Страница 56 из 169
– Сэмюелю, на добрую память о каникулах. Твой друг, Луиза Бромли… – Сэм вздохнул:
– Она со мной играла только потому, что у них летний дом в Плимуте. Ее дед владеет крупной юридической практикой, ее тетя известный адвокат в Нью-Йорке. Луиза собирается поступать в Кембридж. Она, в конце концов, знает латынь, а я только кухонный французский, что называется… – подумав о каллиграфическом почерке девочки, Сэм подытожил:
– Хорошо, не кухонный. У меня мама француженка. Но пишу я, как курица лапой, и никакая Швейцария этого не изменит… – мальчик хотел поступить в один из новых колледжей, где готовили поваров высокого класса. И отец, и дядя Анри, впрочем, такого не одобряли:
– Если твои родители готовы тратить деньги, – пожал плечами месье Жироль, – это их забота, но повару диплом ни к чему. Главное, это практика… – кузен подтащил к рабочему столу Сэма миску с нарезанным зеленым луком:
– Это для фуа-гра, – распорядился подросток, – принимайся за дело, мне надо сервировать суп… – печенку подавали с горчичными зернами, тушеным луком и густым соусом из утиного бульона:
– Хорошо, что они оба заказали одно и то же… – Сэм ловко вытащил из духовки закопченные горшочки, – луковый суп, печенку и яблочный пирог на десерт. Бордо тридцать восьмого года и сотерн с кофе… – сыр на гренках зарумянился, подросток вдохнул острый аромат лука:
– Отлично вышло. Дядя Анри воевал с месье Маляром. Он сейчас почти член кабинета министров, кто бы мог подумать. Он с Монахом сидит, дядя Анри про него тоже рассказывал. Монах руководил всем Сопротивлением в Бельгии. Он словно генерал, только партизанский… – мужчины выбрали неприметный столик в углу. Сэм высунул в зал растрепанную, темноволосую голову:
– Два официанта на все заведение, и никогда их не дождешься. Впрочем, здесь не как у папы, в его ресторанах, здесь всего десять столиков… – Aux Charpentiers не принимал заказы по телефону:
– Ни по телеграфу, ни через курьеров, ни даже если сюда пришлют личного дворецкого номеров люкс в «Рице», что уже случалось, – смеялся дядя Анри, – обед с двенадцати до трех, ужин с семи до одиннадцати, понедельник, выходной день. Очередь живая, исключений я не делаю… – Сэм подозревал, что товарищей по Сопротивлению дядя все-таки пускает вне очереди:
– Но этой девушке точно сегодня сюда не попасть… – краем глаза он заметил месье Жироля за стойкой метрдотеля. Дядя что-то говорил хорошенькой блондинке в замшевой курточке и беретке:
– Мест нет и не ожидается до конца года, мадемуазель, – фыркнул Сэм, – салат они вроде прикончили… – Монах с Маляром взяли парижский салат с вареной говядиной, корнишонами и соусом из пряной петрушки:
– Пора подавать суп, он хорош только горячим… – поймав взгляд гарсона, со значением кивнув на кухню, Сэм забыл о неизвестной девушке.
Эмиль приехал в Париж один.
В прошлом году, следуя инициативе Советского Союза, Всемирная Организация Здравоохранения решила создать международную комиссию по борьбе с черной оспой. Он отпил рубинового бордо:
– Вернее, по ее ликвидации, – заметил Гольдберг Мишелю, – я настаивал, что я хирург, а не эпидемиолог, однако наше министерство здравоохранения считает, что если я представляю Бельгию в ВОЗ, то мне и карты в руки. Хотя работа в этой комиссии больше подошла бы Маргарите… – в Париже проводилось первое заседание. Маргарита взяла с Гольдберга обещание привезти ей все материалы:
– Это очень важная задача, – озабоченно, сказала девушка, – тексты докладов пригодятся мне для дипломной работы… – в окна комнаты на втором этаже особняка хлестал весенний дождь. Снизу вкусно пахло ванилью, на кухне чем-то гремели. Зажужжал дверной звонок, Гамен заливисто залаял. Тиква крикнула:
– Телеграмма, дядя Эмиль. Виллем завтра приезжает домой… – девчонки зачастили, перебивая друг друга:
– Он привезет кукольный домик! Нет, велосипеды, он обещал… – Маргарита и Виллем проводили пасхальные каникулы в Мон-Сен-Мартене:
– Смотрите, дядя Эмиль… – Маргарита вытащила на свет пухлую папку, – это только черновик, – девушка покраснела, – но мой научный руководитель уверен, что после полевых исследований диплом может стать диссертацией… – из-под бумаг выскользнула карта Бельгийского Конго. Вслед за ней на пол шлепнулась книжечка расписания «Сабены»:
– Рейс Брюссель-Леопольдвиль, – прочел Гольдберг, – с остановками в Риме и Каире… – девушка подхватила расписание:
– Я позвонила Шмуэлю. Он позаботится о нас в Риме, отвезет в Ватикан. Портниха шьет мне светлый костюм для аудиенции с Его Святейшеством, в стиле мадам Шанель. Лен с шелком, дядя Эмиль, цвета слоновой кости, и шляпка с вуалеткой… – она сунула расписание обратно в папку:
– Я его отправлю сюда, почтой из Рима. В джунглях мне вуалетки ни к чему… – Гольдберг, довольно беспомощно, повторил: «Нас?». Снизу раздался топот, кто-то запрыгал по лестнице:
– Папа, пирог готов… – Элиза всунула светловолосую голову в дверь, – Маргарита, скажи Розе, чтобы она не лазила руками в банку с сахарной пудрой, это… – девочка пошевелила губами, – негигиенично… – ступеньки лестницы заскрипели, что-то упало, Гольдберг протер пенсне: «Нас?».
