Штабс-ротмистр

Распрощавшись, Виктор Сергеевич быстрым шагом направился к губернаторской резиденции, едва ли не единственному зданию на Манхэттене, над которым реял имперский жёлто-чёрный стяг. Вот местных, с вертикальными синей, белой и апельсиновой полосой, присутствовало множество. Стало быть, принадлежность к Нью-Йоркской губернии туземцы чтят много больше, чем к всемирной державе.

Идти было около получаса, извозчика он не взял. Заодно хотел обдумать идею, подброшенную офицером охранки.

Не ограничиться расследованием с опросом штурмовиков и моряков? Испросить у Горчакова карт-бланш на собственные поиски пресловутого Линка?

Можно, но… Одному в незнакомых уголках империи, с поверхностным знанием туземного языка и почти полной неосведомлённостью в местных обычаях вряд ли будет сопутствовать успех. На кого-то рассчитывать не придётся, мандат дядюшки сработает только в Ново-Йорке и Святоангельске, где есть офицеры охранки. Да и те, судя по Антону Петровичу, не горят служебным рвением. Америка — как болото, затягивает и растворяет в себе.

По пути к резиденции его несколько раз обдали дымом сверкающие лаком авто. Их было, пожалуй, больше, чем в Торжке, Питере или Москве. Судя по бензиновому смраду, в Энергии Святого Источника не нуждались. К тому же машины начали выпускать во множестве ещё до откровений института П. И. П… Американцы давно перевели стрелки на скользкий путь, желая показать: Россия нам не нужна, стало быть, она не указ.

Тышкевич купил «Нью-Йорк Таймс» и пролистал, больше обращая внимания на заголовки и фото, по-английски читал столь же плохо, как и говорил. О чём главные заботы городского обывателя, судя по газете?

Запуск судоверфи. Матч по жестокому американскому футболу между командами Нью-Йоркского и Массачусетского университета. Показ мод. Свадьба звезды синематографа. Выставка собак. И только на пятой полосе — сообщение из России. Его и Её Императорское Величество изволили посетить молебен в Успенском соборе, три строчки. Дальше — перспективы урожая зерновых в среднезападных американских губерниях, визит индийского махараджи в Бейджин… Словом, обладай пришелец из Тартара разумом вместо жестокости и прочти он американскую газету, ни в коем разе не угадал бы, где сердце этого мира.

Значит, сами американцы более не считают Торжок сердцем.

Горчаков тоже просматривал газеты, но, завидев Тышкевича, немедля велел:

— Едем!

В салоне авто Виктор Сергеевич аккуратно поделился соображениями.

— Заманчиво. Думаете, граф, я сам не задумывался? Увы. Некому поручить. Это же не допрос команды имперского судна.

— Совершенно справедливо, ваше сиятельство. Позвольте мне.

— Вы же — охранник, штабс-ротмистр! Обучены работать командой вокруг объекта, защищать его, драться. Думал привлечь вас как тонкий инструмент, если штурмовая дубина не попадёт в цель.

— Так точно. А ещё имею десятки иных навыков. Мало ли что пригодится, путешествуя с охраняемой особой. Ваше описание — это обязанности близкого круга около персоны. Девятое Отделение вправе вести сыск, выясняя, откуда грозит опасность.

— Сколько же вами закрыто успешных сыскных дел?

— Ни одного. Но боюсь, ваше сиятельство, других кандидатур вы в Ново-Йорке не подберёте.

— Без знания языка, нравов, связи, поддержки, один… Не слишком удачный выбор.

— Никак нет, ваше сиятельство, не один. Дайте мне Искрова, себе вместо нас истребуйте казаков. Кроме него, Одарённого-связиста. Денег и банковских чеков. А ещё думаю нанять местного детектива. Вот нам будет и знаток Америки, и сведущий о туземных методах сыска. Четверо. За себя постоим и много внимания не привлечём. Как только найду Линка, сразу оповещу: высылайте дирижабль.

Горчаков не проявил ни малейшего энтузиазма. Он ехал с заданием разгромить зловредный П. И. П. Оказалось — некого. Опасность вроде как рассосалась сама собой. Если и всплывут вредоносные для империи знания, то совсем не обязательно, что на Восточном побережье. Вне его зоны влияния. Стоило ли рисковать карьерой, самому объявляя дознание по всей Северной Америке? Есть, наконец, Третье Отделение. Пусть оно ищет.

