Страница 18 из 82
Было в этой близости что-то интимное. Не в чувственном смысле, а в человеческом. Мы ведь никого не подпускаем к себе на такое расстояние, кроме самых родных. Тех, кому доверяем…
В горле встал ком.
Пальцы графа, зарывшиеся в мою шерсть, вдруг замерли, в летних глазах сверкнули морозные искры.
– Печать-то на тебе, братец, особая, – выдохнул он, – не людьми поставленная. А я и не заметил…
Казалось, у него голос сел от волнения.
– Ты здесь, Нежа? Пришла посмотреть на болвана, который отдал свой дар недостойному? Карстен молодой дурак, горячая голова, но он честный парень и мой брат. Я не мог иначе и не жалею! Кроме того… может, ты рано от меня отвернулась? – он качнул головой и усмехнулся, внезапно успокоившись. – Знаешь, некоторые вещи лучше не открывать даже богам.
Было до ужаса интересно, что все это значит, но граф обнял меня обеими руками, пробормотал: «Ладно, котик, ты ни при чем. Давай спать», – и закрыл глаза.
Грохнуло в вышине. Страшно, раскатисто. Будто весенний гром или ружейный залп. С шумом взмывали к небесам вспугнутые птицы. Стаи птиц, черных, как грозовые тучи, как пруд далеко внизу. Тучи прорвались ливнем, и черная вода в пруду закипела. Птицы камнями посыпались с высоты…
«Будь проклята ваша магия! – грянул женский голос, сильнее грома, яростнее бури. – Она отняла у меня мужа. Отняла старшего сына… Не спорь! – Женщины я не видела, но взгляд ее давил гранитной глыбой. – Теперь младший погибнет ради твоей силы?»
Я и не спорила. Не могла. Я падала! Черная вода кружила меня и тянула в водоворот. Я захлебывалась, задыхалась…
– Хватит! – вклинился другой голос, мужской, твердый, уверенный. – Рауд, ты не один.
Все занавесилось туманной пеленой, и я соскользнула в сон – обычный, без кошмаров.
А потом я… Нет, не проснулась – очутилась в зимней сказке. Блестели под солнцем сугробы, пушистыми хлопьями кружился в воздухе снег, но исчезал, не достигая земли. На ветвях, одетых инеем, чистили перышки щеглы, под елями резвились белки, а дальше виднелась избушка с расписными ставнями.
Холодно не было. Ни капельки. Словно я в театре и меня окружают декорации. Даже небо над головой казалось куполом из синего стекла. Ноги в легких туфельках совсем не мерзли.
Я присела на корточки, тронув снег рукой. Надо же, какой рассыпчатый. И теплый.
Постой… Что я только что сделала?!
Вслед за всплеском удивления меня омыло пьянящей радостью.
Руки! Ноги! Туфельки!
Я снова человек!
Как, почему – подумать не успела.
За стеклянным куполом, по другую сторону синевы, что-то двигалось – то темное, то светлое. А потом…
– Имя! – прогрохотало небо.
Не гром и не залп. Камнепад в горах, от которого посыпался снег с ветвей и шишки с елок, сорвались в небо щеглы и метнулись прочь белки.
А я… мне куда бежать?
– Как твое имя! – прогудела твердь под ногами.
Я кинулась к избушке. Но мир вздыбился, на пути вырос ледяной утес, а избушка вознеслась на его вершину.
Удушливым валом накатила паника.
– Кто вы? Что вам нужно?
На секунду мелькнула мысль, что ко мне обращается сам Двуликий.
– Кто тебя послал? – пророкотало вновь.
– Ник… то!
Громовой голос давил на грудь, сам воздух превратился в тиски, я даже кричать не могла, лишь всхлипнула:
– Что вы делаете? Мне больно!
– Это потому что твое тело умирает.
Мое тело? Которое?..
– Здесь только твоя сущность, кошка-оборотень. Личность. Душа. Если в ближайшие пару минут ты не вернешься в одно из своих тел, а ты не вернешься, пока не скажешь правду… Зачем ты проникла в мой сон?
– В чей сон? Я никуда не проникала, я просто спала!
– Нежа велела тебе занять мое тело?
– Что?! Снежа? Нет!
– Тогда для чего ты осталась кошкой? Почему не обернулась человеком?
– Потому что не могу! Меня околдовали.
– Ложь! Нет такого колдовства!
Все полетело кувырком. Елки, избушки, ледяные утесы закружились в снежных клубах. Или это меня качало, несло и подбрасывало?
