Страница 2 из 3
Логика не подвела дератизатора – за подсобкой, заставленной коробками, был проход, уходящий во тьму.
Он расчистил подсобку и, спускаясь по грубой каменной лестнице, слышал эхом разносимый, протяжённый стук своих ботинок. Когда он остановился у двери в подвал и прислушался, то это длинное звучание утихло лишь погодя, как если бы он находился в далеко протягивающемся тоннеле, ведущем в неизведанное.
Тугую тяжёлую дверь он кое-как осилил. Нет, шагнуть во тьму он не спешил. С помощью фонарика в сотовом пытался отыскать на стенах выключатели и, разочарованно вздохнув, усилил фонарик в сотовом через приложение, понимая, что и расход батареи будет диким.
– Денежки, всё ради вас… – прошептал он.
Казалось подвал был более обширен, чем кухня, и, как прикинул Аркадий, простирался вдаль, под другими комнатами первого этажа неизвестно куда. Обходя колонны, по оси которых тянулись узоры лиан, он обнаружил, что за дырами в бетонных стенах скрывались оголившиеся деревянные доски крест-накрест. И где-то там, в темноте, должны быть их ходы и норы. Что-то настойчиво манило его скользнуть светом по другой стене, где наткнулся на выбоины, словно бы кто-то с отчаянием поработал кувалдой, или же некая сила выместила на них свой непосильный гнев.
Он просунул в крупную дыру руку, затем голову и, хоть и было неудобно из-за тесно расположенных досок, разглядел с помощью фонарика нечто серое, испугавшееся света и быстро юркнувшее в нору.
– Вот значит как…
Аркадий вернулся в холл, натянул маску-фильтр с очками, подхватил баллон с «Холодным туманом» и взял с собой распылитель.
– Ха-ха-ха!.. – послышался где-то наверху серебристо-счастливый смех и настойчивый топот ног.
Бывает мы от неожиданности перед чем-то непонятным подпрыгиваем и всё внутри нас переворачивается, как от затяжного падения. И особенно это бывает тогда, когда мы считаем, что дома одни. Вот и дератизатор так думал, застыв на месте, навострив слух и похолодев. И дело в том, что в подобном запустелом доме совсем не должно быть ребёнка, счастье в голосе которого противоречит мрачности усадьбы.
Аркадий взял диктофон, поднёс ко рту и, чуть подумав, не решился сделать запись и вместо этого, вдохнув побольше воздуха, откровенно проорал:
– ЗДЕСЬ ЕСТЬ КТО-НИБУДЬ?!
Как на зло в ответ отозвалась лишь мёртвая тишина.
Резко открыв дверь на дождливую улицу, он то же самое проорал и там, но безрезультатно. Хлопнув дверью и направляясь к кухне, он процедил:
– Я же только полгода назад выписался… И вот опять чертовщина всякая мерещится!..
Спустившись в подвал во всеоружии, он резко остановился от нахлынувшего осознания. Уже в который раз Аркадий забыл отключить запись диктофона, и она до сих пор продолжалась. Прокрутив её назад, он пару раз ошибся со временем, и услышал:
– Ха-ха-ха!.. – и запоминающийся топот тоже не заставил себя ждать.
Стало ясно, медперсонал в психлечебнице своё дело сделал (какое бы жестокое оно ни было), и пока что его не мучили слуховые галлюцинации. Вроде бы и опасаться особо нечего, но кто-то… или что-то… действительно присутствует где-то наверху.
Пройдя дальше по подвалу и резко мотнув головой, Аркадий так ушёл в эти мысли, что чуть не влетел в колонну.
– Так, соберись, хватит. Запретили наверх, значит не надо. Меньше знаешь, крепче спишь.
Он дошёл до пробитой стены, подключил распылитель к баллону, пропихнул его через крестообразные доски и попытался просунуть стальную головку как можно дальше в дыру.
Не получалось. Длинные руки не хватало, и потому ему пришлось собственноручно прибегнуть к силе и со скрипом убрать из стены одну из досок, скреплённых ржавыми гвоздями.
Устроившись поудобнее, буквально привалившись грудью к части целой стены и вновь запихнув в проём распылитель, ему удалось переднюю его часть просунуть дальше, случайно шаркнув о кладку, отчего один из камней отвалился. А за ним и другой.
Его ступни в ботинках почувствовали тряску, а свободной рукой, в которой был зажат сотовый, он разглядел, что с виду целая кладка дала слабину, зашлась тёмными трещинами-паутинами.
