Любовь дракона

Я на грани истощения, когда взбираюсь на холм и терплю неудачу. Город прямо там. Я потерялся в своих мыслях, как надо поставить одну ногу перед другой, и моя цель разгадать уже прямо здесь. Меня наполняет новая энергия, и я бегу вдоль купола в поисках шлюза, который позволит нам войти. Когда я подхожу к одному и набираю код, чтобы открыть его, люди появляются с другой стороны.

— Что произошло? — какой-то человек, которого я не знаю, кричит, но он говорит на их языке, а не на моём, поэтому я его игнорирую.

Дверь открывается со свистом, и я вхожу. Она закрывается за мной, и мне приходится ждать, пока воздух выровняется внутри и снаружи, прежде чем он пропустит нас. Пока я выхожу, уже собралась толпа. Неужели этим людям больше нечего делать, кроме как собираться в безмозглые толпы?

— Расчистите мне путь! — шиплю я, проталкиваясь сквозь них.

Мне нужна Джоли или Калиста. Они одни из немногих, кому я доверю заботу об Амаре. Или Розалинде. Розалинда каким-то образом поймёт, что нужно делать. Я должен добраться до них. Толпа теснится вокруг меня, подгоняемая теми, кто сзади пытается что-то разглядеть. Все они разговаривают, создавая какофонию голосов и двигающихся тел.

Гнев вспыхивает во мне добела. Инстинкт ревёт, появляется жгучее желание убить их за то, что они стоят у меня на пути и пульсирует с каждым ударом моего сердца.

— ДВИГАЙТЕСЬ! — я кричу, и большинство из них отступают, создавая брешь, в которую я проталкиваюсь без колебаний.

Когда я бросаюсь вперед, то вижу вспышку белого цвета. Впереди меня мчится Розалинда со Сверре рядом с ней. Толпа надвигается сзади и толкает меня.

— Ей нужна помощь! — я кричу на Розалинду.

— Что случилось? — она спрашивает.

— Растение иоза, — говорю я Сверре.

— О нет, — говорит Сверре, и его чешуя от беспокойства становится зеленой.

— Мы должны помочь ей, я не знаю, как это повлияет на неё, — говорю я и даже слышу нотки мольбы в своём голосе.

— Где Марк? — спрашивает Гершом, проталкиваясь сквозь толпу. Он смотрит на Амару, потом на меня.

Я игнорирую его, потому что не должен знать их язык. Кроме того, он мне не нравится, и прямо сейчас он просто ещё один барьер на моем пути к помощи Амаре. Сверре подходит ближе, но толпа людей толкает меня вплотную. Кто-то бьет меня сзади так сильно, что я спотыкаюсь. Моя хватка на Амаре ослабевает, и я снова пытаюсь удержать её. Мой гнев взрывается, как голодная землия, рвущаяся из-под земли.

Кружась, я рычу, расправляю крылья и хлещу хвостом из стороны в сторону, заставляя людей отступить. Моя ярость находит фокус в Гершоме. Он бледнеет, когда я хватаюсь за него и иду вперед, перекладывая Амару на одну руку и тянусь к своему лохаберу.

Сильная хватка на моем плече останавливает моё движение, и я разворачиваюсь. Сверре встречает мой взгляд, сжимая моё плечо. Он хватает меня за руку, которая тянется к моему оружию, и качает головой. Он не принуждает меня, а взывает к разуму. Он пронзает облако моего гнева, находит меня в буре эмоций и подтягивает к более разумному состоянию.

— Отпусти меня, — говорю я ему мягким голосом

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

— Ей нужна помощь, — шиплю я.

— Тогда давай поможем ей.

Я смотрю на Амару в своей руке, и ярость исчезает так же быстро, как и пришла. Она — вот что важно.

Три человека приближаются, неуверенно двигаясь. Сверре делает им знак, и они тянутся к Амаре. Инстинкт кричит мне, чтобы я не позволил им забрать её. Я отодвигаю его в сторону. Они здесь, чтобы помочь ей. Я ничего не могу для неё сделать. Это осознание поражает меня, как удар под дых. Я не могу ей помочь. Она моя, моё сокровище, и помочь ей — выше моих сил.

Мои крылья складываются, когда люди берут её, а затем убегают прочь. Я позволяю своему хвосту упасть на землю, когда на мои плечи ложится такой тяжелый груз, что я не знаю, смогу ли я вообще продолжать стоять. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным. Сверре подходит ближе и обхватывает меня за плечи. Я смотрю в землю, пытаясь принять ситуацию. Белые сапоги Розалинды появляются в поле моего зрения, поэтому я поднимаю взгляд и встречаюсь с ней взглядом. В них появилась доброта, которую я никогда раньше не видел.

