Страница 21 из 25
Погоди, Хелена. Когда огласят результаты, все увидят…
Она смотрела в учебник, ничего не видя. Единственное, на чем она могла сосредоточиться, – это на Хелене, которая чирикала как синичка, окруженная подружками. Однажды сама она тоже будет стоять вот так.
Кабинет у отца маленький и довольно мрачный. Темно-красные бархатные обои с золотыми медальонами. Полки от пола до потолка со старинными книгами в кожаных переплетах и папками для журналов. Все расставлено идеально ровными рядами. Перед окном – письменный стол красного дерева. Он принадлежал еще дедушке, ему наверняка лет сто как минимум. Хотя снаружи еще было светло, в кабинете царил сумрак, потому что отец опустил шторы. Он всегда так делал. Она бесшумно проскользнула в кабинет и стояла, глядя на его спину, пока он сидел и писал от руки. Работал он очень тихо, даже дыхания не было слышно.
Она положила контрольную перед ним на стол. Отец что‑то пробурчал и повернулся к ней. Улыбнулся. Она, осторожно подавшись вперед, поцеловала его в висок. И, сделав шаг назад, стала ждать.
– Что это? – спросил отец, беря ее контрольную по математике. Повертел в руках, не открывая. Оценка стояла на предпоследней странице. Ему придется пролистать всю тонкую тетрадку, чтобы увидеть результат.
Отложив ручку, он отодвинул от себя письмо, которое писал. Открыл контрольную, взглянул на вторую страницу. Ничего не сказал. Перевернул страницу. Что-то пробормотал. Снова перевернул страницу. Ничего не сказал.
Ей казалось, она сейчас взорвется. Он делал все так медленно…
Но вот отец дошел до последнего разворота и увидел результат.
– Пятьдесят шесть правильных ответов, – проговорил он и повернулся к ней.
Она радостно закивала. Разве он не хочет что-то ей сказать?
– Из пятидесяти шести возможных, – продолжал он. – Все решено правильно.
Она начала прыгать по комнате. Ожидала, что отец скажет, какая она молодец. Скажет, что гордится ею. Никогда раньше ей не удавалось написать контрольную без единой ошибки. Никогда.
– Ты готовилась, не так ли?
Она перестала прыгать и посмотрела на него. Кивнула, не понимая до конца, к чему он клонит.
– Если ты хорошо подготовилась, то это самое малое из того, на что ты можешь рассчитывать. Теперь ты знаешь, что ты можешь.
Поколебавшись, она открыла рот.
– Я лучше всех в классе. Только у Хелены тоже все было правильно.
– Не соревнуйся с другими, – ответил отец. – Соревнуйся только с собой.
Сложив контрольную, он протянул тетрадку дочери.
– А теперь будь умницей, дай мне закончить работу.
В молчании она вышла из отцовского кабинета, не понимая до конца, что произошло. Он ею недоволен? Она могла лучше? Но нельзя добиться лучшего результата, чем пятьдесят шесть из пятидесяти шести. Так почему же он ее не поздравил?
Медленно бредя в свою комнату в конце коридора, она ломала голову: ему не понравилась ее реакция? То, что она радовалась? То, что сравнивала себя с Хеленой?
«Соревнуйся только с собой», – сказал он.
Мама сидела в комнате, раскрыв на коленях книгу.
Дочь прошла мимо, не сказав ни слова. Положила контрольную на кровать и прикрыла подушкой. Наверное, она сделала из этого слишком большое событие. Это всего лишь контрольная по математике. Не отдохнув ни минуты, она открыла учебник английского и стала читать про Вторую мировую войну. Через три недели сочинение. И она будет во всеоружии.
Глава 24
Он снял трубку после третьего сигнала, чуть не расплескав горячий кофе. Какие нетерпеливые.
– Пора.
– Кто это? – спросил Фредрик и отхлебнул из чашки. Забавно, он как раз сидел на диване в гостиной и размышлял, не пора ли что-то изменить. Эти стены выглядели так уже много лет и начали ему надоедать.
– Мы приедем за тобой ровно в два.
Фредрик покосился на часы. Без четверти два.
– Я занят, – ответил он, мысленно уже бродя по строительному магазину среди банок с краской. Сделать на тон светлее? Или вообще выбрать что-то радикальное? К черту беж – как насчет фисташкового?
