Страница 52 из 68
Бернард, похоже, очень хотел жить, поскольку рассказал нам очень многое, вплоть до того сколько ночных горшков вынес его оруженосец за прошлую ночь. Оказывается, что в атаковавшем нас войске было сорок шесть конных «копий». «Копьём» здесь называли подразделением воинов, которые приводили феодалы на поле воинство. «Конное копьё» - отряд из рыцаря-феодала, личного оруженосца рыцаря, одного сержанта и трёх вооружённых конных слуг. «Конное копьё» наёмников было не так стандартизировано, но обычно представляли просто шесть вооружённых кавалеристов различной степени тяжести. Получается, что против нас вышло не три сотни человек, а двести семьдесят шесть бойцов. Если вычесть погибших и пленённых, то остаётся чуть меньше двух сотен кавалеристов. Много. Намного больше, чем мы сможем перебить в открытом поле. Двое копий было от рода Тарнартов, ещё дюжина Ландсьерских, а остальные были из летучего отряда наёмников «Медные Шпоры». Большинство погибших были из «псов войны», а значит, что Ландсьеры смогли сохранить много боеспособных воинов. Дрянная ситуация.
Я посмотрел на стоящего за моей спиной Сезара и понял, что ситуация намного хуже, чем просто «дрянная». Это только здесь почти две сотни воинов, а сколько ещё конников Ландсьеры могут поднять, чтобы совершить свою месть? Если верить словам Бернарда, то без особых проблем они поднимут до четырёх сотен воинов при конях и оружии. Идти против такой силы даже не стоит думать, что получится выстоять, а потому придётся решать проблему не «огнём и мечом», а словом. Словом, достойным самого вёрткого дипломата.
- Полторы тысячи монет? – вспомнил я слова дворянина, - Через четыре дня они должны быть у меня в казне, а иначе… - я провёл оттопыренным большим пальцем по своему горлу.
- Но как?! Мне же нужно ещё собрать эти деньги! – вскрикнул Бернард.
- Вы хотите что-то сказать самому убийце некроманта?
Бернард замолк и нервно кивнул. Я оставил Сезара охранять дворянина и двинулся в соседнюю палатку, чтобы наконец отдохнуть. На сегодня мы выиграли битву, но далеко не факт, что завтрашний день получится завершить также удачно.
На следующий день мы свернули лагерь ещё задолго до рассвета. Передвигались исключительно в боевом порядке и при полном боевой облачении. Разведка хоть была проведена и ничего не обнаружила, но даже так у нас не получилось обнаружить куда отступили Ландьсеры. Потеря следов такого большого конного отряда был сродни чуду, но недавно выпавший мелкий снег сыграл на руку мстительным дворянам. Такая ситуация вынуждала нас переться в тяжёлых доспехах и при оружии. Однако лучше пропотеть, чем лежать в сырой земле.
Удивительно, но три дня, которые мы шли обратно, выдались достаточно спокойными и без столкновений с блуждающими где-то Ландсьерами. Возможно, что тому была причиной относительная заселённость этих земель, а возможно, что мы слишком сильно обломали им зубы. Хотя на это я бы не рассчитвал.
Ландсьеров не было, но в полутора десятках километров от стен Орлаёна мы встретились с отрядом комиссара. Этот толстый мужчина, похоже собрал всех своих воинов, а потому дорогу меж полей нам перегородило четыре десятка комиссарских «псов», которые выглядели не очень-то доброжелательно.
- Комиссар, вы куда-то собираетесь? – спросил я, выехав из-за рядов своих воинов, чувствуя шишкой на голове приближающуюся драку.
- Я уже добрался. – растянул свои толстые губы в противной улыбке комиссар, - Не могли бы вы, Вадим, удосужьтесь объяснить мне почему достопочтенные господа Ландсьеры и Бернард Тарнарт находятся среди вашего войска? Зная произошедшее между вами и господином Аделаром Ландсьером, я вынужден сомневаться в положительной направленности ваших действий. Может быть, я ошибаюсь?
- Всё по свободной воле этих господ. С их позволения я провожаю их в столицу короля Кловиса. Ведь правда, господин Бернард?
Я посмотрел на скачущего за мной обезоруженного и лишённого доспехов Тарнарта, который сейчас в моих мыслях выглядел, как ходячий мешок полный золотых монет, а не «голубокровый» властитель. Впрочем, мой ответ слабо удовлетворял комиссара и тот сощурился, рассматривая войско и дворянина подле меня. Он повернулся к своим «псам» и что-то приказал им.
