Гори, бабочка, гори

— Ай, Дана, ты такая сука, — смеется одна из них. — То, что она знаменитость, не значит, что она это заслужила.

— Знаю, но она просто всегда такая заносчивая. Я имею в виду, почему бы ей не улыбаться? Она богата. Эта женщина может купить все, что ей нужно, чтобы улыбаться до конца жизни. Я просто не понимаю.

Одна из них замечает меня и протягивает руку за картой с кокетливой улыбкой, я передаю ей ее и поворачиваюсь, чтобы уйти, не желая слушать их мелочные сплетни. Успеваю сделать всего несколько шагов, как мой телефон выдает уведомление Google о любом упоминании Сави в новостях. Достаю его из темно-синего халата, который на мне, пока иду к лифту, но заголовок, который я вижу на экране, заставляет меня остановиться.

Наследница Севан доставлена в больницу после жестокого ограбления в парке.

Мой мозг связывает то, о чем сплетничали медсестры, с заголовком, и ноги сами собой заставляют меня бежать обратно. Я хлопаю рукой по стойке, чтобы привлечь их внимание.

— Саванна Севан, это та, о ком вы говорили? Она здесь? Ее привезли?

Все трое тут же замирают, обмениваясь настороженными взглядами.

— Мне плевать на ваши сплетни! Она здесь? Скажите мне!

Одна из них медленно качает головой.

— Извини, мы не можем разглашать эту информацию. Частная жизнь пациента и все такое.

Моя рука на стойке сжимается в кулак, и все трое делают шаг назад.

— Она для меня не пациентка, а моя гребаная девушка, — выдавил я сквозь стиснутые зубы. — Если она здесь, я должен знать!

Их брови удивленно поднимаются, но одна из них жалеет меня и показывает пальцем.

— Она на шестой кровати и, э-э, прости за то, что я сказала…

Я не задерживаюсь, чтобы выслушать извинения, которые она попытается принести за то, что нагрубила незнакомой женщине. Я просто мчусь к занавеске, на которую она указала. Моя рука дрожит, когда я протягиваю руку и осторожно отодвигаю ее, чтобы увидеть Сави, сидящую на кровати с врачом, который осматривает ее. Мое колотящееся сердце слегка замирает, когда я вижу, что она очнулась и встала, даже когда мои глаза замечают все более глубокий синяк на ее лице и красные пятна на шее. Больничный халат, в который она одета, скрывает все остальные повреждения, но медицинской бригады нет, так что случившееся не должно быть опасным для жизни.

Ее руки лежат на коленях, и я вижу ярко-белые костяшки пальцев, так крепко она сжимает их. Но то, что я вижу на ее лице, показывает, что она едва держится. Я изучал это лицо в течение двух лет лично, а затем еще четыре года через СМИ, и я знаю, как близка она к тому, чтобы потерять контроль и разбить свою маску.

Она не хотела бы, чтобы кто-то это видел, поэтому я кричу:

— Ей нужна минута! Уходите!

Оба доктора и Сави вскидывают головы в мою сторону, он с раздражением, которое быстро переходит в возмущение, а у нее, клянусь, перед тем как глаза зажмурились, промелькнуло облегчение.

— Кто ты, черт возьми, такой? Как ты смеешь вмешиваться в лечение пациента? — рычит на меня доктор. Его грудь вздымается, когда он готовится разорвать меня, но я прерываю его прежде, чем он успевает начать.

Мои глаза не отрываются от лица Сави, когда я говорю:

— Я мужчина, который любил ее последние шесть лет, и ей нужна чертова минута.

Доктор брызжет слюной, но тихая, задыхающаяся мольба Сави: «По-пожалуйста» заставляет его убрать руки с ее тела и отступить назад.

— О, эм, да, конечно, мисс Севан. Я позабочусь о том, чтобы вас перевезли на наш VIP-этаж.

Он двигается вокруг кровати, посылая мне презренный взгляд, а затем выскальзывает и плотно закрывает за собой занавеску. Я просто стою там, застыв, глядя на нее, пока она не издает малейший писк, и тогда я пересекаю комнату, сажусь на кровать и поднимаю ее на колени, обнимая. Она прижимается лицом к моей шее, ее колени поднимаются, как будто она пытается свернуться в самый маленький клубок, чтобы совсем исчезнуть. Я обхватываю ее и прижимаю к себе так крепко, как только могу, не причиняя ей боли.

