Учитель

— Значит я вру? Хорошо. Мама отпусти меня. — Екатерина отпустила дочь. Полина вышла и скоро вернулась. Открыла ноутбук, лежавший тут же на столе, вставила флэшку и запустила видео. Посмотрев его, Екатерина, Глеб и ещё две сестры, Светлана с Кристиной уставились на Алину.

— Аля, это что такое? — Спросила мать свою дочь.

— Ничего. Просто поцелуй. Мама, я уже взрослая девочка, в отличии от Полины. Мне 23 года. И да, мне Макс тоже нравится. И я знаю его гораздо больше, чем Полина. Я с его сестрой вместе учусь. И видела Макса раньше.

— Но так нельзя, Алина! Ты же прекрасно знаешь…

— Что я знаю? Что Полинка влюбилась? Боже, какое событие! Только ей рано ещё. Пусть школу закончит, для начала. В институт поступит, отучиться, хотя бы три-четыре курса, а потом о какой-то любви говорит. И вообще, я уезжаю. Помогла сёстрам с братьями, спасибо, благодарности не надо.

— Убирайся. Я тебя ненавижу. Ты мне не сестра.

— Полина, ты что такое говоришь? — Катя всплеснула руками. Глеб, Светлана и Кристина очень нехорошо смотрели на свою старшую сестру. Это ещё остальные шестеро не знали. Алина побледнела и выскочила из комнаты…

На следующем уроке, продолжал игнорировать Литвиновых. Работал с остальными. Полина не тянула больше руку. Сидела уткнувшись в учебник. И вообще она была какая-то… Даже затруднялся определить её вид. Словно отгородилась прозрачной стеной. Ну и хорошо. Не Литвиновы получили две четвёрки и одну тройку. Тоже не плохо. Двоек сегодня не было. Оглядел класс, усмехнулся.

— Записываем домашнее задание. — Продиктовал. Подошёл к Полине. Она упорно не смотрела на меня. Очень хорошо. — Все свободны. Остаются Литвиновы, не все, только Полина, Светлана и Дарья.

Когда класс свалил, посмотрел на трёх сестёр.

— Итак, мадемуазели. Полина, давай дневник. — Она подняла на меня глаза и впервые посмотрела мне в лицо.

— Зачем?

— Как зачем? Ты меня удивляешь, дорогуша. Получаем заслуженную оценку. Мы же идём на золотую медаль!

— Я не дам дневник.

— Это почему? Учитель потребовал дневник. Ты обязана мне его отдать. Тебе что, пятак не охота получить?

— Нет, не охота.

— А мне всё равно, что тебе охота, а что нет. Ты же хотела этого так сильно. Получи и распишись, как говорится, не отходя от кассы.

— У меня нет дневника.

— Серьёзно? — Она кивнула и поправила на переносице очки. Я вспомнил про свои, тут же надел их. — Хорошо. Но я всё равно поставлю пятёрку, в журнал! Так что, дневник не имеет большой разницы. Или ты не согласна?

— Не согласна.

— А ты на меня директору пожалуйся. Вот смеху будет. Я думаю вся школа ржать над тобой начнёт, Полиночка, принцесса наша. — Полина отвернулась.

— Так, дамы! — Посмотрел на двух других сестёр. — С вас лично, на следующий урок, принести мне самостоятельную работу. Это по-мимо домашки. Вот вам листки с заданием.

— А почему только нам? — Спросила Светлана.

— А потому, что я так захотел, Светочка, душа моя, спортивная! Не нравится? Тогда претензии так же к директору, что я вам лишнее задаю. И не надо так на меня смотреть. Там ничего сложного. Я, девочки дорогие мои, выполняю обязательство по сделке, заключённые с вашей семьёй. А самостоятельная работа, это больше для отчёта. Если меня спросят, за что я вам ставлю оценки. Андестен, красавицы?

— Мы не заключали никакой сделки. — проговорила Полина, вставая из-за стола.

— Ошибаешься, Полина. Заключали.

— Не мы.

— Мне нет разницы с тобой её заключать или с твоей старшей сестрой. Вы вся одна бражка. Свободны.

Вечером, когда подошёл к своему подъезду, меня там ждала Алина. Увидев меня, встала с лавочки.

— Кого я вижу, сама Алина Литвинова. Собственной персоной! Чем могу, мадам?

— Слушай, Макс, хватит ломать комедию. Ты же специально проиграл.

— Почему ты так решила, душа моя?

— Только не надо, Макс. Я прошу тебя. Короче, сделка отменяется.

— Короче дело к ночи, Алиночка. Что значит отменяется?

— А вот так, отменяется. Если по твоему утверждению я выиграла, значит я вправе и закрыть сделку, отменить её. Не надо ничего, Макс. Я так хочу.

