Точка Экстремума

Сначала нужно было вырастить для Айрии новое тело. Скинлан передал одному из андроидов прядь ее волос, Ретт состриг ее перед отлетом.

— Они сообщат, как только все будет готово. Идем. Не стоит им мешать.

Четыре месяца, пока росло тело для Айрии, тянулись мучительно долго. Жизнь на Иерихоне очень напоминала Ретту его дни в Верхнем Городе, за тем лишь исключением, что в крепости он чувствовал себя узником. И в этой тюрьме он находился совершенно добровольно.

Скинлан приглашал Ретта составить ему компанию, и андроид знал, что не может отказаться. И не только потому, что он не хотел злить экватора, а вовсе наоборот — Скинлан по-настоящему был Ретту интересен.

— А как же аккады? — спросил однажды Ретт, когда разговор зашел о знакомстве андроида с Вергилием. — Ты уничтожил их почти всех.

Они сидели на террасе Иерихона, наблюдая за тем, как медленно проворачивается вокруг звезды кольцо Экстремума.

— Не всех, — небрежно поправил Скинлан. — Ну а ты бы что сделал на моем месте, если бы тебе пришлось воевать за ресурсы? В природе побеждает сильнейший. Я и оказался сильнее. Чего мне это стоило, правда… Но не важно. Скажи, неужели бы ты стал заключать мир с враждебно настроенными к тебе и твоей расе существами? У тебя бы ничего не вышло в принципе.

— Но ты же напал первым!

— Я был сильнее, — повторил Скинлан.

— Почему же ты тогда не уничтожил Вергилия? Я не верю, что при твоих возможностях ты не мог этого сделать.

Вопрос, похоже, экватора повеселил.

— Конечно, будь у меня желание, я бы раздавил этого синего таракана. Даже перед тем, как отдать приказ уничтожить его корабль, я колебался. Но существование Кариад действительно могло разрушить все, чего я добился. Даже обнаружение Гмар-Тиккуна не было бы для меня таким опасным, особенно когда они поняли бы, что он из себя представляет.

Экватор усмехнулся.

— Людям нужны символы, Ретт. Я не мог убить Вергилия, потому что он как раз и был таким символом. Как бы это парадоксально не звучало, но он был моим невольным политическим инструментом. Я использовал его существование в своих целях. Нельзя только отнимать у людей, понимаешь? Им нужно еще и давать. Это тонкая грань, но мне успешно удавалось на ней балансировать. Своими проделками Вергилий мне хоть и мешал, но он создавал такой необходимый нашей жизни хаос, видимость того, что Экстремум уязвим. Мы с Вергилием, считай, были партнерами: он помогал мне поддерживать людей в движении, а я позволял ему жить.

Ретт кивнул, понимая, к чему вел Скинлан. Цинично, но очень прагматично.

А как-то они гуляли по саду экватора. Странное это было место — красивейшие растения, которые когда-либо существовали, были собраны под прозрачным куполом, над которым, вопреки всем ожиданиям, сияло не небо, а чернел звездный космос. Ретту здесь нравилось: тихо, спокойно, красиво. Оранжерею наполняли густые запахи земли, растений и сырости.

— А что же с той идеей о том, что вечно угнетать нельзя? — как-то поинтересовался Ретт. — Когда-нибудь наберется та критическая масса, когда андроиды перестанут бояться. Это ведь всего лишь механизм, и он тоже может сломаться.

— Не думал, что ты так болеешь за будущее Экстремума.

Скинлан остановился перед кустом с причудливой формы, усыпанным желто-оранжевыми цветами, и аккуратно взял в руку распускающийся бутон.

— Это не я. Айрия. Она помогала Вергилию ради того, чтобы спасти Экстремум.

— О! — экватор, кажется, был по-настоящему удивлен. — Как замечательно и здорово, что она это понимала! Я-то думал, ей двигал исключительно дух протеста, но девочка оказалась гораздо умнее. Горжусь ею.

— Ты так говоришь, как будто наблюдал за ней.

— Так и есть. С тех самых пор, как казнили Касселя Бранна. Я думал, Айрия захочет начать революцию. Не так уж я был неправ, верно? Я нарочно дал именно ей заказ создать Кариад. Это была попытка отвлечь девочку от глупых мыслей о свержении режима. Она была способной, и я не хотел бы, чтобы ее поймали и тоже убили.

