Страница 52 из 53
— Вы говорите, как поэт, — удивленно сказал Попов.
— И не просто социалистическое соревнование по количеству, — продолжал Иван, — но и по качеству этого количества. От этого будет зависеть и успех ученых всего института.
— Понятно, — улыбнулся Попов. — Ну что ж, рад был познакомиться с вами. — Попов поднялся, крепко пожал Ивану руку.
Когда за Будановым закрылась дверь, подошел к окну, посмотрел на светлые корпуса института. «Есть, где, развернуться, — опять с удовлетворением подумал он. — И есть кому».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
В мастерскую щедрым потоком лилось мартовское солнце, отражаясь на металле и играя радужными зайчиками на потолке и стенах. Но Ремизову было не до них. Он работал на двух фрезерных станках и теперь всю смену бегал от одного рабочего места к другому. На одном станке резал заготовки, на другом — подгонял их по размеру. Станки крутились, и сам он крутился между ними, едва успевая переключать самоходы с одного прохода фрезы на другой. Он заранее рассчитал и знал точно, за сколько минут фреза проходила от одного конца детали до другого, сколько времени занимало снятие обработанной детали и установка другой.
Ему еще не доводилось работать сразу на двух станках, но обстоятельства вынудили к этому. Он взял дополнительное обязательство, выдвинул встречный план, от которого зависела работа слесарей-сборщиков. Ворот рубахи его был расстегнут, рукава засучены. Работали руки, работали глаза, но этого было мало — у него крутились два станка, и когда глаза и руки были заняты одним станком, за другим наблюдал его слух. Андрей слышал, как работала вторая фреза, и по ее звуку определял, что там делалось.
Галя Иванова издали любовалась им. Она знала, какую трудную задачу взял на себя Андрей: чертежи деталей, над которыми долго сидел новый заведующий, чертила она. Чтобы не получилось так, как это бывало во времена Кочкарева, Мишаков для каждой детали прибора поставил строгие допуски, и Галя боялась, как бы в горячке Андрей не запорол какую-нибудь из них. На всякий случай дождалась, пока он закончил фрезеровку очередной детали, проверил ее штангеном, и, убедившись, что все в норме, ушла.
Ремизов работал с азартом. Ему давно хотелось показать свои способности, свой талант фрезеровщика, но при Кочкареве это никак не удавалось. Теперь такие возможности открылись, и он вызвал на соревнование Петухова. Тот тоже взял обязательство. Он был хорошим слесарем и отличным токарем. И если раньше выбирал работу, где можно было схалтурить, то теперь этого не было и в помине. Тимофей Павлович поставил его за токарный станок, поручил сложную работу. Вначале он работал на одном станке, но, увидев, как ловко Ремизов орудует на двух, подумал, что и он может работать не хуже. И вот теперь они соревновались. Задача была одна: кто быстрее сделает детали и подаст их на сборку. Это зависело не только от ловкости, но и от инструмента. Ремизов заранее подготовил фрезы. Петухов затачивал резцы не один и не два, а целый десяток. Каждый ставил наибольшую скорость оборотов и величину подачи. У того и другого станки работали на пределе. Летели стружки, визжали резцы, скрежетали фрезы. Такого мастерская еще не видела! Никто не хотел уступать и секунды. Казалось, если бы кто-нибудь сейчас крикнул. «Пожар!» — они продолжали бы работать. Пусть в дыму, в огне, но никто первым не отошел бы от станка. Такова была сила соревнования, таков был его дух, азарт творчества.
На слесарном участке тоже кипела работа. Здесь была организована бригада во главе с Будановым. Те приборы, изготовление которых началось еще при Кочкареве, были заново переконструированы новым заведующим. Решено было выпустить их сразу три и на уровне лучших мировых стандартов. Один прибор взял на себя Буданов, над другим трудился Сухопаров, третий поручили Куницыну Он еще не обладал высокой квалификацией, но Мишаков и Буданов как наставник наблюдали за ним. Сухопаров тоже был к нему очень внимателен. И работа у Куницына шла неплохо. Он старался изо всех сил и каждой хорошо подогнанной детали радовался, как ребенок. А когда сочленил механизм и тот заработал плавно, воскликнул: «Ай да Куницын! Погодите, он вам еще покажет!»
