Мо сян

Утром, на подъезде к Иркутску, она проснулась с раскалывающейся головой и затекшей шеей. Парнишка, как оказалось, давно высадился, не простившись. Вместе с ним высадились и все припрятанные Аллой по потайным карманам деньги. Но девушка тогда, хоть и закатила для приличия истерику, не сильно-то и убивалась по деньгам. Ее тело еще долго хранило ощущение невероятного наслаждения, когда, казалось, сладко поет каждый оголенный нерв.

С тех пор прошло почти тридцать лет. У Альбины было много мужчин, один раз она даже умудрилась побывать замужем. Но ни с одним из них, она не испытывала ничего подобного. Если бы не та ночная поездка, она жила бы в безмятежной уверенности, что фригидна.

Первое время она надеялась, что встретит того парня вновь. Потом надежда ушла, а времена переменились. Бизнес ее – торговля игрушками, специями и одеждой – уже не требовал от нее личного присутствия. Все вопросы с поставщиками легко решались по телефону, электронной и наземной почтой. Но она так и не смогла отказаться от этих поездок, напоминающих ей тот самый – единственный – оргазм, а потому каждые пять-шесть месяцев в смутном предвкушении снаряжалась в командировку.

Глава 2

Вернувшись в Иркутск, Алла подавила порыв тут же набрать подругу. Она решила, что куда эффектнее будет вызвонить ее из дома по скайпу, усадив перед камерой долгожданную игрушку, и уже по полной насладиться честно заслуженными, благодарными визгами и воплями.

Зайдя в квартиру, она не сразу нашла куклу. Оказалось, вместо того, чтобы оставить «гробик» у порога, Вадим не поленился и затолкал его в дальнюю кладовку, где она хранила оставшиеся от недавнего ремонта материалы.

Выволочив ящик на середину комнаты, она подцепила разделочным ножом и сняла верхнюю крышку. Ощущение, что перед ней действительно гроб, не покидало. Кукла – со скорбно сложенными на груди темными ручонками – в неверном сумеречном свете уходящего дня очень напоминала почившего годовалого ребенка.

Женщина включила свет, и мрачная иллюзия рассеялась. Перед ней, на толстой подушке из соломы лежала всего лишь кукла, выполненная из какого-то высушенного и покрытого смолой растительного материала. Женщина протянула к ней руки и мгновение помедлила, вспомнив предостережения Вадима.

«Ерунда», - подумала она, доставая игрушку - «Он не стал бы хранить зараженную вещь в своей лавке».

Удерживая куклу на вытянутых руках, она внимательно ее оглядела. Тело ее было туго сплетено из гладких стеблей, похожих на листья камыша, и одето в потрепанное, но некогда прелестное кружевное платье с бледно-розовым пояском.

Алла поняла, откуда у нее возникли ассоциации с трупом. Их навеяли впечатления от посещения Питерской кунсткамеры. Там в банках с формалином было полно новорожденных младенцев и бледных конечностей в таких же горестных нарядах – сероватые расползшиеся кружева и выцветшая розовость.

Лицо куклы представляло собой искусно вылепленную фарфоровую маску. Белолицая, с ярким румянцем, черными, как смоль, глазками-вишнями и собранными в красный бутончик губами. Черные волосы - без сомнения, человеческие - были заплетены в толстую длинную косу и перехвачены деревянной заколкой.

Алла пробежалась пальцами по ручкам и ножкам куклы, распустила и разгладила волосы, с удивлением отмечая, что испытывает те же ощущения, что и от прикосновения к живому телу. «Кожа» казалась гладкой и теплой, а волосы, несмотря на то, что давным-давно покинули своего настоящего хозяина, до сих пор не утратили блеск и гибкость. Она хотела снять с игрушки замурзанное платьишко, чтобы постирать, но обнаружила, что оно намертво пришито к телу.

В некотором замешательстве, Алла поймала себя на том, что за окном давно стемнело, а она по-прежнему, даже не разувшись, сидит на полу и разглядывает куклу – ее черные глаза, нежный изгиб губ, острый подбородочек, сплетенные с поразительными мастерством и кропотливостью крошечные пальчики, на старых кожаных башмаках были даже шнурки! Все это было приятно. Все это… напоминало ей то ощущение, что возникало в автобусных переездах – чувство томительного предвкушения в ожидании чуда.