— Где Марк? — кричит Гершом позади меня.

Толпа бормочет, затем повторяет его вопрос. Они продвигаются вперед, окружая нас троих. Я осматриваю их. Они напуганы, но они также и злы.

— Шидан, что случилось? — спрашивает Розалинда.

— В той коробке ничего не было, но были трубы, уходящие вдаль. Мы пытались найти, куда они вели, — отвечаю я, пожимая плечами и глядя в том направлении, куда они увели Амару.

— Что случилось, Шидан? Где другой человек? — спрашивает Сверре.

Я смотрю на него. Гершом стоит сзади, скрестив руки на груди, и смотрит на меня.

— Он убил его! — кричит Гершом. Толпа ахает, а потом все говорят одновременно. — Я говорил, что так и будет. Никто не хотел мне поверить, но я знал! Этим инопланетянам нельзя доверять!

— Всем успокоиться! — кричит Розалинда, но толпа становится неуправляемой.

Крики усиливаются, когда они приближаются. Кричат, кто-то зовёт убийцей и тут что-то вылетает из группы и бьёт меня по голове. Вспыхивает боль. Моё зрение становится красным, руки сжимаются в кулаки, а хвост принимает боевую позицию.

Они напирают, и мне придётся убрать их всех. Они забрали Амару. Боль и гнев смешиваются, и тогда туман прошлого накрывает мои мысли. Нет ничего, кроме выживания. Все, кроме меня, враги. Они забрали Амару.

Расправив крылья, я кричу о своем гневе на их предательство. Гершом в поле моего зрения, и я направляюсь к нему. Передо мной появляется Сверре, но я разорву его на части, если придется, что угодно, лишь бы добраться до Амары. Он просто очередное препятствие. Ничто не помешает мне добраться до нее.

— ШИДАН! — кричит Сверре мне в лицо, хватая меня за оба плеча. — Амара бы этого не хотела.

Что-то в его голосе пробивается сквозь туман биджаса. Он прав. Я знаю, что он прав. Я должен быть лучше этого. Я не животное. Я себя контролирую.

— УБИЙЦА! — кричит кто-то из толпы.

Сверре отталкивает меня. Розалинда снова передо мной.

— Шидан, что случилось? Расскажи мне всю картину произошедшего, — говорит она. — Пожалуйста.

Я рассказываю ей, что случилось. Ничего не упускаю. Это моя вина. Я не должен был отпускать людей так далеко от себя. Моя ошибка чуть не стоила Амаре жизни. Я был глуп. Я поставил её в эту ситуацию. Если бы я увидел иозу до того, как они приблизились, мы могли бы избежать всего.

— Ты ничего не мог сделать, чтобы спасти Марка? — спрашивает Розалинда.

— Нет, — говорю я.

Она кивает, потом оглядывается и указывает на Гершома. Он приближается неуверенным шагом, не сводя с меня глаз. Она рассказывает ему эту историю, и очевидно, что Гершом в неё не верит.

— Он лжёт, — говорит Гершом, глядя на меня, но за этим взглядом скрывается ухмылка.

— Сомневаюсь, — говорит Розалинда.

— Ты веришь в их ложь. Я — нет. Он спас женщину, а всё почему? Потому что это та, с которой он хочет спариться. Он ничем не отличается от тех других. Он охотится за нашими женщинами. Я совсем не удивлен, что Марк не вернулся.

— Тогда почему же ты предложил ему идти с ними? Зачем посылать человека на смерть, если ты был так уверен? — спрашивает Розалинда.

— Я не посылал его на смерть. Подозрение — это не факт. Даже сейчас есть намек на сомнение, не так ли? Я могу ошибаться, — говорит Гершом, танцуя вокруг правды о том, что он имеет в виду.

Он змея, песчаная змея, которая нападает, когда меньше всего ждешь. Я разберусь с ним, не здесь, не сейчас, но скоро. Он скрытая угроза, и я не знаю, почему Розалинда и остальные этого не замечают.

— Это был несчастный случай, — отвечает Розалинда. — Этот мир опасен. Марк знал о рисках, когда уходил.

— Ты бы так и сказала, — говорит Гершом.

— Где Лейдон? — спрашиваю я Сверре.