Гори, бабочка, гори

— Что значит «Марк убрал мое расписание»? — раздраженно спрашиваю.

Работа единственное, на что я могу рассчитывать, чтобы не думать обо всем, с чем не хочу сталкиваться.

— Извините. Мистер Хэнсон заставил меня перенести все на следующую неделю. Он сказал, что вы будете отсутствовать в офисе, восстанавливаясь. Могу ли я сказать, что мне невероятно жаль, что это случилось с вами, мисс Севан? Все в офисе думают о вас и молятся о скорейшем выздоровлении.

— Спасибо, Мэнди. Я ценю это. Я поговорю с Марком и свяжусь с тобой.

Кладу трубку и сразу же звоню Марку. Я не могу взять на работе отгул на целую неделю!

— Саванна, милая, как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. Несколько шишек, синяков и вывихнутая лодыжка, но это все. Я только что разговаривала с Мэнди, и она сказала, что ты освободил меня от работы на всю следующую неделю. В этом нет необходимости! Я смогу прийти в понедельник.

Слышу, как он глубоко вздыхает по телефону.

— Принцесса, ты не в порядке. Ты пережила нечто ужасное. Тебе нужно взять неделю, отдохнуть, подлечиться и обратиться к своему старому психотерапевту. Дай себе время.

— Мне не нужно время. Мне нужно работать!

— Я не согласен. Саванна, с тех пор как ты начала работать, ты только и делаешь, что выкладываешься по полной. Ты работаешь больше, чем я, а я, черт возьми, генеральный директор! — Его тон суров, но смягчается, когда он продолжает. — Тебе нужен перерыв, малыш. Тебе нужно восстановиться и понять, что происходит с этими твоими мужчинами, которые просто появились из ниоткуда, и как ты собираешься представить это миру. Нравится тебе это или нет, но ты находишься под микроскопом. Я не осуждаю тебя, принцесса, но четверо мужчин не норма. В прессе появятся домыслы и предположения, и многие из них будут некрасивыми, если мы не опередим их и не представим все должным образом. Прошу тебя, Саванна, дай себе время разобраться во всем, прежде чем возвращаться. Ты уже достаточно пережила. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за мелких умов и бульварного мусора.

Хочу сказать ему, что прессе не о чем писать, но знаю, что это лишь желаемое за действительное. Пресса накручивает все, что угодно, лишь бы привлечь внимание, так что в итоге я соглашаюсь на неделю. По крайней мере, мои синяки к тому времени достаточно сойдут, чтобы их можно было замаскировать. Хмуро смотрю на свою лодыжку, прислоненную к подушке. Пока она не заживет, от высоких каблуков придется отказаться больше чем на неделю.

— Я зайду к тебе завтра, чтобы проведать, принцесса. Дай мне знать, если нужно будет что-нибудь для тебя забрать. — говорит мне Марк.

— Спасибо, Марк, но сейчас я живу не в своем доме, так что не беспокойся об этом. — Он начинает спрашивать, где я, но я поспешно прощаюсь и отключаю звонок.

Презираю свои сомнения по поводу Марка. Я всегда ему полностью доверяла, и мне еще больше не нравится, что слова Селесты намекают на что-то зловещее, что я не принимала во внимание, но теперь вынуждена пересмотреть свое мнение.

Следующий мой звонок Стелле, и она сразу же переходит к обороне.

— Не злись на меня! Что я должна была делать, когда Джуд позвонил мне с твоего телефона и сказал, что кто-то может попытаться тебя убить? Ты знаешь, что я всегда прикрою тебя, когда речь заходит о похождениях, подруга, но мы говорим о твоей жизни! Укрыться за воротами с четырьмя большими сильными мужчинами, которые будут присматривать за тобой, разумная игра.

Закрываю глаза в отчаянии и издаю стон:

— За что именно я должна на тебя не злиться?

Стелла несколько секунд молчит, прежде чем осторожно ответить.

— Я вроде как впустила Джуда в твой дом, чтобы он собрал тебе вещи и забрал Мо. Он сказал, что ты собираешься пожить у них какое-то время.

Медленно киваю, поджав губы, хотя она меня не видит.

— Итак, ты, по сути, стала соучастницей похищения. Понятно.

Она стонет:

— Ах, черт. Ты не пошла добровольно?

