Бедная овечка

— Не разбудила? — спросила она сонного сотрудника.

Михаил взъерошил и без того взлохмаченную седую шевелюру, провел ладонью по лицу, прекрасно понимая, что Астахову мало волнует — разбудила или нет. Раз пришла, значит не просто так.

— Проходи, — прохрипел он сонно, приглашая женщину войти.

Лариса разместилась в кресле одноместного номера и поделилась своими переживаниями с опытным коллегой.

— Не нравится мне здесь.

Перегудов вынужден был согласиться, место не из приятных.

— Чувствую застряли мы надолго, — продолжила Лариса, массируя при этом виски. — Эти идиоты захоронили тела девушек, теперь начнется волокита с разрешением на эксгумацию.

— Надо Юдину сообщить, он ускорит процесс.

Астахова согласно кивнула, министр всегда шел на уступки, на него можно положиться.

— А третья жертва совсем ребёнок.

Михаил едва заметно кивнул, поджав пальцами подбородок.

— А эти бестолочи не взяли биоматериал для анализа.

— Даа, — мужчина тяжко вздохнул.

— А этот капитан Панин! Чистой воды интриган, уверена, это его рук дело.

— Да, Лара, нам предстоит горы свернуть, чтобы докопаться до истины, — заметил майор.

— Ладно, завтра в шесть поедем к родителям убитой школьницы, попробуем раздобыть материал.

— Не очень хорошая идея, — задумчиво ответил Михаил. — Всё-таки завтра похорон.

— Вот именно! Может-быть еще успеем!

Похороны Насти

Сразу было ясно — москвичам здесь не рады. Родители девочки горько рыдали, убивались, мать так и вовсе пугала своим нестабильным психическим состоянием: она могла пять минут истерично вопить, столько же отрешенно молчать, и совсем озадачила всех, когда внезапно запела “Расцвела под окошком белоснежная вишня”…. Ее поспешно вывели из квартиры, где проходило прощание с усопшей.

Лариса и Михаил растерянно переглядывались, кажется впервые полковник Астахова дала маху, не надо было ехать в такой день и пытаться допросить родителей. К тому же ее просьба осмотреть тело, буквально, повергла всех присутствующих в шок. Дядя покойной едва не взорвался и не вышвырнул незваных гостей за шкирку. Опытные следователи жались в уголке, все же не сдавались и ждали подходящего момента.

Лариса Георгиевна запоминала лица присутствующих, пыталась определить кто искренне скорбит, а кто делает вид. Но абсолютно все выглядели удрученно, смерть школьницы затронула каждого.

В спертом воздухе ощущалось тягучее присутствие горя, отовсюду слышались всхлипы, причитания, сетования на несправедливость. Перегудов не выдержал, ему срочно требовался глоток свежего воздуха и доза никотина:

— Я сейчас, — коротко бросил он коллеге и выскочил на лестничную клетку.

Тут же и столкнулся с чем-то плотным и черным. Тучный, абразивного вида батюшка, мучился одышкой. Он поправил съехавшую епитрахиль, благословил невнимательного путника, ознаменовав того на прощание крестным знамением.

Михаил буркнул “извините” и быстро удалился, пропуская ступени. Он подумал, что вовремя ушел, все похоронные церемонии ужасно действовали на нервы, и без того расшатанные.

Майор сел на лавку возле подъезда и наконец-то закурил. Рядом крутился мальчонка лет десяти, со скучающим видом пинал носком ботинка невидимый мяч, заприметив незнакомого мужчину, приблизился.

— А вы из Москвы?

Перегудова нисколько не удивила растущая с каждым днем молва, наверное уже каждая бродячая собака знала о них.

— Из Москвы, — Михаил любил детей, хотя самому так и не пришлось испытать радости отцовства, поэтому его не раздражало излишнее любопытство ребенка.

Мальчонка сел рядом, заболтал ногами и с интересом посматривал на чужака.

— Тебя как звать? — с улыбкой спросил майор.

— Сашка. А вас как?

— Михаил.

— А вы уже поймали маньяка?

— Нет, но скоро поймаем, — мужчина проникся симпатией к общительному мальчику.