– Не надо! Перестаньте! Пожалуйста!.. Мне плохо, я задыхаюсь! Хватит!..
И все закончилось.
Упал мрак, я вздохнула полной грудью и под шум крови в ушах уплыла в бездонный омут, где было тихо и покойно…
Глава 6,
полная подозрений, опасений и домыслов
Кошка спала, и Рауд перенес свое сознание в ловушку. Это было проще, чем погружать себя в принудительный сон – и определенно безопаснее. Постороннего, даже сновидца, родовая ловушка без ключа не впустит. А тело, оставленное без защиты… Кошка сейчас не в силах дотянуться до собственного хвоста, не то что причинить вред человеку.
Ее крик до сих пор стоял в ушах.
Женщина. Кошка. Оборотень. Надо же было так ошибиться…
Рауд покачал головой.
Отец появился сразу – будто ждал его. Наверняка ждал. Высокий, худой, слегка нескладный, сумрачно-карие глаза смотрят пристально, огненно-рыжие волосы по обыкновению всклокочены. Только маме удавалось превратить это сорочье гнездо в прическу, подобающую владыке стихий, графу и члену Королевского Собрания. Ныне рядом с отцом не было никого, кто следил бы за его видом, и Рауд втайне радовался этому.
За месяцы, прошедшие с их последнего разговора – с их крупной ссоры, что там говорить, – в отцовских вихрах прибавилось серебряных нитей. И ни одна не указывала на владение фамильной силой. Бывший граф Дагрун Даниш-Фрост, утративший право на родовое имя после ухода в Гнездо, родился с сильным даром сновидца и без малейшей предрасположенности к магии зимы.
– Ты появился как по заказу, – сухо заметил Рауд. – Следил за мной? Мы же договорились – в мои сны ты без спросу не суешься.
– Тебе снился кошмар, – брови у отца тоже были косматыми и сейчас сошлись над переносицей как два рыжих медведя над выступом скалы. – Ты опять не закрылся. Забыл? Или поленился?
– Не видел смысла.
Отец сам учил, что проникнуть в чужой сон извне, если спящий не задерживается на одном месте дольше полусуток, практически невозможно.
– Чужих рядом не было. Людей, – Рауд криво усмехнулся. – Но ты прав, я учту урок.
– Где ты подцепил эту тварь? – отец неопределенно мотнул головой, указывая за пределы ловушки.
Рауд рассказал, как ощутил искорку жизни посреди терзаемой бураном ледяной пустыни – будто укол иглы в сердце.
Пока он говорил, на поляне, укрытой уютным снежком, возникло кресло, словно вырезанное из огромного пня. Отец уселся в него, как король на трон. Рауд сотворил себе обычное – вроде тех, что имелись в Даниш-хузе. Материя сна плохо подчинялась ему, но внутри ловушки их с отцом силы были почти равны.
Когда рассказ дошел до личной печати богини, отец вздохнул с видимым облегчением.
– Все-таки она не оставила тебя, – его глаза зажглись, как праздничные фонарики. – Я надеялся на это. Даже сейчас ты стоишь десятка бездарей на службе у Альрика…
Рауду с детства твердили, что уже пять поколений не появлялся на свет маг зимы с более сильным врожденным даром.
– Я не осуждаю тебя, – отец пытливо глядел ему в лицо, – я потерял это право. Мне не по душе твой выбор, но я на твоей стороне, что бы ты ни сделал и что бы ни планировал сделать…
Фраза оборвалась на вопросительной ноте.
– Спасибо, – Рауд притворился, что не понял намека.
Отец на миг сощурил глаза и медленно кивнул. Уход от ответа – тоже ответ, а то, что знает один сновидец, знает все Гнездо.
– Как мама? Как Карстен? – отцовский голос дрогнул.
– На прошлой неделе пришло письмо. Они в Нотьеше. Посмотрели Веррианский дворец и водопады Гроха. Собираются в Тиенну.
Мама не отвечала на отцовские письма, только время от времени справлялась у Рауда о здоровье мужа.
– Она никогда не простит меня, – отец тяжело вздохнул. – И ты тоже.
– Мне не за что тебя прощать.
Рауд мог бы сказать, что двадцать два года – слишком мало, чтобы заморозить себя в вечной зиме. Что после окончательного принятия дара все краски жизни для него словно запорошило снегом. Это Альрик почти не изменился, лишь стал чаще заводить новых любовниц. А для зимней стихии нужно созреть.