Тряхнув головой, она грузно поднялась на затекшие ноги, рассеянно усадила куклу в кресло напротив монитора и ткнула кнопку включения компьютера. Но желание как можно скорее порадовать находкой Вагину вдруг куда-то пропало. Более того, ей вообще расхотелось это делать. Может, лучше оставить куклу себе?

Алла усмехнулась, поражаясь собственной глупости. Времена игр «в куклы» миновали лет сорок назад, а превращать собственную квартиру в свалку старья ей совершенно не хотелось. После смерти матери она вывезла из квартиры весь хлам вроде старых пластинок Пугачевой и собраний сочинений Тургенева, Бальзака и неведомого Рабиндраната Тагора – которые никто не брал в руки с момента покупки. После маминых похорон и ремонта ее квартира была просторной, функциональной и аскетически пустой.

«Старею», - подумалось ей, когда она, наконец, доковыляла до прихожей и, усевшись на мягкий пуфик, начала стягивать сапоги. Потом были горячий душ, жарка и поедание картошки с салом и толстыми ломтями слабосоленой форели, четыре больших стакана пенного, сигаретка на балконе. Наверное, она так не позвонила бы Вагиной, но та первой вышла на связь.

- Алька! У тебя получилось!!! – приглушенно вопила подруга, почти уткнувшись длинным носом в камеру и безумно вращая глазами.

- Она? – Алла с довольной улыбкой включила настольную лампу и навела ее свет на куклу.

- Она! – Вагина глаз не могла отвести, - Как тебе удалось?! Где?!

Алла хотела в шутку сказать, что ради любимой подруженьки пришлось ехать в провинцию на рисовые плантации, но сдержалась – Олька ведь все равно не поверит.

- Повезло просто. В Старом Городе случайно нашла. Дюне пришлось вмешаться, а то хозяин лавки почему-то не хотел ее продавать.

- Серьезно?.. Почему?

- Не знаю. Говорил, что вроде как не имеет права, так как… точно не поняла, но типа какая-то печать отсутствует.

Вагина надолго замолчала, все так же почти вплотную прильнув лицом к камере.

- Э-эй! – Алла подняла ручонку куклы и помахала ей подруге, - Жопа вызывает Письку! Приходи за своей страхолюдиной. Пиццу закажем, пивка попьем. Я решила пару дней дома посидеть – ухайдакалась.

- Эмм… Да, - Вагина медленно возвращалась в этот мир, - Слушай, а пусть она у тебя побудет немного. Меня на Богучаны угнали. Надо стройку проверить, предписания там... А к концу ноября я вернусь и заберу ее.

Теперь настал черед Аллы замолчать.

- Там один из китайцев ногу сломал, - неловко оправдывалась Ольга, - Оформили, конечно, бытовую, но меня срочняком вызвали, чтобы шороху навести.

- Что ты гонишь? - медленно произнесла Алла, и в животе ее разлился неприятный холодок, - Я же вижу, что ты дома….

- Ну да, дома! – подружка энергично потерла нос и растянула рот в широкой, честной улыбке, - Как раз жду машину. В прихожей уже чемодан стоит… Но, если тебе необходимо, чтобы я ее прямо сейчас забрала, то я, конечно, могу попросить…

- Да, нет, - Алла прикрыла глаза, стараясь очистить мысли от неясных подозрений, - езжай в свои Богучаны.

- Я тебе буду каждый день звонить, - заверила ее подруга елейным тоном, - В главном корпусе хорошая связь.

- Это совсем не обязательно.

Алла отключилась и некоторое время с дебильным удивлением таращилась в опустевший монитор. Она знала Вагину с детства. Они рядышком сидели на горшках в детском саду, вместе выживали в волчьи школьные годы, прошли ПТУ-шные окопы и вот уже больше двадцати лет плечом к плечу дрыгали лапками уже под взрослым дихлофосом.

Это был странный, но крепкий тандем. Массивная, неуклюжая и склонная к полноте Альбина Попова – в народе Алка Жопова - и миниатюрная, заполошная, мнительная и истеричная Ольга Вагина, которую в начальной школе, конечно, именовали ваги́ной. Они уцепились друг за друга, как утопающие пассажиры Титаника, и настолько прикипели друг к другу, что вскоре их перестали разделять и уже называли в одно слово - Жопа-с-Писькой.