Радость была не только у него, она была у всех. У Ремизова и Петухова, подавших детали на сборку досрочно… У Буданова и Сухопарова, завернувших последние винты на приборах.
И когда все было закончено, в мастерскую пришли представители науки во главе с первым заместителем директора Поповым. Тут был и Уверов, и новый главный инженер Иваков, и Прутиков.
Приборы проверял сам Мишаков. Он проявил такую дотошность, что, как ни старались ребята сделав все хорошо, все-таки нашел кое-какие недостатки. Их тут же исправили, и за качество приборов теперь ни у кого не болело сердце. Было приятно показать сделанное.
Этот радостный подъем рабочих невольно передался и ученым. Они горячо обсуждали изготовленные приборы. Потом поставили перед мастерской новую задачу. Рабочие приняли ее и неожиданно для ученых вызвали их на соревнование: завершить проведение опытов в лабораториях досрочно. Вначале ученые дружно рассмеялись. Не смеялся один Прутиков: он помнил о своих ошибках и больше не хотел их повторять.
— Что ж, дельно, — первым откликнулся он. — Об этом стоит подумать…
ОБ АВТОРЕ И ЕГО КНИГЕ
В среде профессиональных литераторов все чаще и все настойчивее говорят о плеяде рабочих писателей: С. Антонове, В. Ермилове, Ф. Моргуне.
Имя Василия Сорокина, на мой взгляд, с полным основанием можно причислить к ней. Он дерзнул написать роман и этим как бы лишний раз подтвердил, что искусство в наши дни тесно связано с жизнью, с теми, кто сопричастен героике труда, его романтике и поэзии. И появление писателей-рабочих есть не что иное, как закономерная эволюция, глубинный внутренний процесс нашего общества.
Ценность книги Василия Сорокина «По старой дороге далеко не уйдешь», бесспорно, состоит и в том, что она не только художественное отражение современности, но и художественное самовыражение автора — рабочего человека, сохраняющего за собой право создавать и материальные и духовные ценности.
Сам В. Сорокин отдал четверть века труду слесаря и прошел путь от ученика до мастера на московском заводе «Калибр», где в 1945 году вступил в члены КПСС.
Глубоко убежденный, что завод и рабочий человек — тема, достойная самого пристального внимания, он взялся за перо и выступил в 1951 году со своими поэтическими произведениями на страницах «Комсомольской правды» и других газет.
В последующие годы он периодически публиковал стихи и очерки в журналах «Молодая гвардия», «Дружба народов», «Смена» и стал членом профессионального комитета московских литераторов.
Основой романа «По старой дороге далеко не уйдешь» явился материал, собранный В. Сорокиным за пятнадцать лет его работы в научно-исследовательском институте в качестве слесаря.
Сам он говорит: «Я не мог не написать о рабочем, который способен государственно мыслить и обновлять человеческие отношения на производстве».
В своем романе он ратует за гражданственность, за звучность таких «негромких» профессий, как слесарь, токарь, фрезеровщик, кузнец и т. д., за всеобновляющую революционную партийность, за социалистическое соревнование в его широком, ленинском смысле, способное «…действительно в массовом размере втянуть действительно большинство трудящихся на арену такой работы, где они могут проявить себя, развернуть свои способности, обнаружить таланты, которых в народе — непочатой родник…»
Не случайно главный герой романа — слесарь Иван Буданов — называет социалистическое соревнование «двигателем наших сердец, нашего мастерства». Автор, по мере того как выстраивает свое художественное полотно, показывает как конфликт главных антагонизирующих персонажей, так и другой аспект отношений — дружбу и товарищество. Здесь он важную роль отводит социалистическому соревнованию. И по праву!