Страница 9 из 42
А Шумский… злился. Он злился, что когда я приезжаю, начинаю заниматься домом, а мне хотелось уюта и позаботиться о нем. Он злился, что я усталая и хочу просто поваляться, а не активных развлечений. Он злился, что я не такая как раньше — веселая, энергичная, заводная. Жаловался, что я охладела к нему, стала равнодушной и закрытой, ничем не делюсь и много ругаюсь. А мне просто нечего было ему рассказать. У меня был непрекращающийся день сурка. Наша любовь рушилась как карточный домик.
В один из таких приездов дверь мне открыла Вита. В коротеньком топе и стрингах. Идеальная ухоженная Вита. С безупречным ровным загаром, светящейся коже, волшебными локонами и пухлыми губами. Она прислонилась к косяку, не пропуская меня в квартиру, и насмешливо спросила:
— Ты так ничего и не поняла?
Глава 18
— Лен, ты, конечно, простушка каких поискать, — насмешливо продолжала она, — но вроде не совсем дура. Ну как тебе еще сказать, чтобы ты не приезжала? Хватит бегать за ним. Это Москва и взрослая жизнь. Здесь ценятся совсем другие вещи. И другие женщины.
Она смотрела на мою одежду, обувь, руки, волосы, и ей доставляло удовольствие, то что она видела. Самодовольство затапливало ее с ног до головы. Она полюбовалась своим безупречным красным маникюром и снова циничным весельем окинула взглядом меня. А я спрятала свои короткие ногти и неухоженные от постоянной домашней работы руки в карманы.
Да, я знала, что тут ценятся совсем другие вещи. Мы покупали Димке хорошие костюмы, модные галстуки и дорогие часы. Все должно работать на образ успешного человека. Не будет другого шанса произвести первого впечатления. Или тебя запомнят как мальчика на побегушках, или воспримут как адвоката, не обратя внимание на статус помощника.
А я все время была дома. И главное требование к вещам у меня было удобство. Футболки, мягкие штаны, носочки с прикольными надписями. Все можно было купить в магазинчике на углу дома. Можно, но обычно не нужно. Зачем накупать новых вещей, если есть хорошие, пусть и немного поношенные, а денег и так не хватает.
Я тупо смотрела на нее и не находила слов. Я просто не могла в это поверить. Она просто разыгрывает меня. Наверное, попросилась со своим парнем провести время в нашей квартире, а мой муж поехал в наш город, он и правда предлагал мне не приезжать. Затем сквозь музыку, гремевшую в квартире, я услышала как Шумский крикнул:
— Вит, на тебя кофе делать?
Конечно, он был дома. И сейчас он ждет, как Вита в этих стрингах придет к нему на кухню, сядет на колени и они будут пить кофе. Кофе, который я с такой любовью выбирала. Из чашек, которых я часами искала по обычным и интернет-магазинам. Будут кормить друг друга маленькими красивыми бутербродами на один укус. Я сама научила Дмитрия готовить их, и это был наш ритуал выходного дня.
Меня начало накрывать злостью, гневом, отчаянием и болью. Я хотела вцепиться этой ведьме в ее патлы и выцарапать глаза Шумскому. Выплеснуть горячий кофе в лицо этому лицемеру. Настучать по голове тяжелой сковородкой этой шалаве. Как они могли⁈ Да хрен с ней, этой загорелой тварью. Как он мог?!!! Как он мог предать нашу любовь? Как он мог испохабить всю ту нежность и близость, что была у нас? Как он мог так поступить со мной, если он меня любит? А он меня вообще любит? Я поняла, что сейчас просто закричу. А Вита еще раз презрительно усмехнулась и захлопнула дверь прямо перед моим носом.
В средние века была такая пытка — железная дева. Когда закрывающиеся створки пронзали человека десятками металлических игл. Я чувствовала себя этим приговоренным. Дверь закрылась, и меня словно прошили десятки или сотни штырей. Они выпустили из меня весь воздух, всю кровь, всю энергию и радость жизни.
Я сползла по стене, потерявшись во времени пространстве. Несколько минут я не понимала, где я нахожусь, что мне надо делать, да кто я вообще? Была мысль постучать и потребовать объяснений. Еще билась надежда, что это какое-то нелепое совпадение, что мне привиделось, я что-то не так поняла. Но через секунду я поняла, что еще одной порции унижений я не вынесу. Я просто сойду с ума.