Бордо пахло нагретой солнцем вишней, старым дубом, жаркой землей. Эмиль вздохнул:
– В общем, их было не остановить. Летом они получают дипломы и летят в Африку… – Маргариту брали ординатором в главный госпиталь все еще бельгийского Конго, в Леопольдвиле. Мишель вернул на стол пустой стакан:
– Не волнуйся ты так. Конго станет независимым от Бельгии, но все пройдет бескровно. Тем более, Виллем едет в Африку инженером, работать на копях… – Эмиль, сварливо, отозвался:
– Он так говорит, милый мой, чтобы я не волновался. Не забывай, что он военный инженер. В любом случае, сначала они навестят вас… – по приезду Виллема, за обедом, Маргарита небрежно заметила:
– Мы думаем вылететь из Рима, дядя Эмиль. Поедем в Париж, походим в последний раз, по ресторанам, заглянем в музеи… – Виллем фыркнул:
– Скажи лучше, что ты хочешь увидеться с Джо. Обручилась с ним, так говори прямо, а не увиливай… – граф Дате летом возвращался из Токио в Европу. Маргарита вздернула красивый, с горбинкой нос:
– Никто ни с кем не обручался, господин сплетник… – девчонки захихикали, Роза встряла:
– Тиква будет главной подружкой, а мы понесем шлейф, да, Маргарита? Джо возьмет Виллема в шаферы… – девушка смешливо отозвалась:
– Как бы Виллем сначала сам не женился. Один день провел дома, а успел сбегать на почту, с письмом наперевес. Наверняка весточка ушла на Брук-стрит… – барон де ла Марк зарделся:
– Если я куда-то и бегал, то только к Жюлю, посмотреть на малыша… – старый приятель Виллема успел жениться и обзавестись младенцем:
– Хороший парнишка, – привычно подумал Гольдберг, – за четыре килограмма весом. Вряд ли сам Виллем так быстро пойдет под венец. Однако в Лондон он пишет исправно… – Мишель понизил голос:
– Даже если в Конго начнутся беспорядки, то Маргарита врач, никто ее не тронет, а Виллем мужчина и офицер… – Гольдберг согласился:
– Ты прав, но тяжело думать о них, как о взрослых людях. Оттуда, – он указал глазами на выход из ресторана, – ничего пока не известно… – Эмиль остановился в семейной квартире на рю Мобийон:
– Не извиняйся, – заметил он Маляру, – в первый день по прибытии, – я понимаю, что Лаура привыкла к тишине и уединению. Она переводчик, ей нужен покой… – Мишель почти никогда не приглашал гостей домой:
– Только семью, и то не всех, – вздохнул он, – но надо понять Лауру. Хане почти восемнадцать, она взрослая девушка, но Пьеру всего тринадцать лет… – на следующий год сын шел в коллеж Людовика Великого:
– Он отказался ездить в школу на лимузине, – вспомнил Мишель, – объяснил, что в его возрасте такое ни чему, хотя Лаура настаивала… – сын мог переупрямить кого угодно:
– Интересно, в кого он такой, – задумался он, – я мягкий человек, дядя Джованни тоже. Но это и хорошо, полицейский должен обладать твердым характером… – после школы сын хотел поступить в Эколь де Лувр: