Страница 2 из 32
Сильные мужские руки перехватывают меня за запястья и осторожно отцепляют от своих плеч.
— Это правда, Каро, я не Марк. Я Мартин. Простите, но я впервые вас вижу.
— Н-н-нет, — трясу головой, слезы высыхают, теперь глаза сухие и почему-то горячие, — неправда! Не может быть…
— Может, Каро, — он грустно улыбается. — Мне очень жаль, но мой брат погиб. И я Мартин. Прошу прощения, мне пора, я опаздываю на торжественную церемонию. У меня сегодня свадьба.
Он виновато разводит руки и качает головой, а я делаю шаг назад и теряю равновесие. Не падаю только благодаря Громову, который ловит меня за талию, и беспомощно оглядываюсь.
Окидываю растерянным взглядом кортеж, стоящий вдоль забора. Почему я сразу не обратила внимание, что он свадебный?
Два месяца назад
Я вчера снова не закрыла жалюзи, и с самого утра солнце уже основательно припекает. Светит прямо в лицо. Но если жалюзи будут закрыты, я легко могу проспать до обеда, а после двенадцати солнце перейдет на ту сторону, и здесь уже будет тень. Даже кондиционер можно будет не включать.
Вскакиваю на кровати и первым делом здороваюсь с Марком.
— Привет!
Смотрю на него с восторгом и благодарностью — он всегда поднимает мне настроение. Улыбка на его лице не зависит от того, солнечно на дворе или пасмурно.
Верхняя губа у Марка изогнута, кончики приподняты вверх, от этого улыбка получается широкой и открытой. Но мне каждый раз кажется, что так он улыбается только мне одной.
Провожу рукой по гладкой прохладной поверхности и быстро прижимаюсь губами к улыбающимся губам. Конечно, это всего лишь цветной постер на стене над моей кроватью, а не настоящий Марк. А вы что подумали?
Если бы я увидела живого Марка, наверное грохнулась бы в обморок. Но тем, кто за меня волнуется, можно спать спокойно — встретить Марка вживую для таких как я практически нереально. Шансов примерно столько же, сколько встретиться лицом к лицу с президентом Соединенных Штатов. Или гуманоидами.
Марк Громов мировая знаменитость. Он известный автогонщик, чемпион мира и моя первая любовь. Первая и единственная. Я увидела его в коротком репортаже с «Формулы», когда мне было пятнадцать лет, по уши влюбилась, и с тех пор никто даже на миллиметр не смог подвинуть его на моем личном внутреннем пьедестале.
Сейчас мне восемнадцать, но я даже не надеюсь на встречу в реальности. Между нами пролегает широкая и глубокая пропасть в виде разного социального статуса. Мои родители самые обыкновенные люди, которые зарабатывают на жизнь физическим трудом.
И то, что я их единственная и самая любимая дочь, никак не делает меня ближе к Марку.
Даже если случится чудо и я сумею попасть на соревнования, вероятность нашей встречи одна к тысяче. Или к десяти тысячам, это смотря где будут проходить гонки.
Толкаться в толпе восторженных фанаток, пробивая себе дорогу локтями, точно не мое. И это только чтобы увидеть, как он идет мимо. А может даже едет.
Вне гонок наши шансы на встречу еще мизернее. Несколько месяцев назад умер дед Марка, миллиардер Борис Бронский. Свои капиталы он оставил не дочери, матери Марка, а внукам — Марку и Мартину, его брату.
Марк и Мартин Громовы — близнецы, причем настолько пугающе похожие, что в сми их часто зовут клоны Громовы. Они друг друга так и называют: не «мой брат», а «мой клон». И еще братья свою похожесть как будто нарочно культивируют.
Они даже татухи набили одинаковые — от локтя до шеи. В одном из интервью Марк сказал, что это тест-драйв для будущих жен.
— Кто сможет нас различать, на том мы и женимся, — поддержал шутку Мартин.
Теперь они клоны-миллиардеры, и пропасть между нами расширилась и углубилась не на метры, а на километры.
Но это не мешает мне любить Марка. Я пересмотрела все существующие с ним видео и фото, все интервью и фотосессии, даже любительские съемки.
