Страница 20 из 44
— Мы решили увеличить кабину и ставить её на два самолёта. Сейчас почти закончили каркас с органами управления — объясняет Поликарпов. Я рассматриваю две похожие внутренне, но не внешне летные кабины на четырех человек. — Самолёт получится чуть тяжелее и это проблема. Кабину на трёх человек отцентровать у нас пока не получается. Боимся штопора — Дальше рассматриваем ещё не обшитые каркасы. У Поликарпова дела идут к завершению. У Бартини пока не очень. Вмешиваюсь, и совместно споря о деталях, дорисовываю мелом отдельно открытую дверку в носу кабины.
— Ничего страшного Роберт Людвигович. Зато самолёт-амфибия у вас получится лучше всех — вижу не сильно довольное лицо конструктора. — В тех журналах, что я привёз, есть статья о расположении топливных баков в крыльях самолетов. Ознакомитесь внимательно. Вам придётся всё начинать сначала с крыльями и не только. И придётся довольно сложно. Но я считаю оно того стоит. — «Знаменитый „кукурузник“ [7] в этом мире не появится. Будет более совершенный аппарат, хотя и несколько дороже. Но я думаю не сильно. А главное его эксплуатация выйдет дешевле, а аварийность меньше» — сделал вывод.
— А где другой проект? — поворачиваюсь к Поликарпову.
— Ну, я же говорил, что не удаётся решить все проблемы с кабиной. Может вы нам, какой образец, какой купите? — как-то подозрительно ответил он мне. Что ответ, что просьба меня тут же насторожили.
— Пока я привёз ваши заказы, и даже кое-какие инструменты. Вообще-то долго копаетесь — подвожу итог.
— Да как долго? Если подчинённых постоянно забирают, всё приходится делать самим. С них постоянно требуют план обновлённых Р-1 —возмущается Бартини.
— Александр Александрович на минуточку — зову Потоцкого и мы отходим в сторону. Тут, похоже, проблема больше организаторского характера, чем производственного.
— Вы можете организовать на заводе отдельное конструкторское бюро? — спрашиваю твёрдо.
— А кто финансировать это будет? А где взять под это помещения? — хмыкнул он.
— Если я временно…подчёркиваю временно, я субсидирую, то это возможно? — получаю кивок. У меня уже скопилась и продолжает накапливаться изрядная сумма советских денег. Куда мне её девать пока не понятно? Тут Потоцкому разрешили только обменивать моё золото и серебро на золотые червонцы. Эту проблему надо решать только в Москве. Мы и так одно помещение на заводе «экспроприировали» под мои нужды.
— Значит так — возвращаемся. — Начинаем строить новый ангар. Формой как делают это немцы на свои дирижабли. Сначала маленький на пробу для двигателистов, а потом рядом вам. Место на территории заводе ещё хватает — вот этого точно пока хватает.
Обсуждаем план ангара. Каркас из дерева. Потом переплетённый ветками лозы и ивы и обмазанный саманом. Сверху будет оббит тончайшим керченским железом, обработанным цинком или медью. Пол тоже будет из глины. Других материалов взять просто негде. Даже цемент, и тот дефицит. Отапливаться будет печью, но новой конструкции. В дело пойдёт и угарный газ, как на газогенераторах. Всё придётся делать самим. Окна прорежут потом, а я обязуюсь купить стекла и проводку для работы и освещения. «Большие» Наполеоновские планы, вместо самолётов… налаживать новое производство с нуля.
— А кто двигателями занимается? — задаю вопрос.
— Ваши протеже, которые недавно приехали. Они у двигателистов в другом здании — тут же получаю ответ. Направляемся туда.
В другом здании Унгер, Самсонов и ещё один плотный мужик с усами рассматривали несколько разобранных авиадвигателей сразу. Одни из них я узнал. Привез такой же, это Ле Рон на сто десять лошадок.
— И что вы пытаетесь сделать? — рад видеть сманенных мной инженеров.
Как поведали мне инженеры, они ещё толком не успели приехать, а их уже «загнали» на завод. Квалифицированных кадров катастрофически не хватает. Ввиду этого им даже сразу выделили жильё…правда временно…до моего приезда. Не очень хорошее, но всё же. Сейчас они разбираются с поступившими новыми авиадвигателями М- 11, у которых оказались много «детских» болезней. Поинтересовался, куда это они его хотят поставить. Оказывается на ещё раз «переработанный» Р-1, теперь уже вместе с Поликарповым. Идём всё вместе смотреть, что получилось.
— Вот же — ну и жук этот Николай Николаевич. Это они из Р-1 сделали ещё и учебный У-2. А мне «втухивают», что были слишком заняты. Теперь завод будет производить улучшенный Р-1 с двигателями М-5 и У-2 с М-11, по мере поступления двигателей и запчастей. Но-но.
Знакомлюсь с плотным мужиком с усами. Оказывается это Геннадий Борисович Ремпель, друг и соратник Унгера. Договариваюсь встретиться завтра после обеда и обсудить их жилищные проблемы. Им же ещё надо свои семьи перевозить. Ну и всё остальное заодно…
— Вы понимаете, что дубляж большей части приборов, которые, между прочим, вы закупаете за валюту, сильно удорожает сам самолёт? — стал я вечером у нас дома за столом пенять Поликарпову за его обман.
— Да был приказ из Москвы. Срочно создать учебный самолёт. А ваш… наш проект слишком революционный — стал оправдываться тут же Поликарпов.
— Николай Николаевич, какой к чёрту революционный. Вы за новинками авиапрома следите или нет? Цессна модели — А вам ничего не говорит? — отвергаю его оправдания.
— А он только смотрит отчёт о Фоккере С. В. — «сдал» Поликарпова Бартини, который неожиданно быстро захмелел.
— Ну-ка — ну-ка. Дайте сюда отчёт — я требовательно протянул руку. Поликарпову ничего не остается, как встать и принести мне толстый отчёт. Читаю. Ух ты. Тут и чертежи даже есть. Читаю самолёт «Фоккер» С. В. закупленный ВВС РККА в ноябре 1926 года. В выводах отчета НОА записано: «Признать самолет C. V заслуживающим большого внимания». Отмечалась удачная конструкция канатов и прочность машины. Недостатки — неудобство слива воды и масла в зимнее время. Мало проходное сечение кранов. Неудачное шасси. Советские специалисты считали, что у С. IV шасси спроектировано лучше. Были высказаны претензии по мотоустановке — из-за малого сечения радиатора двигатель перегревался. Предлагали испытать самолет с более мощным «Лоррэн-Дитрихом». Это самое основное. Но главное этот Фоккер, не что иное, как наш Р-5, за демпинговую цену. Даже так же и радиатор выдвигается.