Страница 83 из 94
Вечером выезжаем домой. Наши следы на дороге замело, и все начинается сначала, включая форсирование снежных преград методом раскачки. Глубокой ночью приезжаем домой. Два-три часа сна, душ, и мы снова на работе.
Точно так же мы ездили не только в Оренбург, но и в другие дальние города. Никогда даже в голову не приходило, что мы мало спим, что мы – крупные руководители и могли бы взять шофера, купить более комфортабельную машину.
Я вовсе не аскет. Не собираюсь поэтизировать страдания, лишения и самопожертвование. Наоборот, я очень высоко ценю умение радоваться жизни в любых, даже очень трудных обстоятельствах. Как бы ни гудело и припекало трудовое пламя, мы находили время для отдыха. Часто большой компанией отправлялись на Волгу, на одну из турбаз, где за беседами, танцами, песнями съедали центнеры ароматных шашлыков.
У нас работал поваром-технологом Михаил Жеребцов – замечательный человек, душа компании. Он так хорошо, так разнообразно готовил это блюдо, что я уже в шутку останавливал его: «Миша, пощади, не надо так стараться, объедимся!». Эти пикники давали нам огромный заряд добрых эмоций, позитивной энергии. Ничто так не объединяет команду, как дружба, отдых, неформальное общение.
Как-то раз я попарился в деревенской бане на берегу Волги и получил огромное удовольствие и от самой процедуры, и от общения с природой. Я подумал: а что если сделать плавучую баню, чтобы париться и отдыхать у самых лучших, самых красивых берегов?
Осуществить эту идею оказалось довольно просто. Мы приобрели несколько военных понтонов, благо, стоили они недорого, и сварили из них огромный плот. Сверху сделали сплошной настил из толстых сосновых досок и поставили просторную русскую баню – красивый сруб, бревнышко к бревнышку. Рядом оборудовали площадку для солнечных ванн, поставили столики под открытым небом для теплой погоды и мангал. А в комнате отдыха, больше похожей на зал, разместили огромный стол, как в рыцарских замках. За ним свободно усаживалось человек тридцать. Кругом – пахучее светлое дерево, дышащее первозданной чистотой.
Плавучий корпоративный центр отдыха оказался необычайно легким на ходу. За несколько часов до сбора нашей компании знакомые тренеры или мотористы подцепляли сооружение к катеру и буксировали в какое-нибудь особенно красивое место, в залив, где ветви деревьев свисают в воду, где белый нетронутый песок, птичьи песни. Там его привязывали или ставили на якорь, а затем на катерах доставлялся экипаж.
С первых минут мы наслаждались жизнью. Стол уже был готов: арбузы, дыни, разные фрукты и овощи. Михаил Жеребцов разжигал мангал и готовил свой фирменный шашлык на пряных травах, заваривал ароматный чай. Гвоздем программы, конечно, была баня. Выскочишь из парилки и прямо с борта бросаешься в прохладную и мягкую волжскую воду. Это был пик восторга. Мы резвились, как сильные, ловкие, жизнерадостные морские животные. Остальные занятия тоже были вроде бы незатейливые. Мы загорали, любовались природой, мечтали, шутили, смеялись, пели песни. Но как много давали эти часы!
Еще во времена моего дебюта в команде КВН автозавода я пришел к мысли, что юмор и смех нельзя выносить за скобки внутренней жизни компании. Наоборот, надо дать им постоянное место. Дружеские шутки -это особый, очень добрый вид творчества, к которому тяготеют наши души. Без них невозможно создать теплую, приятную атмосферу. Мы и на работе не лезли в карман за острым словцом, а уж на отдыхе просто купались в юморе.
Еще одно средство единения душ – хоровое пение. Кульминацией наших посиделок были любимые песни. Раздолье великой реки, задумчивые Жигули, бескрайние заволжские дали определяли выбор -протяжные народные песни. Но наступала минута, когда мы заводили что-нибудь веселое, озорное. Гвоздем вечера была «Смуглянка» из кинофильма «В бой идут одни „старики“.
Помню, как мои сподвижники рассаживались за столом: Людмила Теплова, Юрий Сексяев, Александр Коновалов, Петр Опря, Юрий Овелько... Перед глазами их светлые, одухотворенные лица. Мощное многоголосье поднимает нас, делает сильнее, благороднее. Чувствую, как с чистой, волнующей песней растет и вибрирует душа нашего сообщества.
Для отдыха на воде мы купили пару гидроциклов. В Тольятти таких машин еще ни у кого не было, и нас обуревало желание испытать их. Была поздняя осень, с Волги веяло ледяным холодом. Мы спохватились, что одновременно не приобрели специальные гидрокостюмы. Но нетерпение было так велико, что позаимствовали непромокаемые куртки и штаны у ребят-гребцов. Надев несколько таких одежек, мы понеслись по тихой предзимней реке.
Мощь моторов, наша молодая удаль, озорство быстро сделали забаву опасной. Мы начали соревноваться, кто ловчее, картиннее поставит гидроцикл свечой. На полной скорости закладывали такие виражи, что машина ложилась набок и летела, потеряв управление, под действием центробежной Силы. Вода шуток не любит. Самые мирные лодки и катера при быстром движении превращаются во всеразрушающих монстров, остановить которые невозможно. Гонки закончились столкновением гидроциклов – один врезался в борт другого. К счастью, никто не пострадал, но обе машины уже не подлежали ремонту.
На зиму наше плавсредство ставилось на прикол около гребной базы. С наступлением холодов оно вмерзало в лед. Рядом с ним мы делали большую прорубь. Баня в сочетании с прорубью становилась еще большим удовольствием и ресурсом здоровья. Прыгнешь, распаренный, в ледяную купель – миллионы волшебных игл вонзаются в кожу. Это входит в тело фантастическая энергия холода. Ты можешь мощным рывком, как дельфин, выброситься из воды. Тебя распирают могучие силы, переполняют радость, энтузиазм. После этого можно сутками работать, не зная усталости.
Но извечный враг не оставлял меня в покое. Как только персонал компании перевалил за тысячу человек, я с ужасом обнаружил, что моя группа энтузиастов: Сексяев, Коновалов, Розов, Баранке-вич, Скорляков, Блинов, – растворяется в общей массе. Мы, кучка идеалистов, основателей – тех, кто по-настоящему делает дело, остались на своих местах, но на каждого из нас уже приходилось по сотне бюрократов, интриганов.
И вот, попав на Олимп, я почувствовал разочарование и боль. Вдруг я обнаружил, что мне не хочется приходить в наш большой шикарный офис, штат которого составлял уже более трехсот человек, не хочется проводить совещания, быть в гуще событий и даже просто общаться со своими работниками. Я достиг большой высоты, но у меня на ней болезненно сжалось сердце.
Я начал разбираться в своих чувствах. Со времен спортивной юности я привык к самоанализу, научился изучать, препарировать себя, даже если это очень неприятно.
Я пристально огляделся вокруг и ужаснулся. Я увидел, что все наше здание оплел бюрократический спрут. Мерзкие щупальца его проникли во все кабинеты, во все отделы нашей светлой, доброй компании. Я увидел, что люди, работающие в центральном офисе, поглощены интригами, занимаются бюрократической волокитой. Я прочитал в их глазах страх за принятие решений, обнаружил ложь, которую они распространяли, разгадал театральную игру, придворные расшаркиванкя и льстивые речи, которые обжигали мои уши, ранили сердце.
Стоп, сказал я себе. Ведь это ты создал компанию. Ты – владелец, ты -лидер, стопроцентный руководитель, ты – главный конструктор, вдохновитель и идеолог.
Ты уже решил, что создал лучший коллектив в мире. И как получилось, что на какой-то стадии твои люди в офисе перестали концентрировать волю и силы на главном деле. Они перенесли внимание на должности и зарплату, погрязли в склоках и интригах. По законам братства и кровного родства продолжает жить лишь старая гвардия, прошедшая со мной огонь, воду и медные трубы. Но это всего шесть-семь человек. Новые люди, приходящие в компанию, подчиняются бюрократическим канонам.
Я нашел причину в том, что физически не могу лично управлять сразу тремя тысячами людей. Я реально руковожу только десятью, пятнадцатью высшими менеджерами. В свою очередь, их власть распространяется на среднее звено, и т.д. Я не имею возможности прямо влиять на все звенья управленческой цепочки, не могу дойти до каждого человека в многочисленных отделах и, тем более, в наших филиалах, разбросанных по городам. Руководители их превратились в удельных князьков, которые творят все, что им заблагорассудится.