Страница 26 из 31
– Что ни делай, куда ни глянь… Вас послушать, так всё – грех. И нет безгрешных. Всех не перевоспитаешь, – заявил некромант. – Вы хотите идеального мира, а дети даже в приходских школах только и ждут, чтоб над кем-нибудь посмеяться, унизить, устроить травлю. Нетерпимость везде. Человек – такое существо, что жаждет отыскать врагов и непременно их победить. Возвыситься над остальными, ощущая своё превосходство. Это у расы в крови. Когда мы с Мельхиором выбрали тёмный путь, мы потеряли практически всех друзей, стали изгоями.
– Нужно всегда делать больше, чем нужно, – повторил Дамиан. – Не только каждый клок и все соринки вымести, но и, проходя мимо порога соседнего дома, стряхнуть грязь с изгороди, поправить стебель цветка, поросшего криво, прихватить по пути чужой мусор и забросить в общую яму. Всегда стремиться сделать больше, чем от тебя требуется. Если б каждый к этому рвался и так делал, то в мире все были бы счастливы и заботились бы друг о друге! Надо всего-то не лениться и следить за собой, делать всё возможное и даже сверх этого, приглядывая ещё и за другими. Тогда и будет община в чистоте и сытости.
– Подбирая за кем-нибудь мусор, помышляя о добром деле, можно подхватить и занести в дом такую заразу, что сляжет вся семья, – хмыкнул Маркус. – Голову тоже неплохо бы иметь на плечах помимо безудержного самопожертвования и альтруизма.
– Как бережливость – верный путь к алчности, так и страх навредить, сделать что-то не так или навлечь беду – верный путь к эгоизму. Ближнему стоит помогать иногда в убыток себе. Но если все будут стараться ради других, это всё компенсируется. Ты замерзающему соседу дрова, он тебе – соленья. А не будь взаимовыручки, один бы замёрз с полным погребом, а другой грелся бы, да с голоду помер. Понимаете? Приходите вы в гости к соседу, а там ребёнок шалит. Тот всё грозится его наказать, а вы заступаетесь. Сосед обещает: мол, ладно-ладно, не буду. Но, выйдя за порог, вы вскоре слышите ругань, плач, шлепки… и уходите. Считаете, что не ваше дело, не ваша семья, зачем туда лезть. А ведь могли сделать больше! Не заступаясь, видя несдержанные обещания, вы сами рискуете по жизни остаться таким ребёнком, которому клянутся в одном, а потом поступают совсем по-другому. Всегда нужно стремиться делать больше добра, переступая через себя и свои убеждения, а не оправдывать своё бездействие!
– Всё хорошо, только на мир смотреть приходится трезвым, – произнёс Маркус. – У кого-то вскипает кровь в жарком споре, другой сетует на неудачный день. Рыбаки без улова, юноши с безответной любовью, болезни, из-за которых дети теряют родителей, а родители теряют детей. Это всё не вяжется с любовью Творца, как и войны, нашествия саранчи, да та же зима и прочие неприятности. Что вы собрались проповедовать тем, в ком есть семена сомнений? Кто не станет на чистую веру принимать всё, что им говорит ваша церковь?
– К зиме надо готовиться, – заметил ему Дамиан. – Запасать дрова и провизию. А в семье иметь много детей. Да, мир суров: лихорадки, простуды, чума. Кто знает, что может начаться. Творец не велел рожать двум влюблённым одного первенца. Это ж так и человечество вымрет, сокращаясь каждый раз с новым поколением на половину. Троих, пятерых… – восклицал монах.
– Их надо всех ещё прокормить, – не дал Маркус ему закончить.
– Об этом я тоже уже говорил. Пусть те, кто в достатке, поделится с бедными. Я не призываю богачей отдавать всё состояние и не готов проповедовать всеобщее равенство. Но они должны помнить, что перед Творцом всё равно все равны, – заметил святой отец. – Не важно, умираете вы бедным или богатым. Важны ваши деяния, что за свою жизнь вы совершили. Поймите, кто-то хорош в рукоделии, кто-то в торговой хватке, а у кого-то всё из рук валится, даже картошку начистить не может, пальцы не ободрав.
– Вот я о том же, один – ветреный изменник, другой – ревнивец, не выносящий чужой взгляд на жену. Человек состоит из пороков! Он не хочет нести добро, он хочет побольше нахапать всякого добра для себя самого, – проговорил некромант.
