, мать невесты, жаловалась, что жених одержим затеей поразить гостей нарезкой из мороженой рыбы. Дескать, среди понимающих людей это самый писк. «Предложить почтенным господам сырую рыбу! – сокрушалась она. – Я же со стыда сгорю! Словно мы дикари какие или нищие, ни запечь, ни зажарить не можем». И я была целиком с ней согласна. Ни человеком, ни кошкой сырое есть не буду!

– Не хочешь? – удивился Даниш-Фрост. – Ты не знаешь, от чего отказываешься.

Он вел себя дружелюбно и предупредительно, совсем как вначале. Впору думать, что снежный шар и слова про каторгу и казнь были всего лишь продолжением дурного сна.

Я бы и подумала, если бы встречаясь со мной взглядом, граф не отводил глаза, а его улыбка не казалось нерешительной и… виноватой, что ли.

Когда с обедом было покончено, граф сказал:

– Вижу, силы к тебе вернулись. Не будем откладывать.

Он достал из кармана знакомый замшевый мешочек. В мешочке угадывалось что-то маленькое, заметно меньше снежной ловушки, и я решила пока не беспокоиться.

– Ты неслучайно оказалась на моем пути, – заявил Даниш-Фрост. – Я должен знать, что тебя связывает с Нежей. Не бойся. Если ты в беде, я помогу, насколько это в моих силах. А если совершила что-то плохое… обещаю разобраться и не действовать сгоряча.

Он вытряхнул из мешочка крохотный шарик, сжал его в ладонях, и шарик начал увеличиваться в размерах, на глазах превращаясь в сферу с елками и снегопадом внутри.

Вот теперь самое время для беспокойства!

Солнце мазнуло бликом по гладкой макушке сферы. Я соскочила на пол и закрутилась в углу между графским диваном и дверцей кареты, как делают кошки, выбирая место для облегчения.

Какой густой ворс у ковра. А под ним войлочная обивка. Вывести запах будет ой как непросто!

– Что ты делаешь? – озадаченно произнес граф.

Я присела на напружиненных лапах и отставила хвост.

Отошла на пару шагов, сделала еще круг и посмотрела графу в глаза.

Теперь сообразили, ваше сиятельство?

Сказать по правде, с пола его глаза было видно плохо, зато свой взгляд я постаралась сделать как можно более выразительным.

Право слово, стоило затеять это представление уже ради того, чтобы увидеть оторопь на его лице!

Граф резко дернул шнурок – как только не оборвал? Карета остановилась.

А с какой поспешностью он кинулся отворять мне дверь – словно это я была графиней, а он услужливым лакеем!

В перелеске стояла тишь, снега дремотно гудели что-то про себя, и я без страха выскочила наружу. Граф вышел следом.

– И не стыдно вам, барышня Кошка? – пошутил он, неловко улыбаясь. – Такая милая, такая нарядная – и портить ковер. Нехорошо.

Стыдно, еще как стыдно. Сейчас под шубой, наверно, красная, как редис. Но простите, ваше сиятельство, в вашу ловушку я больше не хочу!

Куст бузины, осинка, еще куст – все тонкие, насквозь прозрачные. И снег, как назло, ровный, ни одного большого сугроба, чтобы прикрыл от глаз мужчин.

– Далеко не уходи, – велел граф.

Он смотрел прямо на меня – не в сторону, не под ноги, не в стенку кареты. Я приподнялась на задних лапах и махнула передней. Отвернись, бесстыдник! Отошла на несколько шагов, оглянулась и снова махнула. Как меня совестить, так он горазд, а самому такт выказать… Понял наконец. Криво усмехнулся, встал спиной.

Кучер на передке утопал в своем тулупе, спрятав нос в воротник.

Я завернула за дерево, у которого намело в три кошачьих роста.

А оттуда дала деру.

Хорошо быть снежной кошкой. Шкурка белая, поступь неслышная, легкая – кажется, не бегу, а лечу… Ой!

Снег, только что стелившийся под лапы мягким ковром, разошелся, открыв мерзлую землю, а потом взметнулся и облепил меня со всех сторон. Перед глазами замелькали серые стволы, синее небо в паутине ветвей, искристый наст, и я поняла, что качусь, заключенная в снежный ком – снаружи только голова и хвост.

Так и прикатилась к черным хромовым сапогам Белого Графа.

Ком рассыпался. Граф подхватил меня на руки, не дав даже встряхнуться, и забрался в карету. Но прежде чем за нами захлопнулась черная лаковая дверь, я увидела, как кучер Сельфан, топтавшийся возле лошадей, бросил взгляд в мою сторону, сплюнул в снег и отвернулся.

Значит, кошкой была – красота, а узнал, что оборотень – и вот как?..

Даниш в это время выговаривал мне:

– Скажи спасибо, что сумел тебя поймать! Куда ты собралась? Думаешь, в следующий раз тебя кто-то спасет? Или хочешь проснуться снежным духом и бегать с детьми зимы в ледяных полях?

Он опустил меня на расстеленную шубу и укрыл меховой полой, хотя замерзнуть я не успела и снега на мне не было – он же своей силой и стряхнул. Но я была в отчаянии, чувствовала себя несчастной и униженной, а от последних слов по коже протянуло морозом, так что захотелось зарыться в густую жаркую шерсть и никогда не выбираться наружу.

Когда граф взял в руки проклятый шар, я так и сделала. Зажмурилась, сжалась в комок. Ну, давай, мучитель!..

– Так вот в чем дело, – донеслось сквозь толстый мех. – Ты из-за этого сбежала? Так его боишься?

Я высунулась и нагнула голову, изображая человеческий кивок.

– Или боишься того, что он может открыть о тебе? – граф сузил глаза.

Хотела оскорбленно покачать головой, а получилось, будто воду с ушей стряхиваю.

Но – о чудо! – шар был спрятан в мешочек.

– У меня был наставник-оборотень, – удивил граф. – В волчьем обличье он говорил со мной мысленно. Ты так не умеешь, верно я понимаю? Давай сделаем вот что. Я буду задавать вопросы таким образом, чтобы на них можно было ответить «да» или «нет», а ты будешь кивать или качать головой. Сможешь?

Не хочу я отвечать на твои вопросы! Но выбор невелик. Я наклонила голову.

– Это Нежа послала тебя ко мне? – начал граф.

Я покачала головой, потом кивнула.

Потому что богиня не велела: «Иди к Белому Графу». Она сказала: «Вон огонек, он укажет тебе путь». А путь привел к его саням.