Незабытая

— Постарайся уложиться за десять минут, у меня нет времени.

Снова моя маска безразличия. Понимаю что должна… Нет! Обязана ненавидеть этого человека, но душа предательски покалывала. Глядя на него, моя человечность брала вверх над ноющей обидой.

— Ксюх, у меня не было и дня чтобы я не вспоминал о тебе и о том как я с тобой поступил, я сожалею. Искренне сожалею, ты же видишь сама, жизнь меня за все наказало, за все то дерьмо, которое я натворил в своей жизни.

— Ближе к сути, Антон. Что ты вообще здесь делаешь?

Произнесла холодным тоном. Ведь действительно… Кладбище, не место для тусовки заядлых мажориков.

— К родителям приходил. Они погибли пару лет назад, из-за меня погибли…Когда я очередной раз наглотался дури в клубе, в меня поймали, они ехали ко мне… Но не успели..

— Мне жаль.

Поворачиваюсь к нему. На лице адская боль. Вижу как по его щеке скатывается одна скупая слеза. Совсем для него не свойственно такое явление. Да что это такое со мной? Почему так щемит сердце. За кого? За человека который растоптал и уничтожил меня… Он медлит, не решается говорить, но потом вдруг его прорывает, как самый болезненный нарыв.

— Не стоит, сам виноват. Разговор не об этом. Я… Виноват перед тобой… Очень виноват… Тогда, на моем дне рождении, Ксюх… Ты не виновата ни в чем. Это все мы…

Встаёт со скамейки и становится напротив, смотрит на меня сверху вниз. А во мне сейчас поднимался бешеный ураган злости…

— Что, вы?!

Впиваюсь в него своими пронзительными глазами.

— Мы все подстроили. Мы разрушили твою жизнь… Прости… После того что мы сделали, меня как будто карма настигла… Вылетел из универа, начал просаживать все бабки, влез в долги…. Порошок… И так по кругу…

— Ещё короче, Антон.

Больно снова окунаться в этот сущий ад, сухо выплевываю, будто хочу откреститься поскорее от него и этих воспоминаний.

— Да… Загремел в участок, светил срок… Думал родители отмажут, но не получилось, не доехали. Потом, помочь было некому, загремел на нары, просидел там около 4 лет, вышел…. Ничего нет… Ни денег… Ни жилья… Всё забрали за долги пока мотал срок…

С каждым новым словом ему было все труднее и труднее говорить. Сухой кашель, который буквально раздирал его горло изнутри. Отдышка… Которая сковывала его движения, перерастала в хрипы. Но он не замолкал ни на минуту..

— Потом вышел, люди шугались как от прокаженного, словно убогий стоит перед ними. А потом узнал что болен… Серьезно болен.

— Почему не обратился за помощью, зная наверняка кем я работаю?

Обращаюсь к нему. Я не бездушная тварь… Прежде всего я врач, помогла… Конечно бы помогла, даже ему. Что и пытаюсь сейчас до него донести.

— А ты бы помогла? Не отослала бы куда подальше?

Антон глубоко вздохнул и на пару секунд прикрыл глаза.

— В этом и есть между нами разница, Антон…

Горько усмехается, видимо все понимает по моим глазам.

— Ксюх, мне уже ничего не поможет, четвертная стадия, злокачественная. Даже в операции нет смысла… Да и вообще больше нет ни в чем смысла… Послушай… Тогда, это все подстава была, ты не изменяла… Ты ни в чем не виновата, вас обоих напоили, а потом… Потом ты сама все прекрасно понимаешь что произошло, ты в отключке, Марк тоже, не составило труда все красиво разыграть.

— Алиса…

Прикрываю свои веки, чувствую как по щеке бежит небольшая дорожка соленых слез.

— Она… Ей нужен был Марк, ну, а мне… Мне такому всему из себя крутому посмели отказать. А сейчас посмотри на меня… Ничтожество, которое передвигается с трудом.

Неожиданно, Антон глухо падает передо мной на колени, а я замираю на месте… Обреченно обхватывает мои колени своими тощими руками и сжимает крепко как только может. Но я прекрасно ощущаю его слабость в мышцах. Конечно захват очень слабый. Но я словно приросла к сырой земле, не могу сделать и шагу.

— Ксюх, я тварь… Бездушная тварь, которая не заслуживает прощения… Ho я прошу тебя, мне нужно знать что ты простила… Знаю, невозможно, но прости меня… Я за все получил сполна, мне от силы осталось месяц, максимум три… Скажи что прощаешь?

Чуть ли не задыхаясь он взмолился, своим лбом вдавливаясь в низ моего живота. У меня началась настоящая паника. Я начинала задыхаться от ужаса.

— Антон, встань с колен, я прошу тебя, не нужно.

Цепляюсь ледяными пальцами за его осунувшиеся плечи, нервно сглатываю. Пытаясь помочь ему встать на ноги, но он непреклонен, все так же упорно стоит на коленях. Его дикий кашель не прекращается, понимаю что ему плохо. Но он не прекращает никак свою исповедь.

— Ксюх, каждый гребанный день мне снятся кошмары, сука! Как же мне страшно, я спать не могу… Даже обезболивающие не помогают, живой ходячий труп… Прости… Молю… Умоляю… Прости..

Прикрываю глаза. Обхватываю ладонями лицо и не могу… Не могу вынести это признание. Глаза моментально налились непрошеными слезами с новой силой. Опустив руки, подняла голову к небу… Вот тебе и знаки судьбы… Когда же закончатся эти душераздирающие для меня муки?

— Ну вы только посмотрите на них, какая трогательная сцена.

Слышу знакомый голос который болезненным накатом прошелся по мне. Марк… Стоит напротив, так близко, что я ощущаю аромат его парфюма. Весь в черном и с огромным букетом красных роз в руках. Встречаюсь с холодными глазами, которые сейчас меня погружают под этот же мраморный памятник.

— Ты теперь преследуешь меня? Ты то что здесь делаешь?

— Не нужно мне «тыкать», Ксения Игоревна, как мне показалось, у нас с вами нет настолько близких отношений, поэтому…

Впивается в меня безжалостным взглядом, готов разорвать на месте. Ладонями утерев слёзы, я все же помогла встать на ноги Антону, не обращая внимания на презрительный взгляд Марка в нашу сторону. Понимаю что Антону тяжело стоять. Гребанное сочувствие… Приобняв его за плечи, снова посмотрела на Марка.

— А я как посмотрю, здесь встреча старых друзей… Неужели решил рассказать ему..

На лице проскальзывает наглая усмешка. Опустив глаза в пол, он направился к могиле отца, неотрывно слежу за каждым его шагом. Пройдя через оградку. Он учтиво уложил на мраморную чёрную плиту букет алых роз. Выпрямившись, несколько секунд смотрел на фотографию отца, а потом снова наши глаза встретились.

— Ну так что, передумала? Нужен он тебе все-таки значит?

— Замолчи!

Чеканю резким голосом.

— Ну, почему же вы мне закрываете рот, Ксения Игоревна, раз уж вы были со мной так откровенны, почему бы вам и сейчас не раскрыть все ваши тайны…

— Ты пришел к отцу или со мной отношения выяснять?!

Чувствую как мои пальцы безжалостно впиваются в плечи Антона, который стоит с безжизненным видом и наблюдает за нашей склокой.

— А какие у нас с вами могут быть отношения? Никаких.

Молчание… Гнетущее молчание и битва взглядами.

— Марк… Пос… Лу… Послушай..

Хватаясь за горло, Антон судорожно обратился к Марку, но тот даже не посмотрел в его сторону. Лишь озлобленно выплюнул.

— Не лезь!!

Хищно оскалившись, он сделал один опасный шаг в мою сторону. А я… А я ответила тем же. Выпустив Антона из своих цепких рук, также приблизилась к Марку.

— Где же ваша человечность, Ксения Игоревна, осталось лишь одно притворство, как же ты всё-таки изменилась, не могу смотреть на тебя такую.

— Так не смотри, навестил отца, положил цветы и уходи.

Накинув на свои глаза тёмные очки, я хотела уже поскорее покинуть эту сходку боли и страдания, но не смогла… Резко чувствую болезненный захват Марка на своем локте.

— Я разве разрешал вам уйти?

Одним рывком он снимает с моих глаз эти самые очки и крепко сдавливает в своих руках, да с такой силой, что тонкий пластик просто треснул в его руках.

— Когда со мной разговариваешь, не прячь глаза.

Бросает испорченные очки на землю и приближается ещё ближе. Настоящий зверь сейчас стоит передо мной.

— Я не нуждаюсь в твоем разрешении!

Пока мы безжалостно прожигали друг друга укоризненным взглядом и выясняли отношения, мы совсем не заметили как позади стоящему Антону вдруг стало совсем плохо. Мы лишь стояли и уничтожали друг друга на месте. Словно подпитывались этим состоянием.