Зарываюсь лицом в ее волосы и шепчу:

— Все хорошо. Я держу тебя. Теперь ты можешь все отпустить.

И она отпускает. От боли, которую я слышу в ее рыданиях, когда она прижимается к моей груди, у меня самого на глаза наворачиваются слезы. Эта девушка, эта милая, идеальная девушка так чертовски сломлена внутри, и я знаю, это не только от того, что случилось с ней сегодня. По тому, как она всхлипывает, я могу сказать, что это намного больше. Боль, накатывающая на нее, годы накопленной душевной боли, и меня чертовски убивает осознание того, что я приложил руку к большей части.

В конце концов, ее рыдания затихают, и она начинает шепотом рассказывать о том, что произошло.

— Он, он схватил… меня! Прямо с тропинки. Я не была, не была достаточно сильной, чтобы остановить его.

Зачесываю назад ее волосы, кто-то распустил ее обычный хвост, и стараюсь не вздрогнуть, когда чувствую шишку на ее черепе, размером с гусиное яйцо.

— Шшш, все хорошо, все хорошо, милая. Теперь ты в безопасности. Все закончилось.

Ее голова трясется под моей рукой.

— Почему? Почему он это сделал? Почему со мной продолжают происходить плохие вещи? Что, что я сделала?

Целую ее волосы, а затем наклоняю ее подбородок вверх.

— Нет, нет, нет, ангел. Ты ничего не сделала. Это не твоя вина. Ни в чем, что произошло, нет твоей вины. Сави, ты не заслужила этого, и ты не заслужила того, что я сделал с тобой. Мне чертовски жаль, ангел.

Она застывает в моих объятиях и пытается оттолкнуться от меня, но я крепко сжимаю руки, чтобы прижать ее к себе. Я ни за что не отпущу ее сейчас.

— Знаю, что ты не хочешь этого слышать. Знаю, что ты не хочешь мне верить, но это так. Я был последним идиотом с тобой. Так чертовски боялся полюбить кого-то без барьеров между нами, что делал все неправильно. Но я обещаю тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать тебе, что я больше не идиот. Ангел, я влюбился в тебя, когда ты пряталась за своей маской и решеткой, а потом влюбился в настоящую тебя, ругающуюся, как моряк в увольнении, в моем доме. Я так облажался и все испортил. Я все исправлю, Сави. Сделаю все, если ты только позволишь мне полюбить всю тебя на этот раз.

Ее очаровательные глаза наполняются слезами, но она не успевает ответить, когда занавес отдергивается и раздается горловой голос. Я удерживаю ее взгляд своим еще несколько ударов, прежде чем наконец поднять глаза на доктора, стоящего у края кровати.

— Простите, что прерываю, но собирается пресса, поэтому мы должны перевести мисс Севан на VIP-этаж. Там лучше охрана, и она сможет отдохнуть там более комфортно.

Мне чертовски не нравится, что я должен выпустить ее из своих объятий, но он прав. Это не то место, где она должна быть сейчас. Я киваю, осторожно кладу Сави обратно на кровать и спрыгиваю вниз.

— Пойдем.

ТЕЙТ

Джуд, Бек и я выходим из лифта на VIP-этаж больницы с мрачным выражением лица. Охранник приветствует нас и сверяет наши документы со списком, который он держит в руках, после чего отходит в сторону, чтобы пропустить нас. Слава Богу, что Эш был здесь, иначе никого из нас не пустили бы к ней. Это был уже третий раз, когда нам пришлось предъявлять удостоверение личности, чтобы пройти так далеко. Толпа журналистов снаружи — это толпа стервятников, которые только и ждут своего шанса пробраться внутрь и получить информацию о самой молодой и самой интригующей женщине-миллиардере Нью-Йорка.

Когда Джуд ворвался в дом через несколько минут после того, как я получил сообщение о нападении на Сави, я уже бежал к двери. Слава богу, Пола отвлекла Таннера и махнула нам рукой, чтобы мы сразу же уезжали. Всю дорогу мы читали сообщения и смотрели в Твиттере видеоролики очевидцев, как Сави грузят в машину скорой помощи. На всех видео она была в сознании и сидела, но только когда Эш прислал нам сообщение в групповом чате, мы впервые вздохнули с облегчением, зная, что с ней все будет в порядке.