Золушка

Эльза просидела за кустами, пока нахальный малый, идя за своей повозкой, не миновал ее и не скрылся за первыми домами Териэля. Когда она снова вышла на шоссе, лицо ее стало немного веселее. Она усмехнулась… Эльза хорошо разглядела прошагавшего мимо нее Филиппа, и фигура его с опущенной на грудь головой, лицо с забавно вздернутым носом, с глупо разинутым ртом, от какого-то глубокого раздумья, напавшего на этого дурака, развеселили девочку. Ей показалось, что Филипп в профиль поразительно похож на свинью.

Быстро пройдя метров триста и уже завидя домик, Эльза разглядела заставы и около них Баптиста, собиравшегося их затворять, в ожидании прохода того же поезда, который она вчера чуть не проспала. Это говорило девочке, что она опоздала домой на целых полчаса.

«Опять будет браниться! – подумалось ей. – Не повстречай она этого Филиппа, поспела бы как раз вовремя».

Эльза прибавила шагу и хотела даже припуститься бегом, чтоб успеть до прихода поезда заменить Баптиста, но в ту же секунду в кустах, направо от нее, раздался голос:

– Ohé, la fille[126]…

Эльза остановилась и, шагах в десяти от дороги, увидела братишку, который манил ее рукой к себе. Этьен не двигался и не поднимался из-за зарослей, очевидно, боясь, что Баптист может приметить его издали.

Эльза оторопела и смутилась.

«Что-нибудь новое дома?!» – подумалось ей.

Только в особых случаях брат выходил поджидать ее возвращения из школы.

Девочка снова глянула на заставы. Баптист стоял к ней спиной. Она ловко, даже красиво перепрыгнула канаву у шоссе и быстро подбежала к сидевшему на корточках мальчугану.

– Qu’y а-t-il?![127] – тревожно спросила она и опустилась на землю около брата, тоже прячась за кустами.

– Ты что так опоздала?.. – заговорил Этьен сурово. – Я жду тебя уже целый час. У нас новость. Подготовься…

– Ну, говори…

– Были les Hauteville. Графиня, ее пасынок, ее два сына, которых мне всегда ужасно хочется отдуть. А с ними этот вчерашний господин. Le barbu[128]. Ну, тот, что тебе обещал денег за дорогу к Отвилям.

– Ну, и что же тут особенного? И какое нам до этого дело? Они всякий день проезжают через заставы.

– T’es bête, la fille[129]. Отвили не просто проезжали, а были у нас!

– Где у нас? Не в доме же! Не у матери же в гостях?!

– Mais t’es bête![130] – воскликнул мальчуган. – С чего бы я стал тебя целый час тут караулить? Если я хочу тебя предупредить, так значит, есть что-нибудь особенно интересное. Tu deviens bête, ma fifille[131]… Если бы не случилось ничего чрезвычайного – faut il que je me dérange![132] – важно вымолвил Этьен ту фразу, которую часто слышал от матери.

– Les Hautevilles были у нас в доме?! – воскликнула Эльза.

– У нас в доме. Да. Все. И довольно долго.

– Так и что же? Что? Зачем…

– Очень важное. Le diable et toute sa boutique[133] нагрянули к нам в дом и долго сидели и расхаживали… Графиня говорила aves la bo

– Зачем же они были?

– А вот и рассуди… Не к добру это все для тебя, ma fifille, – нежно и отчасти грустно ответил Этьен. – Они просили мать отпустить тебя на две недели в замок, и, в конце концов, согласились на то, что ты у них пробудешь одну неделю, а затем еще будешь ходить туда каждый день около полудня часа на три… И за это графиня обещала, и этот… le barbu тоже обещал… сто франков.

– Сто франков?!

– Да.

– 3а что?

– За то, чтобы ты прожила у них неделю и помогла этому barbu… А в чем помогать – я не понял. Что-то все класть, а куда и что класть – непонятно. Они все повторяли poser и poser… А бородач опять три раза сказал свое дурацкое слово. Вчерашнее… Ты не помнишь его?

– Психé?.. – спросила Эльза.

