Песня ветра

    Вот на небе высыпали первые звезды. В глубокой бесконечности опрокинутой бездны, они светили, даря успокоение, но при этом оставались холодны к несчастьям тех, кто сейчас смотрел на них из лодки, плывущей посередине огромного моря. На веслах произошла смена и все, кто не греб, устроились, кто как на дне лодки, намереваясь спать и только капитан сидел на носу и смотрел на звезды, определяя наше местоположение.

   - Долго нам плыть до земли? – поинтересовалась я тихо.

    Мердок вздрогнул, словно не ожидал услышать меня, а может, просто задумался. Он повернул ко мне свое лицо и в свете звезд черты мужчины были едва различимы.

   - На корабле мы проделали бы оставшийся путь за двое суток, - ответил, - на веслах нам придется грести неделю, если повезет и море будет оставаться таким же спокойным, как сейчас.

   - Тогда, пусть нам повезет, капитан! – проговорила я, глядя в его глаза.

    Показалось, или он хмыкнул?

   - Ложись спать, Катарина! – сказал тихо. – Тебе надо отдыхать. Это тело слишком слабо, и я боюсь… - он не договорил, а я не решилась спросить, догадываясь, что имел ввиду капитан. Мое тело было самым слабым…я сама стала слишком слаба и без воды, которая непременно закончится раньше, чем мы достигнем берега острова Молл, я могу погибнуть в числе первых.

    По спине пробежал озноб и я, кивнув, устроилась в пустом углу, съежившись и обхватив себя руками. Ночью на море было холодно. От воды веяло прохладой и ветер, даривший свежесть жарким днем, сейчас холодил до дрожи. А еще хотелось есть и пить, только не откуда было взять ни того, ни другого. Бочонок с водой, чудом попавший в руки пиратов, приходилось экономить, и я с печалью вспоминала ту, самую первую кружку воды, выпитую сразу же после пробуждения.

    До нелепости обидно: вокруг столько воды, но ее нельзя пить.

   «Морская вода превращает человека в безумца!» - вспомнились слова кока, сказанные им еще днем, когда он поймал мой жадный взгляд, устремленный на море. Я сглотнула и вздохнула так тяжело, что он усмехнулся.

    Вопреки ожиданиям, уснуть получилось почти сразу, едва я немного отогрелась. Мне снился снова этот ужасный шторм, огромные волны, грозившие обрушиться с самого неба, которым ничего не стоило слизнуть человека с палубы и утащить на самое дно, а когда проснулась, то увидела, что солнце стоит высоко над лодкой и капитан снова сидит на месте гребца, упрямо налегая на весла.

   - Вода! – Марк оказался рядом, протянул мне чашку на дне которой плескалось едва ли три глотка. Я выпила их жадно, понимая, что вряд ли скоро получу еще одну порцию. Подавила в себе желание облизать кружку и протянула ее назад. Юнга принял и поставил рядом с бочонком.

   - Этак мы долго не протянем! – сказал кто-то из мужчин.

   - Значит, будет грести быстрее, - бросил капитан, не глядя на говорившего…

   … Потянулись долгие мучительные дни. До самого заката мы находились под палящим солнцем. Моя кожа заметно потемнела и покрылась пигментными пятнами, как и всякая стариковская кожа. Я слабела на глазах, хотя и пыталась держаться. При этом получала больше воды, чем остальные. Так распорядился капитан. Мне и Марку выделяли питье три раза в день, в то время, как остальные получали свои жалкие, но такие желанные глотки, один или два раза. У многих начала болеть голова и время от времени, мужчины жаловались на боли в животе. У меня самой сводило желудок от голода, а порой он издавал такие протяжные стоны, что становилось неловко, впрочем, подобное происходило со всеми.

    Голод и жажда – единственные мысли, которые мучили всех нас. И, если без еды мы могли хоть как-то продержаться, то без воды чахли на глазах, а долгожданный берег острова Молл так и не появлялся.

