Танцуй бабочка, танцуи

— Просто заплати кому-нибудь из персонала и узнай ее имя, чувак. Сделай это, а потом завязывай. Выкинь ее из головы.

— Думаешь, я не пробовал? Блядь, никто не идет на это. В «Маске» серьезно относятся к безопасности своих девушек. Они приезжают и уезжают на Uber через подземный гараж. У них там охрана, так что я даже не могу подкараулить на выходе. — Проглатываю свой напиток и наливаю еще из бутылки, которую принес официант. — Я попаду внутрь, только если Бабочка мне разрешит.

Беккет затаскивает смеющуюся девушку к себе на колени, его пальцы движутся прямо к внутренней стороне ее бедра, и она не жалуется. Подруги девушки толпятся вокруг нашего столика, и Джуду не требуется много времени, чтобы найти себе одноразовую спутницу. А я просто сижу и жду, когда бабочка вернется с перерыва, чтобы понаблюдать еще немного.

САВИ

Бросаю розовый парик на стойку в гримерной и снимаю крылья, а затем опускаюсь в кресло. Откидываю голову и закрываю глаза, но все равно вижу взгляд этих жестких, нефритово-зеленых глаз в обрамлении длинных черных ресниц, следящих за каждым моим движением. Боже, он был так напряжен. Возможно, последние несколько лет я как дура падала в обморок по Хантеру, но этот парень — тот, по ком я сгораю. Его глаза обещают все темные и развратные вещи, которые он сделает со мной, если я когда-нибудь уступлю и назову ему свое имя.

Только… это невозможно… потому что танцовщица, которая ему нужна, это не та девушка, которой я являюсь на самом деле. Ему нужна фантазия, которую я воплощаю, а реальная я не только не подхожу, но и заставила бы его либо завыть от смеха, либо смотреть на меня с отвращением и презрением. Поэтому я поддерживаю фантазию, ночь за ночью, танцуя для него за своей маской.

Вишнево-красный парик приземляется поверх моего розового, когда Стелла опускается в кресло рядом со мной, встряхивая своими белокурыми локонами. Она смотрит на меня с ухмылкой.

— Это был охуенный ход с парнем из бара. Броситься из клетки на барную стойку? Держу пари, он чуть не кончил в штаны. — Она хихикает, закатывая глаза, когда темный румянец заливает мои щеки. — Черт возьми, Сав, ты меня убиваешь! Тебе нужно перебороть себя и пожалеть этого человека. Брось парню кость. Что самое худшее может случиться? Он тебя трахнет, поставит тебе несколько пятерок, а потом ты уйдешь.

Достаю футляр для контактных линз и салфетки для снятия макияжа, качаю головой и бормочу:

— Я ему не нужна, Стел. Ему нужна бабочка.

Стелла хмуро расстегивает сапоги до бедер.

— Прошло уже два года, а я все еще не понимаю тебя, девочка. Как… как ты можешь выходить на сцену и заставлять мужчин пускать слюни каждую ночь, а потом снимать маску и… превращаться в эту маленькую испуганную птичку? Ты можешь выбирать, детка. И к черту этого Хантера! Если бы он был настоящим мужчиной, он бы познакомил тебя со всеми способами, которыми мужчина должен заставить женщину гореть. Держу пари, парень из бара часами поклонялся бы тебе, пока ты не стала бы умолять его остановиться.

Мой румянец стал ядерным от картины, которую она нарисовала, но я знаю, я недостаточно храбрая, чтобы выяснить это, поэтому просто поджимаю губы и вытираю густую розовую помаду, ничего не ответив. Стелла раздраженно хмыкает и тоже начинает снимать макияж.

— Ладно, забудь о нем. Пойдешь с нами завтра вечером? Мы устраиваем девичник. Никакого клуба. Просто ужин и напитки в "Loco's". Тебе нужно пойти и повеселиться, Сави. Расслабься немного.

Посылаю ей взгляд любви, но качаю головой. Я полюбила Стеллу с того момента, как она накрасила мои глаза черным и сказала, что я могу сделать все, что угодно, но я просто не подхожу ей и ее подругам. Начиная с того, как они одеваются и как непринужденно говорят о мужчинах и сексе, и заканчивая уверенностью, которой они светятся. Я просто не подхожу, и в итоге чувствую себя еще более стесненной рядом с ними. Лучше я буду сидеть в уютной пижаме, с чашкой чая и хорошей книгой, чем пытаться вписаться туда, где мне не место, и выставить себя на посмешище.

