Александра

— Да.

— Тогда начнём…

Я была очень гибкая, гуттаперчевая. Конечно, в поединках с Иваном мне доставалось. Но и ему тоже. Один раз я его поймала на ударе ногой. Он хотел нанести мне удар в голову. В обычных условиях, у него бы получилось, тем более это было его коронным приёмом. Но я уже изучила Ваньку. Как только он перенёс вес тела на левую ногу, я сама начала движение, разворачиваясь вокруг своей оси и одновременно приседая. Всё произошло мгновенно. Я словно юла провернулась и ударила его ногой под коленку опорной левой ноги. Ваня рухнул на спину со всей силой, и я тут же пробила ему печень. Он вскрикнул, а я уже отскочила от него.

— Всё, бой окончен. Иван, ты проиграл. По сути, она тебя убила. Ей просто оставалось нанести тебе второй, добивающий, смертельный удар.

Ваня поднялся, держался за бок. Болезненно сморщился.

— Ну, Санька! — Прошипел он. Показал мне кулак. Я в ответ показала ему язык. Прошлась вокруг него, покачивая бедрами. Вернее, попыталась так пройтись. Тут же услышала смех наставника.

— Вот, Ваня, женишься на Саше, она тебя колотить качественно будет. — Я тоже засмеялась.

— Ещё чего, дядя Всеволод! Нужен мне такой слабак муж, который объелся груш. — Парировала слова учителя, при этом усмехаясь, смотрела на Ивана. Юноша, а ему было уже 17 к этому времени, а мне 15, сделал презрительное выражение лица.

— Мне делать нечего на Сашке жениться. Я же не псих конченный. С такой женой никаких врагов не надо.

Стоит сказать, что с Ваней мы всё-таки поженились, спустя пять лет. Ваня признался мне в любви, сделал предложение, очень романтично. На крыше высотного дома с целой охапкой цветов, встав на одно колено и протянув мне колечко. Конечно, я сказала ему да, так как я уже давно была в него сама влюблена.

С Ванечкой мы прожили полтора года. Он, после училища, начал служить под командованием моего папы. Я училась в институте. Да, я не пошла в военное училище. Папа сказал, что, когда в семье все военные, это перебор. Тем более, ему было известно, что я влюблена в Ивана.

Так, как я всю жизнь провела среди военных, то и ездила с папой на полигон. Он и его товарищи учили меня владеть оружием. Я не боялась стрелять из пистолета, автомата, из пулемёта. Мне даже это нравилось. Когда папа говорил, что мы едем на полигон, я радовалась как сумасшедшая. Мне ничего не надо было большего. Плевать на красивую и модную одежду, плевать на гаджеты, плевать на всё, главное — это полигон. Стреляла я с упоением. Приезжала домой оглохшая от выстрелов. Но больше всего я полюбила стрельбу из лука. Да, это так. В 12 лет папа отдал меня в школу по спортивной стрельбе из лука. Сначала я была недовольна. У меня и так нагрузка была будь здоров — учёба в школе, тренировки по рукопашному бою, фланкирование с шашкой, да такое тоже было. Я вдохновилась рассказами папы о маме и хотела быть похожей на неё во всём. С шашкой обращаться учил не только папа, но дедушка, когда я приезжала к ним в станицу на лето. А там не только он учил, а ещё и другие казаки. Но кроме умения фланкировать шашкой, меня учили в станице и конной езде.

Когда возвращалась домой, всё начиналось так же, как и прежде. Мой день был распланирован чуть ли не по секундам. Папа говорил, что это воспитывает волю и дисциплинирует. Постепенно мне стало нравится спортивная стрельба из лука. И у меня были очень хорошие результаты. В 16 лет я попала в школу олимпийского резерва по спортивной стрельбе из лука. Так прошло ещё три года. В 19 лет я заняла второе место на кубке Мира. А в 20 вышла замуж.

