Распад

Ву Жоу пристально вглядывался в изображение, пару раз останавливал и перезапускал повтор, потом пожал плечами и повернулся к нам.

— Действительно ничего нет. Хотя, в момент толчка пропадает картинка со всех камер. На доли секунды. Это странно. Но никаких объектов рядом с кораблем не было, обшивка тоже не повреждена. И двигатели работали ровно — это не случайный импульс.

— Да, странно… Выпустите зонды вокруг корабля, может они смогут что-то увидеть, — капитан кивнул мне и вышел.

— Займусь зондами. Райли — со мной? — Ву Жоу притормозил у экрана и поставил воспроизведение на паузу прямо перед моментом, когда пропадает изображение с камер. — Смотри, Алексей — как рябь прошла по звездам.

— Иду в зону запуска, — отозвался Райли в коммуникатор.

— Видишь? — Ву Жоу кивнул на экраны, но я не заметил ничего особенного — обычный дефект сжатия картинки.

Больше ничего интересного в этот день не происходило. В данных с зондов, как и в показаниях корабельных датчиков все было чисто, и мы в итоге решили двигаться в сторону Бьенора.

У планеты началась уже настоящая работа. Расконсервировали и запустили большую лабораторию. Она делилась на несколько секторов, в каждом из которых располагалось оборудование под свой вид исследований. Слева от входа висели огромные мониторы, на которые динамически выводились данные по находящимся в активной фазе экспериментам.

Не научным сотрудникам там, конечно, делать было нечего. Но корабль сейчас полностью висел на автоматике, за которой следил резервный филиппинский пилот, и ноги сами принесли меня в лабораторию.

Я наблюдал за суетой у приборов, ловил обрывки многоязычных переговоров, впитывал в себя эту атмосферу страсти познания.

— Алексей, — откуда-то из глубины лаборатории меня окликнула Леона. — Иди сюда. Посмотри, не запускается у нас система, а подключение к Земле только через несколько часов будет.

Я едва успел скрыть усмешку, сел за ее рабочее место, нашел не установленный пакет из архива, развернул и запустил интерфейс лингвистической базы.

— Что это? Словарь?

Я разглядывал колонки на экране. Леона расхохоталась, глядя на меня.

— Ну что еще можно подумать о лингвистах, да, Алексей? — она отобрала у меня клавиатуру. — Между прочим тут одна сплошная математика. Эта программа может разделить семплы любого языка на фонемы, объединить их в контекстные группы и сопоставить с наиболее близкими группами любого из земных языков.

— А если у местных речь не звуковая, справится ваша программа?

— На местных мы пока не очень рассчитываем. Хотя, конечно, если зонды смогут поймать что-то интересное для нас, мы будем это изучать и анализировать. Но наша основная цель — изучение экипажа. Это самый многонациональный проект из существующих на Земле, мы исследуем трансформацию языков при совместной работе.

Пока я пытался понять сказанное, к нам подошел Ву Жоу в окружении нескольких своих коллег.

— О, ты свободен? — обрадовался Ву. — Мы сейчас отправили несколько зондов в верхние слои атмосферы, они сливают данные в общую базу — пойдем настроим обработку и вывод графиков.

— Ты точно пилот? — Леона отодвинулась, давая мне встать.

— Пилот, — я улыбнулся. — Просто у нас в пилоты попадают только имея хорошую математическую базу, а у меня еще вторая специализация — программирование, так что скучать не буду.

— Леона, — кивнул ей Ву.

— Лео, обычно меня так называют. Спасибо за помощь, — она несколько секунд смотрела нам вслед, после чего вернулась к работе.

— Я странно себя чувствую, — пожаловался на следующий день Ксавье Бушар, погодный аналитик из французской части экспедиции. — Вроде бы к врачу идти повода нет. Просто мысли путаются, не могу сосредоточиться.

Мы сидели в зоне отдыха и пили чай из похожих на пиалы огнеупорных кювет, позаимствованных в биологической лаборатории.

Ву Жоу бросил на Ксавье быстрый взгляд и пожал плечами.