– Ну да. А что это значит, ты еще не додумалась?

– Как же я додумаюсь, когда я этого слова не знаю?

В эту минуту раздался вдали грохот идущего по мосту поезда и свистки.

– Вон… – шепнула Эльза, двинув рукой.

– Да… Ну, и что ж делать! – отозвался Этьен.

Этим девочка напоминала, что опоздала к проходу поезда и что Баптист опять будет браниться.

– Ну, и что решила мать? – спросила она.

– Когда Отвили убрались и Баптист вернулся домой, мать говорила с ним. И он, конечно, решил, что надо отправить тебя к ним, но деньги взять вперед. Он сказал: «это счастье, коли есть еще дураки, которым может нравиться такая обезьяна, как Эльза». Я озлился и крикнул ему с порога: «Des singes? J’en co

– Что же это? Что? – тревожно выговорила Эльза.

– Ты не бойся, fifille, – отозвался Этьен, придвигаясь и обнимая сестру. Но это прозвище «фифиль», которое братишка давал сестре только в минуты особенной нежности или особой тревоги за нее, доказывало, что мальчуган тоже очень смущен неожиданным событием.

После минутного молчания и раздумья Этьен тихо вымолвил:

– Одна неделя не беда. Только я боюсь, что ты совсем останешься у них в услужении. Тогда я совсем пропаду с тоски один. Он говорил, однако, что только на одну неделю poser près de deux heures[137] рано утром и потом днем до сумерек еще один час.

– Poser?! Mais quoi poser?![138]

– Вот в этом-то и дело… Не кирпичи же класть и строить. Давай скорее домой. Все узнаешь. А я еще тут посижу. А то он нас вместе увидит.

Эльза поднялась и быстро двинулась домой.

Баптист уже снова растворил заставы, но сидел около них, ожидая времени снова запереть их ради другого пассажирского поезда, проходящего в Париж. Эльза смело пошла прямо к нему. Услыхав за собой шаги по щебню шоссе, Баптист обернулся.

Эльза ожидала брань, но она ошиблась…

– А! Наконец-то! – произнес он. – Ну, иди, садись.

Эльза приблизилась и глянула ему в лицо. Он казался в хорошем расположении духа.

– Что, опять задержали в школе? А? Ну, давай, сочиняй!

– Hет. Не задержали.

– Ну, так в Tepиэле застряла ради болтовни aveс les commères[139].

– Нет. Я прошла полем. Увидела Филиппа, спряталась от него и обождала, чтобы он миновал меня. А потом еще сейчас задержалась… Теперь могу вас заменить…

– Чтобы опять уснуть, а потом вскочить, да перед паровозом скакать? Merci. Я лучше сам дождусь… И вот что, ma belle[140], – иронически добавил Баптист. – Садись-ка, да послушай.

– Я и так слышу.

– Завтра рано утром ты отправишься в замок Отвиль и останешься там на неделю. Туда приехал какой-то шут, у которого много лишнего времени и лишних денег. Он видел тебя вчера и уж не знаю, почему ta frimousse[141] ему понравилась. Он хочет лепить с тебя глиняное изображение. Бюст. Не понимаешь? Ну такая une роupée en terreglaise[142]. Ты будешь стоять или лежать, а он будет с тебя делать копию. Авось не утомительно. Зато тебя будут там сытнее кормить, чем дома. А еще, за это твоя мать получит с этих болванов сто франков. Ну, вот и все…

126

Эй, сестренка… (франц)

127

Что такое?! (франц)

128

Бородач (франц)

129

Не тупи, сестричка (франц)

130

Говорю же, не тупи! (франц)

131

Ты что-то тупишь, сестренка… (франц)

132

с чего бы мне беспокоиться! (франц)

133

Эти черти со всей своей лавочкой (франц)

134

с нашей матушкой (франц)

135

придурки (франц)

136

Обезьяны? Я знаю одну в этом доме! (франц)

137

позировать около двух часов (франц)

138

Позировать? Что позировать? (франц)

139

с подружками сплетницами (франц)

140

моя красавица (франц)

141

твоя мордашка (франц)

142

кукла глиняная (франц)