В полной прострации я вышла на улицу и бродила, не понимая куда иду. До сих пор не помню, как я провела этот день. Я все время варилась в своих мыслях. Как я могла не замечать очевидного? Я чувствовала ее сладковатый запах духов, когда приезжала в квартиру, но думала про освежитель или запах с улицы. Я видела, что мои вещи перекладывали, но думала, что это Дмитрий что-то искал. Теперь понятно, почему он стал уклончиво говорить по телефону вечерами и стал редко писать.
Но чаще всего в голове кувалдой билась одна мысль. Вита говорила «Как тебе еще сказать, чтобы ты не приезжала?», а мой любимый муж вечером написал мне «Наверное, не стоит тебе приезжать. Я понимаю, ты очень устала». Я обрадовалась, когда это прочитала! Он понял! Он все понял, что со мной происходит. Мы теперь все наладим. Я просто летела к нему сама не своя от счастья. Но это значит, что они вместе написали сообщение. А я просто дура, которая не понимает намеков.
Я то задыхалась, то горела, то наоборот руки и ноги леденели. Я бессмысленно металась по городу, натыкаясь на людей, столбы, урны, лавочки. Один раз я чуть не вышла на красный свет светофора, опомнившись в последнюю секунду от резкого сигнала и матерной ругани водителя. Пришла в себя я ближе к вечеру и на электричке вернулась в родной город.
На следующий день написала Шумскому, что хочу развестись. Знаете, что он мне ответил?
Глава 19
«Ок», — ответил он мне. И все! Одно слово. Две буквы. О чем говорить, о чем спрашивать, да? Объяснить или попросить прощения? Да зачем⁈ Ну подала жена на развод, и слава Богу! Этот ответ причинил мне, наверное, еще больше боли, чем сама измена. Я никогда не смогу понять, как можно быть настолько равнодушным. Словно я не человек, словно не было года брака, не было чувств, отношений, близости. Выкинул из своей жизни, как ненужную бумажку.
Через две недели мы встретились около ЗАГСа и подали заявление. За все время никто не произнес ни слова. Когда мы вышли из здания, в его машине я увидела Виту. Ну понятно, молодец, Виточка, Доводит сделку до результата. А то вдруг Шумский бы где-нибудь заблудился по дороге. Не удивлюсь, если она его сразу повела другое заявление подавать. Скотина! Тварь!
Родным я не стала объяснять, что произошло. Сказала, что мы охладели друг к другу, отношения не выдержали проверку временем и расстоянием. Я не хотела их расстраивать. Все разговоры я сразу пресекала. Все, что могла себе позволить — это немного поплакать в душе, пока льется вода, чтобы не тревожить бабушку.
Следующие дни я делала то, что умной девушке не стоит делать. Я паслась у Виты в соцсетях. Оказывается последние несколько недель она постоянно выкладывает фото с Шумским. До нашего разговора они были еще более-менее нейтральными. Даже если бы я увидела их раньше, муж легко бы отбрехался. Ну, подумаешь, компания из нескольких человек тусит в баре. Ну, облокотилась она на его плечо, так это чтоб в кадр влезть.
Но после разрыва они перестали скрываться. Вот она у него на коленях, вот кормит его с руки, вот они съездили на выходные в Польшу, затем в Питер, а потом в Чехию, вот Вита хвастается новым телефоном, который ей подарил любимый, теперь ее фото будут еще круче, а вот они горячо целуются. День за днем я изводила себя, постоянно обновляя ее страницу. Сходя с ума от боли и отчаяния, наблюдая за тем, как мой любимый мужчина осуществляет мои мечты с другой женщиной. Пока об этом не узнала Лерчик.
Мама выгнала из дома меня к ней в гости, чтобы я немного развеялась. Подруга с квадратными глазами слушала мои завывания, а потом выхватила мой телефон и куда-то убежала. Вернулась через час с кнопочным телефоном, куда вставила симку и записала важные номер. И поклялась, что отдаст старый, только когда я приду в себя. Я сорвалась в некрасивую истерику с криками и оскорблениями, я рыдала и бесилась несколько часов. Но это было то, что мне нужно. Я смирилась с тем, что произошло.