Я знаю, что возле него всегда много девушек. Просто очень много. Они все высокие, красивые, с длинными ногами и пухлыми губами. Тут я тоже не загоняюсь, принимаю это как неизбежность. Я здесь, он там, их просто не может не быть.
Конечно я ревную, но чаще стараюсь просто об этом не думать.
Зато мой Марк на постере только мой. Выхожу из душа, замотанная в полотенце, как тут во дворе раздаются голоса. В две секунды стаскиваю полотенце, вытираюсь и набрасываю сарафан. Ненастоящий Марк улыбается еще шире и сильнее прищуривается.
— Не подсматривай! — грожу ему пальцем и бегу во двор.
Родители два дня как уехали, и я еще не привыкла к тому, что одна осталась хозяйничать на заправке. Причем совсем одна, сегодня воскресенье, у работников выходной.
— Здесь есть кто-нибудь? — слышу нетерпеливый голос.
— Есть, есть, — отвечаю недовольно, на ходу затягивая волосы в хвост.
Все же, когда я успеваю выпить кофе, мир становится намного привлекательнее и доброжелательнее. А уж как я начинаю его любить, тут и говорить не надо.
— Нам полный бак сделайте, будьте добры, — говорит посетитель, поднимаю голову и чувствую, как рот сам собой приоткрывается и округляется.
Я словно врастаю в землю. Ноги наливаются свинцом и отказываются двигаться. Руки безвольно повисают вдоль туловища как плети.
Самое время грохнуться в обморок, как и обещала, потому что прямо передо мной стоит сошедший с постера Марк Громов. Только сейчас он не улыбается. А рядом с ним стоит его клон Мартин.
Глава 2
«Каро, ради всего святого, закрой рот!» — умоляю себя мысленно, но челюсти как заклинило.
Я столько раз представляла нашу встречу! В мельчайших подробностях вплоть до жестов и взмахов ресниц. А сколько сценариев этих неожиданных встреч я сочинила — не меньше сотни, если не больше! И для каждого из сценариев у меня заготовлен отдельный диалог.
Меткие фразочки. Остроумные замечания. Ироничные обороты.
Я должна была не оставить Марку ни единого шанса.
Я должна была быть в меру загадочной, чтобы его увлечь и в меру заинтересованной, чтобы не оттолкнуть.
Вместо всего этого стою как чурбан с открытым ртом и одеревеневшими ногами в белом сарафане в мелкий цветочек.
Потому что Марк, как и его брат Мартин, стоит передо мной с голым торсом и заброшенной на плечо футболкой. Смуглая кожа усеяна капельками пота, и я мысленно веду по ней ладонью, стирая влагу… В общем, все как в моих более смелых фантазиях. Там, где мы не разговариваем, а больше заняты друг другом.
Марк переглядывается с братом и переспрашивает с некоторым беспокойством:
— Эй, малышка, а здесь кроме тебя есть еще кто-то? Кто-то из взрослых.
Утвердительно киваю и тут же вспоминаю, что сегодня воскресенье. Торопливо мотаю головой.
— Мда, очень информативно, — задумчиво потирает подбородок Мартин и снова обращается ко мне: — Детка, ты не знаешь, кто бы мог нам помочь? У нас закончился бензин, не хватило совсем немного. Нужен полный бак. Сама понимаешь, жара, кондиционер работает, и мы еще все время вверх прем.
Логично, парни! В горах или вверх, или вниз.
Нет, дар речи ко мне не вернулся. К счастью. Это я практикуюсь в остроумии, оттачивая его на себе и поддерживая диалог исключительно в собственной голове. Тем временем Мартин наклоняет голову к брату и спрашивает, почти не двигая губами.
— Слушай, может она глухая? Как думаешь? Может ей лучше написать?
Спрашивает на русском и я как будто включаюсь.
— Не надо писать, Мартин, — возражаю сиплым голосом, — я не глухая и прекрасно вас слышу.
Говорю тоже на русском, вгоняя обоих Громовых в совершеннейший ступор. Разворачиваюсь так резко, что хвост делает в воздухе зигзаг, и иду к заправке. Вспоминаю, что не взяла ключи, так же резко разворачиваюсь и возвращаюсь к дому.
Мужчины молча следят за моими метаниями. Поднимаюсь на крыльцо, оборачиваюсь и вижу на их лицах все то же выражение, которое можно истолковать как угодно.