Гори, бабочка, гори

Мы останавливаемся, и я подумываю снова открыть глаза, но решаю, что не стоит, пока не слышу женский голос.

— Попробуйте разбудить ее, чтобы она приняла это. Они помогут при переезде, вот бутылка. Пусть она не борется за болью, а опережает ее. По крайней мере, несколько дней, а потом переведите ее на безрецептурные препараты.

Голова мучительно болит, и я решаю, что к черту все, завтра я перестану принимать таблетки, и поднимаю руку ладонью наружу, вызывая у Бека усмешку. Я чувствую, как в нее падают две таблетки, подношу их ко рту, затем беру зажатую в пальцах чашку с водой и, поморщившись, проглатываю их. Кажется, я бормочу слова благодарности, но мы снова движемся, а затем меня передают в другие руки, и меня окутывает цитрусовый аромат Джуда.

— Держу тебя, куколка. Засыпай. Я тебя держу.

Я так и делаю, и впервые за много лет чувствую, что нахожусь именно там, где должна быть.

САВИ

Открываю глаза: к моей груди прижимается мохнатая голова, а дыхание собаки сильно загрязняет мое воздушное пространство. У меня все болит, но я все равно поднимаю руки и роюсь в его шерсти, чтобы почесать и погладить моего самого большого героя. Я коротко поговорила с Сарой, когда медики выносили меня из-под деревьев к машине скорой помощи, и она рассказала мне, что в одну секунду Мо спокойно шел рядом с ней, а в другую, вырвал поводок из ее руки и помчался галопом. Она сказала, что они были не так далеко от того места, где нашли меня, но она не слышала, как я звала на помощь. Каким-то образом мой большой зверь услышал меня и пришел на помощь.

Однажды я прочитала, что собака — это Бог, никогда не верила в это так сильно, как сейчас, когда он приоткрыл один глаз и смотрит на меня, а на моей груди образовалась лужа слюны. На груди, обтянутой футболкой, которую я не узнаю. Я натягиваю ее на нос, чтобы отвлечься от собачьей вони, и тут на меня обрушивается запах цитрусовых. Я пытаюсь досадовать на то, что Джуд, должно быть, раздевал меня, чтобы надеть на меня свою футболку, но… это же чертов Джуд. Он ураган, который дует, куда хочет.

Стягиваю футболку обратно, и мои глаза пересекаются, когда маленький синий грузовичок из спичек, зажатый в крошечных пальчиках, приближается, чтобы ударить меня по носу. Смещаю взгляд в сторону и вижу, что на меня смотрит ухмыляющееся лицо ангела.

— Сави! Тебе нравятся грузовики?

Смотрю мимо него и вижу, что я НЕ в своей спальне, поэтому вздыхаю и говорю единственное, что я могу сказать серьезным тоном:

— Я люблю грузовики, и машины, и автобусы, и поезда. Я люблю все, что имеет колеса.

Мой голос звучит как голос умирающей лягушки, что заставляет милашку хихикать.

— Как тебя зовут, красавчик?

Он водит своим маленьким грузовичком по моему лицу над моими губами и запускает его, чтобы тот приземлился на большую голову Мо, с криком:

— Таннер!

Мо издает вокальный стон одновременно с тем, как один из них доносится от двери.

— Тан! Мы же просили тебя подождать, пока она проснется.

Джуд подходит к кровати и берет мальчика на руки, отчего тот снова вскрикивает.

— Моя Сави!

Джуд подмигивает мне и говорит ему:

— Вставай в очередь, приятель. Вставай в очередь.

Он подбрасывает его в воздух идя до двери и ставит возле нее.

— Иди поиграй. С Сави ты сможешь повидаться позже.

Таннер кричит: «Щенок!» Я удивляюсь, что это его единственный уровень громкости, а затем стону, когда Мо сползает с меня, надавливая на мое больное тело, и спрыгивает с кровати, чтобы погнаться за маленьким мальчиком с вертолетным вилянием хвоста.

Джуд возвращается на кровать и протягивает две белые таблетки. Я бросаю на него взгляд, когда выхватываю одну из них, а не обе. Мне больно, но теперь, когда я знаю, что нахожусь не дома, мне нужно быть начеку. Прошлой ночью я ослабила бдительность перед всеми ними, потому что чувствовала себя уязвимой и испытывала боль после того, что произошло, но моя стена и маска снова на месте.

— Вы меня похитили.

