Сыны Солнца

Виссили-Рора обратился к охотникам на оленей с краткой речью. Он им напомнил, что Виссу-Уара — великий покровитель охоты — создал и размножил священных животных на пользу яванов, поэтому они должны истреблять их в строго ограниченном количестве, не больше, чем необходимо для нужд племени. Вождь требовал также, чтобы строго соблюдался древний обычай: прежде, чем ударом копья сразить оленя, попросить у него прощения.

После этого он обратился к десятку мужчин, остающихся в селении, и в коротких словах объяснил им их обязанности.

Аллига-Марю (Орлиные Перья), еще не оправившемуся от раны, полученной им во время набега на страну груандисов, Виссили-Рора передал на время своего отсутствия высшую власть. Минати он благосклонно поручил каждый вечер осматривать жилища и проверять, хорошо ли заложены отверстия камнями, преграждавшими доступ в пещеры, и зажжены ли огни, отгоняющие волков и гиен

На остальных мужчин была возложена обязанность использовать пленных груандисов для постройки летних хижин, крытых оленьими шкурами. Но так как никто из присутствовавших не знал точного количества пленных, — частью проданных в ближайшие селения, частью разбежавшихся накануне большого празднества охотников на мамонтов и, наконец, частью заключенных в глубине пещер, то Аллига рассердился и велел немедленно расследовать это дело. Как настоящий вождь, он решил собственными глазами проверить число рабов.

Рабы считались общественным достоянием и содержались в пещере, проход куда каждый вечер закладывался камнями. Их выпускали оттуда лишь для выполнения самых тяжелых работ, таких, как рубка, переноска и обработка пней и деревьев.

Огромные круглые камни, закрывавшие вход в пещеру, уже были отодвинуты в сторону, и, не дожидаясь приказа вождя, мальчишки визгливыми голосами, вызывавшими эхо в пещере, выкрикивали:

— На работу, груандисы! Выходите, вонючие животные! Торопитесь, а то отведаете кнута!

Им ответило лишь эхо. Тогда хромоногий Аллига, сняв с себя пояс, скрылся во мраке пещеры. Оттуда скоро донесся глухой рев и какие-то существа, сопровождаемые щелканьем кнута, давя и тесня друг друга, появились в узком проходе пещеры. Нельзя было разобрать, были ли это люди или звери. Рядом с рослыми, атлетически сложенными яванами с их стройными ногами, красиво очерченными высокими лбами и орлиными носами, они вполне оправдывали свои прозвища «людей-зверей», «грязных кабанов», данные им народом-завоевателем.

Самые высокие из сорока-пятидесяти дикарей ростом были не больше двенадцатилетнего ребенка. Они, казалось, были очень испуганы и толкали друг друга под тяжелыми ударами бичей. Их непомерно длинные торсы и неуклюжие короткие конечности казались сплошь состоящими из одних мускулов. На уродливых руках виднелись толстые и растопыренные пальцы. При ходьбе они ступали наружной стороной широкой бесформенной ступни.

Огромная голова на низкой шее, едва выступавшей между широкими плечами, выдавалась вперед, увеличивая и без того вытянутое, как звериная морда, лицо с тяжелой, лишенной подбородка нижней челюстью. Глаза, нос, рот и уши были огромных размеров, а лоб был такой низкий и покатый, что сливался с плоским черепом. Огромные глаза, глубоко сидящие под нависшими над ними в виде козырьков надбровными дугами, горели, как головешки.

Мальчишки, гурьбой толпившиеся у пещеры, кидали в них камни и кричали:

— Груан! Груан!

Одни груандисы были совсем нагие, другие кутались в изношенные звериные шкуры. Они торопливо проходили тяжелой, раскачивающейся походкой. Некоторые испускали на своем примитивном наречии какие-то нечленораздельные звуки.

Один из них, когда безжалостный удар ремня во второй раз окровавил его голое плечо, как затравленное животное, устремился вперед, сбив с ног одного за другим двух своих товарищей; он пробился через толпу и с такой силой ударил головой явана, что тот зашатался.

Человек-зверь в своем безумном порыве нечаянно коснулся свисавшей с плеч вождя бизоньей шкуры и осквернил ее своим нечистым прикосновением. За это ему тут же на месте раскололи череп кремневым топором. Этот смертельный удар нанес Юло. Плюнув на тело, извивавшееся в конвульсиях у его ног, он спокойно заткнул за пояс оружие.