Как только я оказываюсь в своей одежде, целую ее в макушку и машу рукой на прощание, направляясь к двери. Улыбаюсь Карлу, нашему охраннику на выходе, когда он открывает заднюю дверь Uber, стоящего в очереди. Женщина-водитель постоянно сотрудничает с нами, она приветствует меня по имени, а затем оставляет меня отдыхать без светских бесед. Я откидываюсь на спинку кожаного кресла и выгибаю стопы ног, пытаясь унять боль, вызванную многочасовыми танцами на высоких каблуках, и со вздохом смотрю на проплывающие за окном здания.

Дело не в том, что я не хочу вписаться в компанию Стеллы и ее подружек, а в том, что просто не знаю, как говорить на их языке. В миллионный раз я жалею, что у меня не было мамы. Она умерла во время родов, и мой отец был глубоко ранен и разбит этим событием, так он завернул меня в защиту и спрятал, чтобы я всегда была в безопасности. У него была очень ответственная работа, поэтому большую часть своего детства я провела в окружении нянь, воспитателей и персонала. Я находила друзей и приключения в книгах и просто оставалась в них, вместо того чтобы выходить в реальный мир, пока он не приходил домой ночью и не делился со мной частичками себя. Он был моим миром так долго, а потом его не стало.

Такси высаживает меня, и когда я подхожу к двери, поворачиваюсь и машу водителю рукой, благодарная за то, что она подождала, пока я благополучно доберусь до дома. К тому времени, как я поднимаюсь в свою студию на третьем этаже, я готова упасть от усталости. Это была чертовски тяжелая неделя, и, выплеснув свои эмоции в танце сегодня вечером, я чувствую себя истощенной. С нетерпением жду следующих нескольких дней, когда смогу спрятаться и зализать свои раны, попытаться пережить то уродство, которым был мой первый сексуальный опыт, и двигаться дальше.

Бросаю сумку на стул, меняю обувь на огромные плюшевые тапочки и прохожу несколько шагов до моей крошечной кухни, чтобы включить чайник. Жду, когда он закипит, и осматриваю маленькое пространство, которое называю домом. Оно не такое уж и просторное: одна большая комната с двуспальной кроватью, втиснутой в один угол, маленьким письменным столом, уютным креслом и журнальным столиком, напротив которого стоит телевизор, микро-кухня и двухместный обеденный стол. Я могла бы иметь что-то побольше и более роскошное, если бы захотела, но я выросла, бродя по коридорам в десятки тысяч квадратных футов, как потерянная маленькая девочка. Студия — идеальна. Здесь уютно и я чувствую себя в безопасности.

Пока чай заваривается, раздеваюсь, надеваю пушистую пижаму из флиса с изображением крякающих уток и заползаю в кровать, подпираясь множеством подушек. Достаю свою электронную книжку, открывая текущее произведение, и погружаюсь в другой мир, где женщины храбры и свирепы, а мужчины готовы сжечь мир ради них. Потягиваю чай, выделяю любимые отрывки и мечтаю позволить себе стать такой же как эти персонажей. Может быть, однажды…

Выходные пролетают слишком быстро, и я уже убираю книги в корзину, когда замечаю Хантера за столиком с очередной хихикающей девчонкой. Я пытаюсь — правда, пытаюсь — не дать этому повлиять на меня, но ничего не могу с собой поделать. Я такая идиотка. Попалась на его фальшивый шарм и интерес. Я даже не заставила его потрудиться, была в восторге от того, что он заговорил и флиртовал со мной. Все, что ему нужно было сделать, это проявить хоть немного внимания ко мне, и я, блядь, упала в обморок и последовала за ним, как жалкий маленький утенок за мамой уткой.

Глубоко вздыхаю, я такая жалкая. Захлопываю книгу из своей тележки, ставлю ее на место на полке, и тут тишину библиотеки нарушает грохот. Вздрагиваю и оглядываюсь вокруг с извиняющимся выражением лица, и мой взгляд натыкается на забавляющиеся глаза Тейта Вэлора цвета лесного ореха. Чувствую, как румянец покрывает мою шею и поднимается к щекам просто от того, что он смотрит на меня.