Страница 4 из 5
Может случиться и так, что у родителей есть проблемы, из-за чего они не могут создать связь. Это происходит, например, когда у родителей горе или, может быть, даже депрессия. Малыш чувствует это очень четко, а ни один ребенок не хочет, чтобы мама грустила. Поэтому в таких случаях дети берут на себя ответственность за мать или отца и, например, вместо того чтобы играть с другими детьми, остаются дома, чтобы сделать кого-то из родителей счастливым. Таким образом, ребенок жертвует частью своей автономии, чтобы смягчить горе родителя.
Здесь вы видите, насколько переплетаются потребности родителей и детей – и как потребности первых могут смешиваться с потребностями вторых.
Предположим, мать – назовем ее Сабиной – перенесла в детстве значительный дефицит внимания. Так она получила легкую травму привязанности. Тогда, чтобы компенсировать это, Сабине понадобится ее маленький сын Леон. Вероятно, она этого не осознает, но ее большая привязанность и ее большое желание быть рядом с ребенком связаны в конечном итоге с тем, что для нее функция Леона – удовлетворить тоску по любви и близости. Больше всего Сабине хотелось бы постоянно держать милого сыночка на руках и обнимать его. Леон же не хочет, чтобы его постоянно тискали. Поскольку Леон еще очень мал, он совершенно не может сопротивляться приступам ласки со стороны матери, так что ему приходится их переживать. Для Леона это означает пожертвовать своей автономией, желанием простора и свободного пространства, чтобы вытерпеть потребность своей матери в близости. В случае, если Сабина сохранит свою манеру поведения и будет хотеть все большей близости, это сильно скажется на взрослой жизни Леона. Его мозг всегда будет ассоциировать любовь и привязанность с избытком близости и пленом. Во взрослом возрасте ему будет трудно создать крепкие любовные отношения, поскольку он не научился у матери возможности установить здоровые границы. Если Сабина испытала в отношениях с матерью дефицит привязанности из-за недостатка внимания, Леон страдает от его избытка.
Кстати, Сабина могла бы избежать негативных последствий для сына, если бы более чутко относилась к его сигналам. Например, Леон еще младенцем часто отворачивался, когда Сабина хотела его взять. Таким образом он подавал сигнал, что нуждается в покое. К сожалению, в то время Сабина слишком часто упускала его сигналы из виду. Ей следовало с самого начала осознать, что близость нужна именно ей, а не Леону. Тогда она могла бы поучиться распознавать сигналы своего сына с просьбой о дистанции и в этот момент отодвигать на задний план свое желание близости. Вы уже видите: ребенку необходима некоторая саморефлексия, чтобы разобраться в себе. Тем не менее эти усилия стоят того: многочисленные исследования показали, что чуткость родителей – основной критерий умения воспитывать. Этот вопрос мы еще рассмотрим более подробно.
Все начинается с привязанности
Когда начинается связь между родителем и ребенком? В день зачатия? Во время беременности? В день рождения? Как минимум с момента рождения нашего первого ребенка общество определяет нас как родителей. Формально начинаются отношения «родитель – ребенок». Фактически уже с первого дня мы являемся элементом этих отношений и, таким образом, частью связи, которая сохраняется на всю жизнь.
Ввиду более сильной физической близости к ребенку, матерям немного проще устанавливать привязанность.
Но отношения неравнозначны привязанности. Разве мы любим своего ребенка автоматически? Разве мы привязаны к нему? Нет. Хотя мы можем и не прерывать связь с ребенком на биологическом уровне, вполне может случиться так, что родители не установят эмоциональной связи со своим чадом. Привязанность – активный двусторонний процесс как со стороны ребенка, так и со стороны его родителей. Младенец полностью ориентирован на привязанность. Так, например, он спонтанно поворачивает голову туда, откуда доносится запах матери [1]. Точно так же как и младенец, мать готова к привязанности на биологическом уровне благодаря беременности, родам и грудному вскармливанию. Например, она столь же точно распознает ползунки своего малыша по запаху. Это можно сформулировать иначе: у матерей есть преимущество в привязанности по сравнению с отцами. Но при этом оба должны сначала привыкнуть к родительству. Чтобы установилась реальная связь между родителями и ребенком, требуется решение «Да, я хочу быть матерью» и «Да, я хочу быть отцом». Это означает, что родители заявляют о своей полной готовности взять на себя ответственность за маленького человека и сказать про себя: «Ты принадлежишь мне. Я принимаю тебя таким, какой ты есть».