— Бали-и-амама-она, — простонали несколько груандисов. Наклонившись к убитому, они обмакнули пальцы в его кровь.

Оплакивали ли они смерть своего товарища, призывали ли они на своем непонятном наречии какого-нибудь злого духа, чтобы отомстить за него яванам? Никто этого не знал, да никому до этого и не было дела: одним груандисом больше или меньше.

Глашатай три раза протяжно протрубил в бизоний рог. Радостные крики эхом откликнулись с холмов, по которым разбрелись охотники на мамонтов. Они без всякой грусти покидали своих родных, плененные полной приключений жизнью, которую они будут вести на охоте в течение двух недель, а может быть, и целого месяца. Кто знает? Все зависело от того, по какому направлению двинутся огромные стада мамонтов.

Семьи охотников были настроены не менее радостно и желали отправляющимся в путь удачи и богатой добычи, совершенно упуская из виду, что, несмотря на привешенные к их шеям амулеты, многим не суждено вернуться домой. С восторгом предвкушали они ожидающие их после охоты обильные пиршества.

— Только не забудь, как ты это сделал в прошлый раз, принести мне мозги мамонта.

— А мне большой кусок хобота.

— А мне самые большие кости ноги.

Солнце выглянуло из-за тумана и медным шаром поднялось над снежными холмами Везе. Над замерзшей рекой подымались легкие испарения. Гиганты-охотники, сопровождаемые прощальными криками, быстрым шагом двинулись в путь.

Недавно посвященный в охотники наивный Mere, уже вспотевший под тяжелой вязкой дощечек для добывания огня, не удержался и сказал:

— Однако, это тяжеловато для дерева.

Вся вереница воинов разразилась хохотом, так как нашлись злые шутники, сунувшие незаметно для доверчивого Mere (Быка) в его вязку свои топоры. И один из них сказал притворно серьезным тоном:

— Что ни говори, а на твою долю все-таки выпала высокая честь.

Глава II

В селении троглодитов

Таламара (Источник Слез) и ее сын не принадлежали к племени, населявшему Дордонь. Два года тому назад они были приняты в семью, обитавшую в одной из больших южных пещер. Таламара щедро отплачивала за оказанное ей гостеприимство, изготовляя одежду из мехов или собирая в летнюю пору дикие корни и ягоды.

Ее сын, Минати, лучший в селении ремесленник, тоже не оставался в долгу. Он выделывал различные безделушки и продавал их воинам в обмен на крупную дичь и на разные необработанные материалы: клыки мамонтов, бизоньи рога, конские, медвежьи и львиные зубы, из которых он изготовлял мелкие вещицы для украшений. На его изделия был большой спрос даже вне их селения. У странствующих торговцев, служивших связующим звеном между отдельными племенами и даже между целыми народами, особенным успехом пользовались его тонкие, острые иглы с такими удобными ушками, что даже слепой и тот мог вдеть в них жилу или конский волос. Он их делал из оленьей кости. За одну иглу Минати получал необыкновенные вещи: горсть перламутровых раковин, привезенных с берегов Средиземного или еще более далекого моря, иногда даже шкуру, снятую с еще теплой туши мускусного быка особой породы, знакомой груандисам по тяжелым временам вечной зимы. С тех пор эта порода уже не покидала дальних северных окраин.

Потеплевший воздух — робкий признак прихода весны — манил Минати. Он вынес свой верстак, сделанный из ветвей, за порог пещеры. Какое наслаждение работать под яркими солнечными лучами после долгих зимних месяцев, проведенных у очага в пещере, едва освещенной мерцанием восковой свечи или лампой, заправленной жиром.

Мимо него проходили женщины, неся в кожаных корзинках мусор, чтобы выбросить его в овраг. Другие возвращались от источника с полными мехами воды. Многие из них жаждали нежного прикосновения солнечных лучей к своей белой коже и спешили сбросить с себя тяжелые плащи из оленьих шкур, сохраняя лишь вокруг бедер узенькие юбочки из шкурки бобра или сурка. Молодые девушки носили только ожерелья из бус и браслеты.