Он с ухмылкой протягивает мне стакан с водой.

— Можешь не сомневаться. Ты ранена и, возможно, в опасности. Что, по-твоему, я собирался сделать?

Возвращаю ему стакан и откидываюсь на подушки.

— Ты мог бы сделать, как я сказала, и отвезти меня домой. Ты не можешь держать меня здесь вечно, Джуд.

Он забирается на кровать и садится лицом ко мне.

— К черту это. Вечность начинается прямо сейчас, куколка. Я буду повторять тебе это снова и снова, пока ты не вдолбишь это в свою великолепную голову. Ты моя, наша, и мы тебя не отпустим. Я люблю тебя, куколка. Не могу прожить без тебя ни минуты.

Снова запускаю руки в волосы и морщусь, когда дотрагиваюсь до набухшего бугорка.

— Почему сейчас? У тебя были годы, чтобы приехать за мной, если ты действительно это имеешь в виду. Не то чтобы ты не мог меня найти! Ты послал достаточно дерьма ко мне домой и в мой офис. Нет, для вас всех это какая-то игра. Вы не верили в меня четыре года назад, а теперь я не верю в вас. Хотите поиздеваться? Отделаться? Отлично, давайте. Пара хороших трахов выжжет меня из вашего организма, но все остальное не обсуждается. Ты… никто из вас, не имеет права голоса или контроля в моей жизни. Нет никаких «мы», и уж точно нет никакой «вечности», так что вбей это в свою бредовую голову!

Он смотрит на меня глазами, которые я не могу прочитать, почти целую минуту, заставляя меня начать жевать нижнюю губу в тревоге, прежде чем на его лице появится широкая ухмылка.

— Хм, ты еще не в той форме, чтобы я макал свою палку в твою варежку, но я могу послать тебе фото пениса, чтобы составил компанию, пока тебе не станет лучше, если хочешь. Конечно, тебе придется читать мои сообщения, если я так поступлю, верно? Тебе придется просмотреть все сообщения за четыре года, чтобы понять, в какую игру я играю. — Он соскальзывает с кровати и поднимается на ноги. — Поскольку секс сейчас не обсуждается, тебе придется довольствоваться тем, что мы позаботимся о тебе. — Он идет к двери и оглядывается. — Тейт готовит тебе завтрак. Ты должна выйти и съесть что-нибудь. Тебе станет легче.

Отвечаю ему тем, что заползаю обратно на кровать и поворачиваюсь на бок, чтобы повернуться к нему спиной. Я слышу, как тихо закрывается дверь, и облегченно выдыхаю. Он… они… не смогут этого сделать, больше не смогут. У них было больше четырех лет, чтобы попытаться исправить то, что они сломали, но ни один из них даже не попытался. Я не считаю сообщений, писем, подарков и цветов, которые они присылали. Если они хотели исправить то, что сломали, они должны были, блядь, прийти, посмотреть мне в глаза и сделать это лично. К черту их второй, нет, третий шанс!

Мой взгляд падает на телефон, лежащий на тумбочке. Мобильник, полный сотен, если не больше, текстовых сообщений и голосовых писем, которые я так и не прослушала, но и не смогла заставить себя удалить. Сужаю глаза, глядя на эту чертову штуку, а потом закрываю их, чтобы не смотреть на нее и не думать о том, что могут содержать эти сообщения.

Напрягаюсь, когда дверь снова открывается, и слышу, как Тейт произносит мое имя.

— Сави? Я принес тебе завтрак и кофе. Ты будешь есть? Не стоит принимать эти таблетки на голодный желудок.

Когда я не отвечаю, он вздыхает, и я слышу, как он ставит что-то на другую прикроватную тумбочку и уходит. Как только дверь закрывается, я сажусь и тянусь за тарелкой. Он приготовил мне два яйца-пашот, тосты и небольшую тарелку свежих фруктов, мой живот урчит от желания поесть, поскольку последний раз я обедала накануне.

Пока я ем и пью кофе, мучительно глотая его, я осматриваю комнату, в которой нахожусь. Это явно гостевая комната, оформленная в нейтральных тонах, без каких-либо личных штрихов. Я немного удивлена, что Джуд не последовал своему стандартному плану и не положил меня в свою кровать. Закатываю глаза при мысли о том, что, возможно, он немного повзрослел и услышал мои слова, предоставив мне хотя бы собственное пространство. А может, и нет. Я здесь вместо своего собственного дома.