Отец иногда остается немного в стороне. В такой ситуации он должен приложить больше усилий, чтобы внутренне принять ребенка. «Я ждал, что на меня снизойдет великая отцовская любовь, – рассказывает нам один из отцов, а затем несколько разочарованно подытоживает, – но напрасно». Некоторые даже стыдятся того, что (еще) не установили связь с ребенком и не ощущают такую же эйфорию, которую, кажется, испытывает мать. А иногда отцы даже мучатся от зависти и ревности. Они завидуют матери и ребенку из-за их тесного контакта. Отцы, которые признаются себе в своих чувствах, часто могут лучше обращаться с ребенком, потому что им не надо будет никого обманывать: ни себя, ни партнершу. Они остаются искренними, благодаря чему становится возможна настоящая встреча отца и ребенка. Потому что на лицемерии невозможно построить сильную любовь. Честность с самим собой дает отцу возможность сформировать собственный тип привязанности. Возможно, она и правда немного свободнее материнской. Все же ребенок почувствует, что его приняли и полюбили.
У общительных, любящих отцов есть неплохие шансы установить очень тесную связь со своим ребенком – такую, как у любящих матерей (см. Экскурс: мамы и папы – сильные стороны двух родителей, стр. 67).
У отцов, которые приняли решение принять своего ребенка, быстро развивается тесный контакт с ним. Во-первых, у младенца именно физическая близость способствует установлению связи. С другой стороны, как показывают исследования, если отцы заботятся о своем ребенке совершенно естественно (носят на руках, обнимают, одевают и пеленают), у них выделяется такой же гормон привязанности, как и у матерей.
Таким образом, привязанность – это основа любой способности к отношениям. Она – фундамент нашей психики. Но сама по себе она не возникает, а всегда рождается во взаимодействии младенца или ребенка с его матерью или отцом.
Отец, мать, ребенок – семейная система
Возможно, ты уже задавался вопросом, почему речь идет в основном о тебе и твоем ребенке, то есть об отношениях матери и ребенка или отца и ребенка. Почему мы не обращаемся к родителям как к группе? Ведь большинство пар воспитывают своих детей вдвоем. Тем не менее ребенок строит отношения с каждым из родителей отдельно. Поэтому мы и говорим о каждом отдельно. Между тем родители-одиночки составляют порядка одной пятой части всех семей [2] – чаще всего в такой семье дети общаются с другим родителем, который не проживает с ним. В случае с общими детьми и детьми от предыдущих браков семья увеличивается, дети получают дополнительных родителей, а иногда братьев и сестер. Существует и совместное родительство, при котором люди не имеют отношений и часто живут в разных местах. Связь при этом направлена на то, чтобы вырастить совместного ребенка. Понятно, что семейная система оказывает большое влияние на то, как складывается отношение к себе и к своему ребенку. Уровень отношений родительства и уровень отношений пары переплетаются сложным образом.
Если все идет хорошо, мы едва ли осознаем это взаимодействие. Мы просто воспитываем вместе.
То, насколько сильно связано существование людей как родителей и как пары, часто ощутимо только тогда, когда возникают проблемы. Люди, которые поссорились на уровне пары из-за измены одного из партнеров, как правило, хуже взаимодействуют на уровне родителей. Возможно, им не удастся договориться, кто заберет ребенка из детского сада. Однако трудность заключается не в том, что эта проблема неразрешима, а в том, что, разговаривая о походе в детский сад, люди решают конфликт, который возник на уровне пары.