Я уже говорила, что с Ваней мы были женаты всего полтора года. Я очень его любила. У меня в жизни было всего двое любимых мужчин — мой папа и мой муж. А потом наступил тот чёрный день, когда я потеряла обоих своих мужчин. Это была очередная командировка моего отца и вторая моего мужа. Они погибли оба. Как мне позже сказали, папа пытался вытащить в безопасное место своего раненного зятя. У него не получилось. Снайпер попал точно в голову. А Ваня истёк кровью. Когда до них сумели добраться они оба были мертвы. Я похоронила их обоих, став вдовой в 21 год. Самое тяжёлое для меня, это то, что мы с Ваней так и не успели родить ребёночка. А я очень хотела. Если бы смогла, успела родить, то со мной осталась бы частичка моего любимого, его плоть и кровь. Но я осталась одна. После похорон, я зашла в кабинет папы. Сняла со стены шашку моего прадеда. Когда дедушка умер, бабушка передала эту фамильную ценность отцу. Хорошая шашка, златоустовский булат. С позолоченной рукоятью, потёртой ладонями моих предков, сжимавших её в боевом азарте. Потертые ножны, так же отделанные позолотой. На рукояти шашки имелся орден «Святой Анны» 4-ой степени, так называемая «Клюква». Его получил в 1915 году мой прадед, хорунджий Войска Донского. Этот орден крепился на рукоять сабли или шашки. В 1917 году прадед перешёл на сторону красных. Служил в Первой конной Будённого. Орден с рукояти шашки ему пришлось снять положить подальше. Так было нужно. Назад он вернулся на рукоять шашки в 1986 году. К этому времени на это уже никто не обращал внимания. Тем более, как оружие, шашка уже не использовалась. Висела на стене. Или участвовала во фланкировании и джигитовке. А потом, когда пришло моё время, дедушка вложил в мою руку шашку. Она была большеватая тогда, но для меня это не имело значения. А потом я привыкла. И теперь, когда я брала шашку в руки, её рукоять ложилась в мою ладонь как влитая.

Спустя год после того, как я похоронила мужа и отца, я поехала к своей подруге по спортивной команде в г. Себеж Псковской области. Я тогда не выступала, вообще ушла из спорта. Но с Еленой поддерживала хорошие отношения. Точнее это она меня поддерживала. Я ведь практически не жила, а существовала, словно в сумеречной зоне. Слез не было. Я не плакала даже на похоронах. Я словно сама умерла. Я просто окаменела. И вот спустя год после того, как я стала вдовой и осталась одна, Елена сумела вытащить меня к себе. Я и сама стала понимать, что мне нужна смена обстановки. И, наконец, согласилась поехать с ней. С собой взяла свой лук. Впервые за этот год. Он был сделан по индивидуальному заказу из композитных материалов. Очень удобный, под меня. С собой захватила три запасных тетивы. Зачем? Сама не понимала. Когда уже собралась, Елена выбежала на улицу, там пришло такси, отвезти нас на вокзал, я прошла в кабинет отца. Достала его нож. Хороший нож, боевой нож спецназа. Засунула в сумку. Мало ли, вдруг понадобится? Взгляд упал на шашку, висевшую на стене. Я посмотрела на неё, подошла и сняла. Держала в руках. Выдвинула из ножен. Холодной сталью сверкнуло лезвие и я словно услышала, где-то там далеко на грани слышимости гул сотен конских копыт, лязг боевого железа, крики ярости и боли. Словно коснулась краем кровавого побоища, битвы. Встряхнула головой прогоняя наваждение. Хотела уже повесить назад, задвигая лезвие в ножны, как вновь услышала конский топот, увидела блеск стали и кровавый закат. Да что со мной такое? Вглядывалась в клинок шашки. Он словно говорил мне: «Не выпускай меня из рук Александра». Я задвинула шашку в ножны, обернула её в кусок материи, обвязала скотчем, сделала ручку. После этого прошла в прихожую, закинула лямку спортивной сумки через плечо, взяла чехол с луком и стрелами, и вышла из квартиры, окинув её на последок. Я ещё не знала, что больше мне не суждено было сюда вернуться.

Устроились с Еленой в СВ. Специально взяли такое купе себе на два места, чтобы нам никто не мешал. Ехать нам нужно было чуть более суток. Когда устроились с ней. Взяли по стакану чая, достали рулет, купленный заблаговременно. Я развернула шашку.

— Саш, — спросила меня подруга, отпив глоток чая из стакана, — а зачем ты эту саблю взяла?

— Это не совсем сабля, Лена. Это казацкая шашка. Наша семейная реликвия.

— А, точно, ты же из донских казаков. Казачка! — Лена засмеялась. Я тоже улыбнулась. Кивнула ей.

— Всё верно, дорогая. Казачка я. Потомственная.

— Саш, извини за вопрос, а Ваня он тоже был из казаков?