Голос на другом конце проговорил:
– Машина уже едет.
Чашка с кофе затормозила в воздухе на полпути ко рту.
– С кем я разговариваю?
Собеседник повесил трубку. Фредрик, наморщив лоб, отложил мобильник.
Странно… Похоже, выбора ему не оставили.
Поставив чашку на кухонный стол, он засуетился, то и дело выглядывая в окно. Зачем такие… такие методы? Почему бы просто не назначить встречу?
Снова зазвонил мобильный. Не могли же они уже подъехать?
– Ты едешь? – спросила Мартина.
– Э…
– Фредрик, я даже занесла это в твой календарь. Только не говори, что ты забыл!
Он прикрыл глаза ладонью, словно пытаясь спрятаться «в домик», и обреченно спросил:
– Что именно?
– Беседа с учителем Оскара.
Неужели сегодня?
– Слушай, тут кое-что случилось, мне нужно уехать…
Голос Мартины зазвучал так, словно она говорила сквозь стиснутые зубы.
– Уехать? Что ты намерен делать так внезапно?
– Я получил заказ, работа над которым начинается сегодня. Я же тебе рассказывал.
– Та биография? Почему ты не мог договориться с ними на другой день?
– Они мне только что позвонили и требуют, чтобы я немедленно приехал. Я же обещал взяться за этот проект! Что мне оставалось делать?
В трубке послышался глубокий вдох.
– Сказать «нет», например, – проговорила Мартина совершенно спокойно. – Так. Ну что ж, я сама поеду на беседу с учителем. Отменю свой визит к врачу.
Она положила трубку. Фредрик сказал себе, что надо будет как-то это ей компенсировать. Не в первый раз она прикрывает его косяки. Потом его всегда мучает совесть. Но выбора нет.
Он огляделся. Что ему нужно взять с собой?
Взбежав на верхний этаж, Фредрик на ходу сорвал с себя рубашку, распахнул шкаф и нервно принялся искать свежую.
В этот момент в дверь заколотили.
Почему не воспользоваться звонком, господи? Что за манеры?
Он сбежал вниз по лестнице, на ходу застегивая чистую рубашку, и промахнулся мимо пары петелек.
– Да-да?
Мужчина на пороге был в костюме. Официально-то как. Нейтральная внешность – такого человека потом и не вспомнишь. Это специально?
– Могу я попросить вас предъявить водительские права? – произнес гость.
– Что? Вы хотите убедиться, что я умею водить машину? – изумленно проговорил Фредрик, отметив, что мужчина проигнорировал протянутую для рукопожатия руку.
Надев ботинки, журналист принялся рыться в карманах куртки, висевшей у двери. Бумажника там не оказалось. На кухне? Нет, он же лежал в заднем кармане джинсов, должно быть, выпал. Обернувшись к незнакомцу, Фредрик поднял в воздух указательный палец – «подождите-ка» – и быстрым шагом направился в ванную. Бумажник действительно валялся на полу. Вернувшись к дверям, он предъявил незнакомцу права.
Человек в костюме внимательно рассмотрел фотографию, сличив ее с лицом хозяина дома. Потом повернулся и пошел вниз по лестнице, к машине.
– Мы опаздываем.
Фредрик последовал за ним, на ходу заправляя рубашку в джинсы.
– Послушайте, вы могли позвонить мне заранее. Ну, там, за несколько дней…
– Заказчик захотел встретиться сегодня, – бросил незнакомец через плечо.
«Заказчик хренов», – подумал Фредрик, спускаясь по двадцати двум бетонным ступеням. Он мог просто сказать: «В четверг я хочу встретиться с тем, кто будет писать мою биографию. Где-нибудь после обеда, в уютной кафешке на набережной». Неужели это так сложно?
Их ждал «Вольво‑70» серебристого цвета, не самый новый. Человек в костюме открыл заднюю дверь, и Фредрик уселся.
Поездка заняла не более получаса. Лестница была самая обычная и могла находиться в любой многоэтажке семидесятых годов постройки. Серый мраморный пол, в котором кое-где проглядывали окаменелости, округлые перила с практически стертым множеством рук защитным слоем лака. Бумажки на стене, напоминающие о том, что надо закрывать дверцу общественной стиральной машины в подвале. Реклама мойщика стекол по имени Томми. Но повсюду чисто.