– Ваша правда – люди разные, со своими характерами, – кивал Дамиан. – Кто-то ревнив, кто-то алчен. Но ведь есть и те, кто прислушается. Кто будет добр к ближнему, приютит сиротку, покормит бездомного, оставит себе уличного кота или пса, дав тому кров и заботу, даже если тот неласков и вечно царапается. Зато мыши в погребе не заведутся. Мы же любим наших детей не за то, что они полезные, красивые и послушные. Так и с животными, так и с соседями. Помогай ближнему, если можешь. А не можешь, так подумай, что способен сделать. Не делишься едой – дай дров, почини черепицу на протекающей крыше, дай гвоздей на подкову, посиди нянькой с соседским ребёнком, если есть время. Заодно, глядишь, расскажешь чего полезное, поможешь родителям в воспитании. Люди полны добродетелей. Они способны сочувствовать и сопереживать, оказать поддержку, помочь. На то и дано нам по две руки, а не лишь по одной для себя.
– Какой вы, однако же, идеалист, – откинулся назад Маркус, сложив руки за головой, глядя в небо. – Голова хоть одна… всяко не огры.
– Если император послушает, он может дать дельных советов, как всё это донести до людей. Наши традиции отличаются от того, что в Вольных Городах, – проговорила Анфиса. – Здесь церковные постулаты довольно строгие. Люди редко что-либо жертвуют, мало ходят на проповеди. Но вера в Творца укрепилась, когда начались военные походы. Вероятно, на это рассчитывал архиепископ, одобрив затеи Его Величества на завоевания.
– Вы предпочитаете метод кнута и пряника, – поглядел на неё мессир. – Император идёт с войском. Если не получается, приходят священники, предлагая помощь в восстановлении домов. Понимаете, нет разницы, добрый враг или злой враг. Вас всё равно воспринимать будут врагом. А надо быть другом. Учить доброте, хоть это не так уж и просто. Что ж до ревнивцев, достаточно проповедовать верность. Как только супружеская измена начнёт в умах прихожан восприниматься не чем-то рядовым и обыденным, а чем-то гадким, низким, мерзким и очень постыдным, люди задумаются, стоит ли поддаваться таким искушениям. Любители подраться в таверне пусть получат турниры, где кулачный бой и прочие состязания помогут им раскрыть пылкий нрав. Преступления должны быть описаны не только в законниках. Их должна, в первую очередь, порицать сама церковь.
– Бороться с искушением, говорите? Объясните это магам, которых церковь скрутила по рукам и ногам. Как с детьми малыми: сначала их учат ходить и говорить, а потом всем родителям выгоднее, чтобы их чадо сидело да помалкивало. Смекаете, о чём я? Академию Магов скоро просто прикроют. Чародеи Империи будут как вы. И мессир, и волшебник в одном. А без церковного сана – ни-ни. Или добровольное заключение, или изгнание, или смерть. Поэтому вас и вызвали. Об этом хочет с вами поговорить наш прозорливый император. Вскоре маг, отказавшийся быть священником, не получит и выбора. Сразу ему будет приписана смертная казнь. И вот когда Лор де Рон это подпишет – разразится, помяните моё слово, полноценная гражданская война. И всем будет уже не до Творца. Не до веры.
– Разве ж плохо быть и монахом и чародеем? Но я понимаю ваши опасения и ход мысли, – кивнул Дамиан. – Но опять же, если с детства воспитывать близость к церкви, если учить читать и писать будут только церковные школы, а наставниками морали и нравственности – проповедники и священники, то любой, открывший в себе колдовской дар, будет желать посвятить его только на благо церкви и людям. Священники будут доказывать это словом и делом. Клиру неплохо бы раскошелиться, дабы поднять уровень жизни там, где он резко пал с новыми налогами на снабжение войск. Покажите себя другом. Никто не станет кусать кормящую руку. А затем, встав с колен и окрепнув духом, благодарные верующие сами будут делиться и жертвовать средства Церкви.
– Что ж, попробуйте убедить в том нашего императора, – с нотками недоверия в голосе хмыкнул Маркус.
– Так тихо в осеннем лесу, – через какое-то время воцарившейся тишины отметила девочка.