Страница 27 из 82
Остальная часть жития преп. Романа — первой из трех частей “Жития юрских Отцов” — посвящена чудесам святого, козням диавола против братии и ропоту некоторых из братии, когда они начали считать чудесные монастыри Юры частью церковной “организации”. Все сие описано в терминах, весьма близких читателям житий восточных Отцов, и кое-что из этого пересказано свят. Григорием Турским в его житии братьев, хотя очевидно по причине многих различий, что это житие не было его главным источником, если вообще было ему знакомо.
Ущелье реки Вьенны.
Утесы обители преп. Иолы — вид в более позднее время.
Салэн — соледобывающий городок в Юре, куда часто ездили монахи.
Село Сен-Лупикин, где располагался монастырь Люкон.
Ля Бальм — скалы, но которых была построена обитель преп. Иолы.
Современный вид скал обители преп. Иолы.
В одном месте “Жития юрских Отцов”, когда один из старших монахов укоряет преп. Романа, что тот слишком многих принимает в монастырь и не делает тщательного отбора, автор пользуется случаем, приводя ответ преп. Романа, описать нечто из того монашеского духа, который прививал Преподобный братии, а также некие из монашеских искушений, которым братия подвергались. Преп. Роман отвечает старцу: “Скажи мне, о ты, который желаешь, чтобы у нас была такая маленькая община: способен ли ты среди всей братии, которых видишь вокруг себя в нашей общине, произвести отбор и разделение, чтобы образовать две группы, о которых ты говоришь, как если бы, испытывая одного за другим, ты мог в совершенстве отделить прежде их смерти выявленных святых от беспечных?.. Разве ты не видел здесь некоторых монахов, ревностно предавших себя жизни по правилам, которые впоследствии, постепенно уклоняясь в теплохладность, попрали их? Сколько раз также братья уходили из общины под воздействием противоположного порыва! И из сих последних, сколь много раз видели мы того или иного брата паки оставляющего мир и приходящего к нам и один, и два, и три раза, и несмотря на это, снова находящего мужество упорно добиваться лавров победителя в звании, которое было так давно оставил! Некоторые также, не навлекая на себя упрека, вернулись, но не к своим порокам, а в свои родные земли и соблюдали там наш устав с такой любовью и ревностью, что будучи возведены на степень священства избранием и любовью верных, они управляют с великим достоинством монастырями и церквями Христовыми… И не видел ли ты совсем в собственном нашем монастыре, что случилось с Максентием? После того, как он возложил на себя подвиги и лишения неслыханные в Галлии, с постоянными бдениями, после того, как показал неослабное усердие в чтении, — поддавшись уговорам страсти гордости, он стал добычей сквернейшего из демонов и своим безумием и неистовством далеко превзошел тех, о ком лишь недавно имел попечение, когда его могущество было плодом его заслуг: связанный ремнями и веревками теми, кого он некогда исцелил силой Господней, он был в конце концов освобожден от злого духа помазанием святым елеем. Посему познай, что это — та же самая гордость, навеваемая диаволом, тайно подстрекающим тебя, и что твой случай не сильно разнится от Максентьева” (глл. 29, 32–34).
“Житие юрских Отцов” рисует нам двух братьев обладающими различными, но дополняющими друг друга добродетелями: “Оба Отца превосходили один другого взаимодополняющими качествами, необходимыми в искусстве руководства и управления. Ибо если блаж. Роман был весьма милостив ко всем с совершенной невозмутимостью, то его брат был более строгим, как поправляя и наставляя других, так, в первую очередь, и к себе самому. Роман, когда всякая надежда на прощение уже иссякала, мог неожиданно проявить снисхождение к виноватому; тогда как другой, боясь, чтобы малые грехи повторяясь, не окончились великими, укорял с великой горячностью. Роман не накладывал на братию больших лишений, чем их собственная воля желала бы принять; тогда как Лупикин, прилагая собственный пример ко всем, вовсе не позволял уклоняться от того, что помощь Божия делала посильным” (гл. 17). Строгости преп. Лупикина описаны гораздо подробнее (глл. 63–67), чем в житии свят. Григория.