Я подошёл к ней вплотную. Очень близко. Чувствовал её дыхание. Классный у неё парфюм. Вдохнул демонстративно глубоко.

— Детка, ты потрясающе пахнешь. Так женственно и сексуально, что я сейчас из штанов выпрыгну. — Аля отстранилась.

— Перестань. Это уже не смешно, Макс.

— Конечно, не смешно. Когда сделка заключена, она должна быть выполнена. И плевать что ты там хочешь, а что не хочешь. Я же тебя предупреждал. Предлагал подумать. Но ты отказалась. Стала настаивать. А сейчас, когда механизм запущен на всю катушку, ты вдруг врубаешь заднюю? Нет, дорогая Алина. Так дела не делаются.

— Что ты задумал?

— Угадай. У меня очень богатый арсенал шуток, в том числе и не очень смешных.

— Макс, пожалуйста. Я уже разругалась с братьями и сёстрами.

— Это твои проблемы. Надо головёнкой думать было раньше. Станцевал бы я тебе стриптиз у себя дома и разошлись бы краями, милая моя. Но, увы, ты выбрала другое.

— Послушай, Вольский. Ты хочешь трахнуть меня? Ну так давай.

— Что, правда? Без всяких условий?

— С условием. Ты прекратишь сделку.

Улыбнувшись, достал из кейса плоскую бутылку коньяка.

— Купил по дороге. Хочешь глотнуть?

— Зачем? — Аля смотрела на меня насторожённо.

— Для расслабона. Ну так как? — Спросил её, свинчивая крышку.

— Пошли к тебе, там и выпью.

— Ну, Аль, ты какая-то не современная. Дома и дурачок выпьет. Мне больше по приколу на троих сообразить, возле подъезда. Но, так как третьего не наблюдается, сообразим на двоих. Потом песни попоём?

— Макс, ты что издеваешься надо мной? Прикалываешься?

Я сделал глоток из бутылки. Погонял коньяк во рту, глядя на девушку. Проглотил.

— Не плохое фуфло. Не отравишься… Вроде. — Сказал ей и той рукой, в которой держал бутылку, обнял её за талию, притягивая к себе вплотную. Она сначала дёрнулась, но потом затихла. Прислонился своей щекой к её. — Аль, у тебя такая кожа нежная, бархатистая, как у спелого персика. — Взял мочку её уха губами. Поиграл ей, отпустил. Зашептал ей в розовое, чудное ушко. — А какие у тебя губы, Алечка, сексуальные. Только стоило мне представить, что ты ими можешь сделать, для удовлетворения обжигающей страсти, я готов разорваться на тысячу кусочков. Меня просто распирает от желания. Я же тебе нравлюсь, да Аля? Не отпирайся. Я это заметил ещё в прошлый раз. Уверен, ты даже намокла. Мы с тобой отличная пара. Полностью совпадем в сочленениях, оказавшись в постели, поверь мне. А это что значит, сладкая моя?

— Что? — Хрипло ответила она. В её голосе чувствовалось возбуждение. Какая милая девочка.

— А это значит, желанная моя, что ты хочешь и рыбку съесть, и на морковку сесть? Ай-яй-яй, дорогая.

Алина замерла, потом дёрнулась и оттолкнула меня. Смотрела с яростью в чудных глазах.

— Ну ты, Макс, и сволочь!

Я рассмеялся. Сделал ещё глоток. Занюхал рукавом куртки.

— Какие вы горячие, Литвиновы. Прямо жуть.

— Кто это ещё горячий? Ты что несёшь? — Глядя на меня с тревогой, спросила Алина.

— Как кто? Ты же прекрасно знаешь. Вот например твоя младшая сестрёнка. Полиночка. У меня просто слов нет, какая она шалунья. Вы все Литвиновы шалуньи! По груди меня гладила. Даже поцеловала. В трусы мне залезла, проверила, хороший я самец или нет. Ей понравилось. С её точки зрения, очень хороший. Так ведь, Алина? Я ничего не перепутал? — Девушка побледнела. Я удовлетворенно кивнул. Сделал ещё глоток. — Будешь? Хорошо подумай.

— Давай. — Взяла у меня бутылку и глотнула. Закашляла. Я слегка постучал ей по спине.

— Это ничего, вторая пойдёт лучше, а третья как по смазке… Кстати. Полиночка мне желание должна. Ты же в курсе.

— Что ты хочешь с ней сделать, Макс?

— Это будет очень хорошее развлечение. Тем более, ей 18 исполнится. А губки у неё не хуже твоих, Алечка. И кожа тоже, как спелый персик. И ножки, что надо. Вы, Литвиновы, вообще хорошо у папы с мамой получились.