Дом, пробудившись, заходил ходуном.
В этот момент глаза Аркадия Конурова округлились как никогда. Он попытался выдернуть из-под камней придавленный распылитель и, плюнув на эту затею и чувствуя, что время поджимает, в самый последний момент перед оглушительным грохотом отскочил как полено от колуна назад…
…Сотовый на полу работал с перебоем – то включался, подсвечивая тучу пыли, то выключался, предоставляя место мрачным фантазиям о причине множественного шороха, сгустившейся темноте и тому, что в ней может скрываться.
– Кха-кха… – закашлялся он, пытаясь встать.
Силы дератизатора будто покинули его, и подъём дался тяжело – возможно причиной тому был стресс, полученный им в огромной дозе за пару каких-то мгновений.
Отряхнувшись, он подобрал сотовый и заметил, что его взор искривился. Только погодя Аркадий понял, что очки покрылись трещинами или от падения, или от вылетевших из образовавшегося чёрного проёма камней. Проём же этот теперь напоминал собой чью-то оскалившуюся пасть-пещеру с каменными оставшимися зубами по краям и далеко ведущим углублением. И он, маня сокрытой в себе тайной шероховатым и лукавым голосом, подчинил себе окаменевшего деразитора, приглашая, и даже настаивая ступить дальше, во тьму.
Аркадий снял маску-фильтр, включил диктофон и хрипло сказал:
– Всё тот же славный денёк, мать его. Из-за меня случился обвал и… – он посвятил сотовым вдаль. – …там словно бы есть проход, в подвале этом, за стеной. Здесь вообще творится какая-то чертовщина. Я видел крысу размером с кота!.. Или мне почудилось?..
«Делать нечего, надо идти».
Перебравшись через булыжники, он попал в тоннель с неровными стенами, цвета которых плавно сменялись с багрового к бирюзовым, блестящими на свету. Аркадий сказал в диктофон:
– Вообще, странно, меня туда будто бы сами ноги несут, и мне кажется, эта обвалившаяся кладка словно бы совсем недавно была заделана. Пахло в подвале словно бы растворителем или каким-то клеем…
Аркадий то и дело оступался об скальные неровности, и чем дальше шёл, минуя деревянные опоры, тем сильнее холодом обжигало его лёгкие. Дышалось с трудом. Шагов через десять послышался нарастающий скрежет, будто кто-то пилит пилкой ногти или водит мелом по доске. Смрад чего-то тухловатого, будто залежавшееся мясо или протухшее яйцо, заставлял мысли путаться в догадках, что там может быть дальше.
Неизвестно, что заставляло Аркадия идти дальше. Наверное, это было желание разобраться в тайне этого дома, или профессиональный интерес, а может и простое любопытство. Шагов через десять страшная картина пролила свет на мрачное мгновение будущего.
Аркадий склонился над привалившемся к стене трупом, повернул его к себе лицом и отшатнулся – местами череп был объеден до костей, и на костях этих ещё не успела запечься кровь. А значит…
– С ним разобрались совсем недавно, – дошло до него.
По исцарапанной и продырявленной одежде химзащиты погибшего стало ясно, что они с ним одного полёта птицы. Это подтвердилось через несколько шагов тем, что погнутый распылитель и рядом с ним обронённый баллон, несомненно, принадлежали трупу.
– Запись бог знает какая. Нашёл труп мужчины. Почему-то вспомнилась хозяйка этой усадьбы… Как бишь её?.. Аполония Ршавския. Не понравилось мне, что она сказала напоследок. Прямо как будто она знает больше, чем подавала виду. Иду дальше, на множественный шум. Похоже, где-то там бьёт ключ.
Многие из нормальных людей уже давно бы повернули назад. Но Аркадий думает, что его, побывавшего в психушке, не удивить.
На одной из гладких стен было вырезано с хирургической точностью следующее:
Здесь была Анурэска.
Надпись заставила остановиться. Закрыв глаза и проговаривая в разуме это странное, но знакомое имя, его голову ледяными рукавицами охватил озноб. Он окунулся в далёкое мгновение чудовищного прошлого, когда ему, обездвиженному ремнями к кровати приснился сон (или то было видение?), где упоминалось это имя, от которого веяло чем-то таинственным, с чем он был ранее связан. Но более ничего из того прошлого он, как ни пытался, выловить не смог.