Навья кровь

Парень явно только что вернулся из дальнего путешествия. Об этом говорили недельная щетина, красный, облупленный кончик носа и потрескавшиеся губы. А ещё тёплая куртка, лыжные штаны, высокие меховые сапоги, большой рюкзак, к которому крепился плотно скрученный спальный мешок, и топорик на поясе.

Лиза приветственно кивнула. Дима, не спрашивая разрешения, сел рядом. Спиной, правда, к стене не привалился — помешал рюкзак.

У курьеров жизнь интересная, конечно. Но ни в какое сравнение не идёт с тем, как проводят время искатели, которых иногда ещё сталкерами или авантюристами называют. Сталкеры — вольные птицы. Гуляют по окрестностям, обшаривают развалины, разыскивают полезные вещи. Находят другие поселения, и, если в них дружелюбные жители, сводят с городской администрацией Гомеля. А когда вдруг натыкаются на какие-нибудь уродские сообщества, вроде рабовладельческих или бандитских, приносят домой весть, куда лучше не соваться.

К слову, уродских поселений раньше было много. Очень много. Но с каждым годом их встречается всё меньше. Не рассчитаны они на длительное существование и сжирают сами себя.

За годы гомельские искатели изучили практически всю территорию, до которой смогли дотянуться как пешком, так и на транспорте. Через путевые камни проносить оружие нельзя, а лезть в незнакомые места, не обезопасив себя арбалетом или ружьём, не рискуют даже самые безбашенные, поэтому дальние рубежи изучались медленно, точечно, можно сказать, со скрипом. Зарабатывали сталкеры очень хорошо, но мало кто стремился в их ряды. Слишком рискованная профессия.

А вот Димон, помыкавшись после школы несколько лет то там, то сям, рискнул. Как знала Лиза, он уже два или три раза ходил в поисковую экспедицию, правда, не в одиночку.

— А я с добычей, — похвастался парень. — Прикинь? В первый раз сам по себе был. Прошёл в Добрушском направлении от края разведанной территории шесть километров, уже даже видел развалины, про которые мне рассказывали, что там вроде как больница есть. Думал пошарить, лекарств поискать, да наткнулся на труп прикольный.

«Прикольный труп. М-да уж. Димон, как всегда, не следит за тем, что говорит».

Димон, загадочно улыбаясь, расстегнул до пояса замок куртки и достал из-за пазухи свёрток. Кажется, тряпицей послужили подштанники.

— Короче, не представляю, что бедолага делал на нашей земле, да ещё зимой, — пробубнел Дима, разворачивая ткань. — Не зря нечисть морозы не любит, ой, не зря.

Вещица выглядела на сто процентов потусторонней. Витая пика сантиметров тридцати в длину, абсолютно, невозможно, непередаваемо белая. Острый конец периодически посверкивал изумрудным светом.

— Рог кондрыка. Ну, единорога. Круто, да? Я полчаса отпиливал, — с гордостью заявил парень. — Повезло, так повезло.

— Ты убил единорога⁈

— Да ты что, Лизка! Я ж не зверь. За что его убивать? Да и не смог бы я, а он меня вполне. Он дохлый был уже, задубевший и снегом присыпанный. Я его и не заметил бы, если бы не решил, что это сугроб, в котором можно на ночь укрытие выкопать.

Дверь с грохотом распахнулась, Демидченко выскочил из кабинета, ошалело глянул на Лизу и завопил:

— Вы кого привели⁈ Срочно беги за охраной, у меня рация сдохла!

«Так и знала, что мужик странный», — подумала девушка, вскакивая.

Димон остался сидеть, удивлённый и с рогом в руках.

Демидченко бросил случайный взгляд на парня и завопил ещё громче:

— Дебил! Ты что мне на порог принёс⁈ У меня артефакт сбоит из-за этого говна! Я чуть человека не грохнул с испуга, мудила! Его сейчас стул душит! Пошёл вон, с такими вещами сразу на автовокзал идут, идиот! — И уже спокойней сказал: — Петрович, отбой. Сиди, жди. Мы сейчас закончим.

Захлопывая дверь, он, глядя вглубь комнаты, вовсю извинялся:

— Молодёжь, понимаешь. Ни ума, ни разумения. Сейчас мы тебя освободим, ты уж не держи зла. Время такое…

— Кабздец, — расстроенно бормотал Димон, пряча рог за пазуху. — На радостях совсем забыл, что не в контору, а сразу на магический склад такое нести надо. Покеда, Петрович, увидимся ещё.

Лиза, глядя в спину уходящему парню, вдруг отчётливо и ясно поняла, что тот не доживёт до весны. И это не «нюх», это банальное, человеческое предчувствие. Обычная логика. Слишком уж Лохматый бестолковый и неосторожный для подобной профессии.

Из кабинета наконец-то вышел Виталий, который выглядел слегка помято — борода взъерошена, в глазах испуг, под правым глазом небольшая свежая царапина, одежда кое-где порвана, словно разрезана. Но мужчина улыбнулся бодро, показал метку на руке.

— Подождите меня здесь, я на секунду, — попросила Лиза и проскользнула в кабинет.

Маленькая комнатушка вмещала в себя железный стол, заваленный всякими амулетами и папками, среди которых терялся старенький ноутбук, полутораметровую деревянную сферу на подставке, обильно исписанную рунами — тот самый магический артефакт, офисное кресло Демидченко, непосредственно Демидченко, и стул для посетителей.

Дядька сидел за столом, обхватив голову руками.

— Чего тебе? — угрюмо спросил он.

— Хотела узнать… А что значит метка на лице у Виталия?

— Вы, молодые, совсем без мозгов? Понабирают абы кого, бляха муха. Метка, по которой его можно будет отследить, если он вор или насильник. Или убийца, не дай бог.

— Да не на руке, а на лице!

Демидченко выпрямился, мрачно посмотрел на девушку:

— Ему стул чуть башку не оторвал. Там же плети, как леска, острые края! Не видела ни разу? Вот и хорошо, и не надо тебе такое видеть. В общем, поцарапало ему морду лица, слегка, и шмотку расхреначило местами. Ничё страшного, не сахарный. Я извинился, он не в претензии вообще. Уйди, малая. Дай отдышаться. Думал, колдун. А раз скрывает, значит, недоброе замыслил. Или нечисть вообще. Уйди, а?

Лиза расхотела спрашивать. Да и какая разница, в конце концов. Мало ли, у кого какие татуировки есть.

— Вот такие дела, Петрович, — грустно сказал Игорь Борисович.

Лиза, не веря глазам, смотрела на кусок бурой бумаги с печатью, на которой было написано:

«Гречка 1 кг. Спирт этиловый медицинский 70%, 30 мл»

— С другой стороны, их можно понять. Сделка-то отменилась, — мрачно добавила Ирина. — Это нам, считай, заплатили за прогулку по изнанке. Могли вообще ничего не дать.

Игорь Борисович вдруг застонал и покачнулся.

— Так, старый, — засуетилась Ирина, подставляя плечо мужу. — Поехали, поехали. Виталий, пойдём.

— Домой к вам?