— А у меня завтра День рождения! — немного подумав, похвастался Сашка.

— Ого, надо же! И сколько тебе исполниться?

— Да десять уже, — сказал будущий именинник.

— Кем станешь, когда вырастешь?

Саша пожал хлипкими плечиками, школьник пока еще не решил.

— Не знаю, может как папка?

Перегудов хотел было поинтересоваться профессией отца, но не успел. Из парадной донеслись звуки потасовки. Майор вскочил и мигом подлетел к двери, которая резко распахнулась, отбившись о стену.

Астахову едва ли не вытолкали из подъезда местные мужики.

— Пошла вон! — кричал разъяренный отец с лестничной клетки, удерживаемый братом, батюшкой и еще кучей родни.

— Это немыслимо! — только и смогла сказать полковница.

До глубины души оскорбленная, все же держала лицо, стараясь выглядеть невозмутимой, она молча направилась к машине, Михаил тут же последовал за ней, заметив как Сашка бросился к беснующейся толпе, где его отец всё никак не мог успокоиться.

***

— Я просто хотела взять образцы из под ногтей, — оправдывалась по дороге полковница. — А они набросились на меня как дикари!

С ужасом вспоминала она недавний инцидент: пока батюшка старательно святил воду всем желающим, Астахова подошла к гробу и взяла за руку мертвую девушку, ногти покойницы выглядели чистыми, ухоженными. Лариса Георгиевна осторожно достала из сумочки необходимые инструменты и пакетик, наклонилась ближе, чтобы соскрести из под ногтей материал для анализа, когда услышала за спиной недовольное: “Вы что себе позволяете?”.

Тут же сбежались все остальные участники процессии, батюшка сурово нахмурил густые брови, а отец Насти вскипел от негодования, вот-вот пар пойдет из ушей. Он налетел, словно разъяренный коршун на полковницу СК и толчками выпроводил за дверь, но и на этом злоключения Астаховой не закончились.

— Нет, ты представляешь?! Крестная покойной облила меня святой водой! Это уму непостижимо, до чего дикий народ!

— Успокойся, Лара, ничего страшного, — Перегудов как мог поддерживал коллегу.

— Пиз*ец, — не удержалась интеллигентная до мозга костей женщина.

И как не пыталась полковница донести до оскорбленных ее поступком людей, что сотрудничать со следствием крайне важно, ведь убийца до сих пор на свободе, — увы, без толку. Откуда же было знать столичной следовательнице, что с родителями перед похоронами неплохо поработал капитан Панин, настроив тех против сующих свой нос, куда не надо москвичей.

Запрещенный приём

Ни свет ни заря Виталий Егорович уже был на рабочем месте, бедняга не сомкнул ночью глаз, всё думал, как выкрутиться из столь некрасивой ситуации. Под глазами капитана залегли тени, а пухлое лицо еще больше раздуло от переживаний.

Но он не собирался сдаваться без боя и с нетерпением выжидал в дежурной стажерку Валюшкину. У Панина к ней было особое поручение.

Девушка зашла в отделение полиции как обычно — без двадцати восемь. Не успела она отметиться в журнале, капитан схватил ее под руку и увел подальше от любопытных глаз и ушей.

— У меня для тебя важное задание, стажёр, — негромко сказал он.

Валюшкина настороженно слушала.

— С сегодняшнего дня помогаешь москвичам. Мне надо чтобы ты вошла к ним в доверие и потом докладывала о всех их планах.

Девушка оторопело уставилась на интригана.

— Извините, Виталий Егорович, — тихо ответила она, — но я не буду шпионить.

Опять Панин почувствовал накатывающее волной раздражение.

— Да ну почему сразу шпионить, деточка? — вдруг весело спросил он. — Не шпионить, а помогать своему отделу полиции избавиться от москвичей.

— Нет, — стажерка не могла согласиться, во-первых: крысятничать ниже ее достоинства; а во-вторых — это опасно.

Панин побагровел от злости, но тем не менее продолжал говорить с улыбкой.

— Детка, а ты когда к нам в отдел пришла, статут внимательно читала? Тебе пункт “моральные устои” ни о чем не говорит?