— Довольно трудно дать согласие, когда ты под кайфом от обезболивающих больничного уровня. Но я сказала им всем перед тем, как отключиться, что не пойду с ними домой, так что, да, похитили и задобрили собакой.

— Черт, ну ладно… Хочешь, я приду и похищу тебя обратно? Могу привести вышибал из клуба, чтобы они завалили твоих мужчин, пока я помогу тебе вылезти из окна.

— Они… не… мои… мужчины, Стелла!

— Ага, конечно. Послушай, детка, пришло время для жесткой любви. Я знаю, что ты постоянно говоришь об этом, но давай на минуту станем реалистами. Вы пятеро были связаны друг с другом все это время. Я всегда буду в команде Сави, но последние четыре года и они тоже. Я никогда не настаивала на этом, потому что с их стороны это было просто преследование. Но теперь? Теперь, когда они здесь и ведут свою игру? Пора разобраться с этим дерьмом. Это продолжается уже достаточно долго. Тебе нужно либо уладить это дерьмо и жить с ними долго и счастливо, либо покончить с этим, чтобы жить дальше.

Когда я ничего не отвечаю, она разочарованно вздыхает.

— Детка, перестань, ты все еще зациклена на них. За исключением нескольких недель слез и обновления гардероба, ты никогда не делала того, что делают большинство девушек после разрыва. Ты не обрезала челку, не покрасила волосы и не занялась пьяным сексом. Ты просто ушла на работу и закрылась в себе. Сав, ты не порвала с ними, а они не порвали с тобой. Вы просто превратили все, что у вас было, в четырехлетний разрыв на расстоянии. Они все это время унижались, чтобы вернуть тебя, так что либо поговори с ними и прости их, либо расстанься с ними навсегда.

Жую губу и тру между глаз, ненавидя то, что она права.

— Но разве не следует просить прощения лично? Если бы они действительно хотели все исправить, разве хотя бы один из них не должен был появиться до этого момента?

— Может быть, у них была веская причина не явиться. Ты не узнаешь, если не поговоришь… с ними.

Делаю глубокий вдох и выдох.

— Ненавижу, когда ты играешь со мной в психотерапевта и придумываешь всякие смыслы и прочее дерьмо. Это раздражает.

— Ага, я тоже тебя люблю, детка. Только знай, я обещаю, что если они опять все испортят, то я буду в бешенстве. Я обрушу на них всю свою ярость, если они снова причинят боль моей девочке.

Стелла заставляет меня улыбнуться в первый раз за сегодня.

— Хорошо, люблю тебя, пока.

— Люблю тебя, пока.

Она отвечает эхом на наше стандартное прощание друг с другом, и я роняю телефон на колени.

САВИ

Джуд находит меня с наступлением вечера, и его терпению, видимо, пришел конец, потому что, не говоря ни слова, он подхватывает меня на руки и выносит из комнаты. Опускаю глаза и молчу, пока он идет на задний двор и опускает меня в кресло у большого стеклянного стола в патио. На столе стоят шесть приборов, готовых к трапезе, и я машинально тянусь к стакану с водой, стоящему рядом с моей тарелкой, и осушаю его длинным глотком. Я игнорирую боль с тех пор, как закончилось действие последней таблетки, и Джуд, словно прочитав мои мысли, меняет пустой стакан на полный и ставит рядом баночку с таблетками. Я снова достаю одну вместо двух и не обращаю внимания на его хмурый взгляд. Завтра я спрошу, есть ли у них что-нибудь безрецептурное.

— Вот она. Надеюсь, ты проголодалась, малышка. Мы приготовили кучу стейков, а также печеный картофель и овощи на гриле.

Тейт улыбается мне, ставя в центр стола поднос с блюдами барбекю. Выходят Эш и Джуд, неся еще блюда с гарниром, а затем выходит Бек с сыном на плечах.

— Сави! Пойдём, поиграем? — кричит он, слегка нахмурившись, но Бек снимает его с плеч и опускает в детское кресло в конце стола.

— Время ужинать, приятель. У Сави кое-что случилось, поэтому ей сегодня нужно отдохнуть. — Он бросает на меня встревоженный взгляд. — Может быть, завтра?

Мой взгляд возвращается к его сыну, который смотрит на меня с надеждой, поэтому я улыбаюсь ему и киваю.