Под конец своей жизни преп. Роман предпринял самое дальнее путешествие из описанных в его житии — паломничество к месту мученической кончины св. Маврикия и Фивского Легиона, пострадавших в III в… “В горячности своей веры он решил идти в Агаунум к базилике святых — я лучше скажу, в лагерь мучеников, — согласно свидетельству, представленному рассказом об их страдании” (гл. 44). Первым повествованием о мученичестве этих святых был рассказ преп. Евхерия Лионского, который преп. Роман несомненно читал. В этом путешествии около Женевы имел место случай с прокаженными, упоминаемый свят. Григорием.[54] Организация настоящего монастыря в Агаунуме (в отличие от отдельных келий вокруг базилики, как было во времена преп. Романа) датируется первыми годами VI века, когда устав “неусыпающих” (по-латыни “laus pere
Кончина преп. Романа случилась в основанном им женском монастыре, куда он пришел попрощаться со своей сестрой (гл. 60); это было около 460 г. Свят. Григорий в своем Житии святых не упоминает женский монастырь, вероятно потому, что его уже не было в его время, но упоминает погребение преп. Романа вне его монастыря, где женщины имеют доступ к его мощам.
Среди братии, наставляемых в монашестве двумя святыми, царило прежде всего абсолютное единодушие, основанное на самопожертвовании — понятие, центральное для православного монашества, будь то Восток или Запад. “Согласно обычаю апостольских времен, абсолютно никто не мог сказать: “это мое”. Различие одного от другого заключалось лишь в обладании тем или иным именем без внимания к состоянию или происхождению. Довольствуясь своей нищетой, они проявляют единодушие в любви и вере с такой горячностью, что если какой брат должен будет по порученному ему делу выйти на улицу в холодную погоду или если только что вернется весь вымокший под зимним дождем, то каждый с готовностью отдает свое самое удобное и сухое платье и скинет с ног обувь, чтобы согреть и успокоить тело брата прежде, чем он сам подумает о себе” (глл. 112–113).
Преп. Лупикин управлял монастырями около 20–ти лет по смерти преп. Романа и почил в глубокой старости, до самого конца пребывая в суровейших лишениях. (В последние моменты своей предсмертной болезни он отказывал себе в утешении малым количеством меда с водой). Он был погребен в монастыре Лавкон, где в 1689 г. часть его мощей была открыта вместе с возможно первоначальной надгробной плитой, и где они почивают до сего дня в приходской церкви Сен-Люпицина.
Третий из великих юрских Отцов, преп. Евгенд, сыгравший столь большую роль в развитии монашества на Западе, был отдан в монастырь своим отцом, приходским священником, при жизни преп. Романа и, как уже было сказано, не покидал его вплоть до своей смерти, последовавшей, когда ему было уже за 60 лет, около 513 года.
В монастыре “он стяжал прочные познания не только в латинских книгах, но также и в греческой риторике” (гл. 126). Если преп. Евгенд действительно знал греческий язык, то это было редкостью для Галлии V века; но в любом случае очевидно, что связь с греческим Востоком была еще очень сильна в юрских монастырях того времени, хотя бы восточные Отцы и читались скорее всего в латинских переводах. Мы знаем, что ежедневное чтение в трапезной (обычай, введенный преп. Евгендом, “последуя древним Отцам” и в частности свят. Василию (гл. 169); тогда как во времена препп. Романа и Лупикина хранилось традиционное для египетских монастырей молчание включало в себя “постановления”, провозглашенные в прежнее время святым и знаменитым Василием, епископом столицы Каппадокии, или постановления святых леринских Отцов, или св. Пахомия, древнего игумена сирийцев, или же изложенные совсем недавно достопочтенным Кассианом” (гл. 174). Если преп. Роман начинал свою монашескую жизнь всего с одной или двумя книгами, то очевидно, что его наследники имели уже хорошо укомплектованную святоотеческую библиотеку!