Я подозвал Вирта, командующего страдиотами, - Анселм, скачи назад к арьергарду и передай им, чтобы ждали «гостей». Комиссар может и тварь продажная, но явно не глупец, чтобы со своими балбесами идти против нас.
- Может нам подчиниться?
- Боюсь, если мы попробуем сдаться, то до справедливого суда не доживём и помрём где-то в застенках Ландсьеров. Такой исход мне не по нраву.
Вирт кивнул и быстро ускакал в сторону арьергарда. Да, рядом не было видно ни единого следа других войск кроме нашего и комиссарского, но это не меняло того, что они могли прятаться не так уж далеко, а при начале заварухи вклиниться в наше столкновение. Всё-таки слишком подозрительно выглядела эта попытка комиссара нас арестовать.
- Вадим, я никак не могу вас просто так отпустить. Отдайте нам оружие и сдавайтесь. Это единственное и последнее предупреждение. – комиссар потянул меч из ножен.
Только успел этот жирдяй вытянуть свой клинок, как я и мои страдиоты ринулись в атаку. Наконец можно было испытать своё новое оружие. Мои кавалеристы в мгновение ока проскочили разделявшие нас двадцать метров и ударили в неплотный строй комиссарских помощников. Жирдяй отступил за спины своих подчинённых, но до него было необходимо ещё добраться.
Пришпорив коня, я направил его на одного из «псов». Опыта в конном бое у меня было маловато, но и эти прохендеи вряд ли были ровней для дворянских сынов. Сблизившись с конём «пса», я ударил наотмашь, целясь прямо в незащищённую шею комиссарского прихвостня. Он попытался было неумело отразить удар своим мечом, но не рассчитал скорость и просто налетел на мой клинок. Заточенная сабля с лёгкостью пробила горло, а затем рассекла мышцы шеи и вышла меж позвонков. Голова «пса» моментально слетела с плеч, рухнув прямиком в грязный снег. Другой комиссарский подручный рубанул меня по руке и даже смог достать плечо, но латный наплечник сдержал удар, хоть рука под ним и отозвалась острой болью. Приостановив коня, я рубанул через голову и клинки со звоном сошлись. Сила удара оказалась столь большой, что он не смог удержать меча и тот отлетел в сторону. Удача! Я ударил снизу. Я прямо чувствовал, как заточенная сталь врезается в его подбородок, пробивая хрупкую челюсть, а затем входит в упругий человеческий мозг. Я ощущал как по клинку потекла кровь вперемешку с серной жидкостью и осколками кости, понимая, что жизнь выходит вместе с ними.
С трудом я вытянул саблю из головы мёртвого "пса" и обернулся. Мои худшие предположения подтвердились - на горизонте показалась кавалерия. До неё было не меньше пяти-шести километров, но даже так десятки конников внушали опасение. Как только они окажутся близко, то мы будем зажаты в клещах. Единственное, что сейчас меня могло порадовать, дак это то, что мы были на возвышенности, а дорога значительно раскисла. Эта распутица должна была дать нам хоть какое-то время, чтобы выстроиться в боевой порядок.
Я крикнул своим воинам и страдиоты в разы усилили натиск. Комиссарские «псы» не шли в никакое сравнение с молодыми дворянами и один за одним падали с коней. Мы рвались вперёд, пока пехотинцы выстроились в несколько шеренг, ощетинившись пиками и алебардами. Атаковать в горку против такого плотного строя сложно будет для любого воина и это обнадёживало. Биться можно было лишь по не самой широкой дороге, где путь сохранился хотя бы в относительном порядке. С обеих сторон были поля, больше похожие на сплошное месиво, по которому было пройти невозможно, не поломав при этом ноги и не вспомнив весь свой матерный словарный запас.
Я смог пробиться к комиссару. Этот толстяк сидел на своём коне, сжимая рукоять длинного тесака без гарды. Мой конь рванулся вперёд и клинки столкнулись. Сталь звенела и как бы я не пытался достать его лица, но он, не смотря на обрюзгшее тело, бодро отбивал мои атаки. Мечи со свистом рассекали воздух и с каждой секундой затылком я чувствовал, как приближаются войска Ландсьеров. От этого адреналин ещё сильнее рвался в крови и схватку нужно было заканчивать быстрее. Клинки вновь ударились, и моя сабля скользнула ниже. Заточенная сталь легко отхватила пальцы толстяка и тесак отлетел в сторону. Толстяк заверещал, зажимая второй рукой кровоточащие «пеньки» пальцев. Следующий удар, пробивший открытое лицо комиссара, завершил жизнь продажного служащего.