В ответ на это Ретт молчал. После всего случившегося рассказанное Скинланом его не удивило.

Беседы с экватором оказались не только интересны, но и нужны андроиду: они отвлекали его от мрачных мыслей о будущем. Скинлан обещал, что Айрия переродится в новом теле андроида, если все пройдет хорошо. Однако он не исключал каких-либо ошибок при проведении операции.

Часто лежа по ночам без сна в своих роскошных покоях, Ретт думал о девушке. Он вспоминал тепло ее рук и вкус ее губ, гадая, доведется ли ему еще раз когда-нибудь держать ее в объятиях. Она часто снилась ему, а когда он просыпался по утрам и не обнаруживал ее рядом, его обуревали досада, злость и беспокойство.

А как-то Скинлан показал Ретту свою обсерваторию. Обходя гигантский телескоп, андроид касался его корпуса кончиками пальцев. Он помнил этот инструмент — будучи вместилищем сознания экватора, Ретт много времени проводил в обсерватории.

— Как случилось, что я сумел сбежать? — спросил андроид, поворачиваясь к экватору.

Тот стоял у позолоченных перил, заложив руки за спину. Ретт почти привык к его лицу. Своему собственному.

— Тебя должны были уничтожить, но ты вышел из гибернации чуть раньше. Гвардейцы приняли тебя за меня, и выпустили из лаборатории. Уйти с Иерихона было делом техники, у тебя ведь мой генетический код на девяносто девять процентов.

— Я смог спуститься в Город? — догадался Ретт.

— Да. Угнал шаттл, но он врезался в высотку. Ты сумел выбраться, но попался «чистильщикам». Они пометили тебя, вырубили и отправили в утилизатор. Они не представляли, кто ты, грубые и безмозглые животные.

— А Леон и другие? С ними было то же самое?

— Сбежавших тел было всего три за последние сто пятьдесят лет, — ответил Скинлан, меряя шагами балкончик, — Леону помогли сбежать, предатель понес наказание. Но я не беспокоился, у него не больше пятидесяти процентов моего изначального генетического материала. Он не смог бы занять мое место.

— А сколько было таких, как я? Идентичных.

— Много, — таинственно ухмыльнулся Скинлан.

Но Ретта интересовали не только детали его побега. Жизнь, которую вело его тело, будучи вместилищем сознания экватора, тоже интриговала андроида.

— Откуда у меня эти шрамы? Длинный и четыре круглых.

— О, все прозаично! Я обучал тело сражаться в рукопашную, всегда нужно быть готовым к атаке. Получил эти раны в спарринге с начальником гвардии.

Скинлан вдруг рассмеялся, похоже, история была забавная.

— Расскажи мне про Ключи? — в какой-то другой раз спросил Ретт.

— От Гмар-Тиккуна?

Андроид кивнул. Он не собирался рассказывать Скинлану про то, что ему удалось собрать их. Интуиция подсказывала, что об этом стоит молчать. Это могло бы стать козырем Ретта, если выяснится, что Скинлан ведет какую-то свою игру. Вообще в этом Ретт не сомневался, но понять, что именно хочет экватор, пока не представлялось возможным.

— Они запускают процесс оцифровки сознаний людей, подключенных в этот момент к «синтетике». И при определенных настройках машина загружает цифровые версии сознаний в тела синтезий. Они находятся в гибернации под машиной, в недрах планетоида Синтеи.

— Для запуска машины нужны все?

— Да. Много столетий назад после серии конфликтов, которые были названы Скинланскими войнами, — на этом моменте экватор ухмыльнулся, — я, к сожалению, утерял почти все Ключи. А еще раньше они принадлежали представителям каждой из рас, чтобы у кого-то не было соблазна использовать машину против остальных. Вокруг Ключей создался мистический ореол, их называли «сущностями рас».

Ретт задумчиво кивнул. Знал ли Скинлан про тот Ключ, что был на его сбежавшем теле? Если знал, что предпочитал сохранять хорошую мину при плохой игре, ведь это был его единственный Ключ. С ним он мог потерять рычаг давления, а с другой стороны, так ли он был Скинлану нужен, ведь мало кто знал сегодня, что такое Гмар-Тиккун, а все инопланетные расы почти вымерли.