Скепсис князь даже не пытался скрыть. Эти мысли читались на его лице как в открытой книге.

— Сперва разберёмся на яхте. О решении сообщу позже, — сказав это, вице-губернатор смолк. Также молчаливо вёл себя в салоне судна, наблюдая, как его телохранитель по одному вызывал штурмовиков и матросов.

Тышкевич начал с экипажа. Выяснилось: двое уснули на вахте и долго не могли быть разбужены. Какое-то сонное плетение, нехитрое, но исправно сработавшее.

— Капитан! Прошу доставить из карцера Буранова.

Тот с удивлением глянул на штабс-ротмистра, повернул голову к вице-губернатору. Князь кивнул.

Приведённый в салон человек-гора более походил на осыпавшийся холм, а не на скалу с мышцами, как он выглядел в утро схватки.

— Что же я могу знать… — он бы развёл руками, но одна была притянута цепью к обручу, охватывающему пояс, вторая, вдвое короче, оканчивалась культёй. — Невиновен. Сидел в карцере.

— Кто из штурмовиков скорее всех пришёл бы на помощь Хвостицыну?

— Мне почём знать? У них спрашивайте.

— Добром не хочешь?

Тышкевич достал амулет и мысленно прикоснулся к нему, затем перевёл взгляд на однорукого.

Магия, дремавшая внутри камня и накануне напитанная Энергией из Сосуда, развернулась как выпущенная из тисков пружина. Жёлто-серая нитка с налёту вонзилась в лоб арестанта.

— Больно… Вашу налево…

— Зато не посмеешь больше лгать. Кто, по-твоему, скорей всего бы помог бы Хвостицыну?

— Корнет Беглов и вахмистр Берендеев… — он попытался сжать зубы, но не смог противиться плетению, вскрывшему его мозг с деликатностью ледоруба. — Сашка Прохоров тоже… А-а-а… Выключай шарманку, штабс-ротмистр… Мочи нет!

— Вы забыли сказать «господин штабс-ротмистр». Или «ваше сиятельство господин граф».

— Ваше сиятельство… Христом Богом…

Виктор Сергеевич убрал амулет. Буранова отпустило. Уходя, он кинул полный ненависти взгляд. Мол, ещё ничего не кончилось. Наверняка такие же настроения у сбежавшего.

Берендеев и Беглов также покинули салон в цепях. Оба признались, что кроме них и Прохорова никто в заговоре не участвовал. Но ликовали, что штурм-прапорщик утёк, очень многие.

С вольноопределяющимся Прохоровым вышло сложнее. Сперва тот не хотел снимать амулеты. Потом выставил защиту, о которую тонкое жёлто-чёрное щупальце просто сломалось. Естественно, всё отрицал.

— Устроим очную ставку с Берендеевым и Бегловым? — разомкнул уста Горчаков.

— Можно. Для трибунала хватит. Но я ещё кое-что попробую.

Примерно разобравшись, как работает плетение амулета, граф отправил к допрашиваемому своё щупальце. Если первое летело по прямой как пуля, это начало мягко ощупывать вязь защитной магии, сначала её рабочую зону — щит от внешнего проникновения, потом основу.

Внутренний кристалл с запасом Энергии вольноопределяющегося был неплох, но уступал графскому. Был на три четверти наполнен и выглядел пульсирующим сердечком чистого огня.

Тышкевич достал оникс, украшенный красной полосой, и сжал в руке, отправив поток Энергии прямо в это сердце. Потом добавил ещё из своих запасов.

Простой и жестокий трюк, если противник не готов от него защищаться. Энергия Святого Источника, неспособная уместиться внутри кристалла у Одарённого, выплёскивается вокруг и сжигает все тонкие магические построения. Плетение ментального щита на миг приобрело необычайную силу, потом разлетелось на куски. Даже вахтенный матрос, стороживший допрашиваемых, болезненно вздрогнул, хоть и был ординаром. Прохоров вообще повалился на пол.

— Теперь отвечай. Ты усыпил охрану у карцера?

— Я…

— Ты ему принёс американскую одежду?

— Я… И Беглов.

— Кто обчистил кассу судна?

— Мы с Берендеевым. Должен же штурм-прапорщик на что-то жить в Америке…