— В космической экспедиции не стоит игнорировать странное. До земных клиник четыре световых года. А нам нужно не только вернуться, но еще и сделать все, что запланировали. Так что любые проблемы лучше решать до того, как они из мелких перерастут в крупные.

— И что я скажу? — Ксавье неловко улыбнулся. — Я слышу шорохи и не могу сфокусироваться на цифрах.

— Слышишь шорохи? — Ву Жоу встал. — Ну, это уже симптом. Пошли сходим в медблок.

Я отставил кювету и тоже встал. За мной поднялись еще несколько человек из французской группы. В итоге, в медблок мы пришли шумной толпой.

Ксавье прогнали через МРТ. По итогам диагностики программа выдала бодрые зеленые графики состояния. Ксавье был абсолютно здоров.

— Переутомление? — Акихиро, главный врач экспедиции, еще раз пересмотрел все данные и финальный вывод. — Голова болит?

— Да нет, — Ксавье поежился. — Просто странное состояние, так и думал, что ерунда.

— Сейчас дам снотворное, хорошо поспишь и завтра будешь как новенький, — Акихиро достал блистер с таблетками из шкафчика, одну таблетку выдавил в баночку-дозатор и протянул ее Ксавье. — Заходи завтра — если лучше не станет, подумаем, что можно еще сделать.

Ксавье кивнул, сунул баночку в карман и быстро ретировался. Мы с Ву задержались в коридоре, глядя ему вслед.

— Не нравится мне это, — тихо сказал китаец.

— Ничего не нашли же. Все в порядке, — беспечно махнул рукой я.

На следующий день Ксавье выглядел еще более уставшим и осунувшимся. Он сознался, что теперь болит голова и появились сенсорные галлюцинации: кроме шорохов он стал ощущать прикосновения, изменение температуры, дуновение воздуха там, где абсолютно точно ничего такого быть не могло.

Акихиро встревожился. Сделал еще несколько обследований, но графики состояния по-прежнему оставались в зеленой зоне. Медицинская техника никаких проблем не находила.

— Погодному аналитику погода нужна, которой на корабле нет. Вот организм сам ее придумывает, — пошутила Лео, когда мы вечером шёпотом обсуждали происходящее.

Капитан через мобильное приложение провел опрос на самочувствие среди всего экипажа, и выяснилось, что проблемы есть не только у Ксавье. Из семидесяти восьми членов экспедиции четырнадцать подтвердили, что и у них есть похожие симптомы.

Я скачал журналы предыдущих полетов и внимательно просмотрел записи. Ничего похожего на наш случай не было. Пролистав файлы дважды, я решил спуститься в основную лабораторию. Там собирались показания с зондов, может за прошедшие сутки они что-то накопали.

В лаборатории я нашел глазами Ксавье. Он вяло прокручивал данные по атмосфере Бьенора, собранные предыдущими экспедициями. Пришла мысль, что надо бы его снова отправить в медблок. Пока я раздумывал об этом, мне навстречу вышел Ву Жо.

— Я обработал данные с зондов за все время их работы, но по-прежнему не вижу никаких аномалий. Было подозрение, что короткая фотосферная вспышка пробила нашу противорадиационную защиту. Но датчики зафиксировали бы ее, да и остаточной радиации нет. — Ву кивнул в сторону Ксавье. — А его бы в медблок.

Неожиданно Ксавье странно дернулся, привстал и затравленно огляделся. Мы с Ву восприняли это как команду к действию и двинулись в его сторону. Внезапно он закричал. Громко, пронзительно, как в последний раз. И прямо на наших глазах начал меняться. Стирались черты лица, куда-то исчезала кожа, вместо нее на поверхности оказывались мышцы и кости. Лаборатория наполнилась криками ужаса.

— Не трогай его, — Ву остановил мою руку. — Врача срочно в главную лабораторию, — произнес он уже в коммуникатор.

Мельтешение тела закончилось и Ксавье, точнее то, что от него осталось, мешком осел на пол.

— Разойдитесь все, — к нам пробивались Эванс и капитан.

Я отвернулся. Хотел отойти, но меня схватил за руку Ву Жоу.