    К исходу четвертого дня я обессилила. Проклиная собственную старческую немощь, вспоминала недобрым словом Гарри. Одно радовало: погода стояла на удивление тихая и слишком редко море волновалось. Мужчины продолжали грести, надеясь, что вскоре вдали появился земля. Я же ослабела настолько, что порой проваливалась в спасительное небытие, из которого выплывала лишь изредка и тогда часто замечала склоненное над собой лицо капитана…или он мне просто мерещился в такие минуты? Но нет, я была просто уверена, что вижу блеск желтых глаз, в которых мелькает беспокойство и его голос, прорывающийся через темноту:

   - Катарина держись!

    Я и держалась…как только могла. Из последних сил.

    Марк вливал мне воду, помогал держать кружку у губ. Собственные руки отказывались служить, плетьми висели вдоль тела.

   - Она не выдержит! – как-то услыхала я, придя в себя поздно ночью.

    За бортом плескались волны и было слышно, как спят измученные люди. Двое на скамье гребли и переговаривались. Я узнала голоса кока и Золтана.

   - Выдержит! – сказал Боунз. – Она девушка сильная.

   - Девушка? – раздалось угрюмое. – Она стала старее моей бабки! Того и гляди, рассыплется прахом прямо на наших глазах.

   - Рот прикрой! – раздалось отчетливое: это говорил капитан.

    Я сжалась на дне лодки, пытаясь не заплакать. Но, наверное, и не смогла бы. Во мне осталось слишком мало воды, чтобы тратить ее на подобные глупости и самое правильное, что я смогла сделать в подобной ситуации, это снова уснуть, провалившись в спасительную темноту.

    «Ла Туз» прибыл в порт на рассвете. Городок, расположившийся у самого моря, был достаточно оживлен. Несколько крупных кораблей, среди которых, впрочем, Грейг не смог разглядеть нужный ему фрегат, качались на волнах у причала, и капитан невольно удивился тому факту, что ему каким-то непостижимым образом удалось обойти знаменитую «Сирену», славившуюся своей быстроходностью.

    Тем не менее, отпустив большую часть команды на берег, Грейг поспешил высказать свое почтение местному губернатору и заодно поинтересоваться, не заходил ли в гавань фрегат с названием «Сирена».

    Городок встретил ла Туза приветливо и пока капитан шагал по узким улочкам, пробираясь к дому губернатора, ему на встречу потоком текли торговцы, рыбаки, женщины с поклажей в руках, уставшие матери с детьми и простые моряки.

    Грейг едва ли замечал прохожих и тенистые улочки с их обилием зелени и невысокими домишками, увитыми плющом.

    Дом губернатора располагался на окраине города. Это было высокое строение из белого камня с разбитым перед домом садом и небольшим фонтаном, в котором плескались золотистые рыбки. Капитана и его подношение губернатор, высокий мужчина в белой рубахе и узких штанах, заправленных в сапоги, встретил приветливо, особенно заметив среди подарков отличный кривой меч, захваченный Грейгом ла Тузом в одном из набегов на прибрежные торговые города. На террасе с видом на море, они пили чай и обсуждали последние новости. Когда приличия были соблюдены, капитан «Ла Туза» задал тот вопрос, который и привел мужчину в дом хозяина города.

   - Нет, - последовал ответ. – «Сирена» не заходила в порт, иначе я бы непременно узнал об этом. Я и капитан Мердок давнишние приятели и я знавал его отца. Отличный был человек!...

   «Кто бы сомневался!» - зло подумал Грейг, сам же расплылся в широкой улыбке, благодаря губернатора за теплый прием.

   «Куда же ты отправился, Бертон?» - подумал он напряженно. Гарри голову ему оторвет, если узнает, что упустил Мердока и девчонку.

    Напустив на себя самое доброжелательное выражение лица, Грейг раскланялся с губернатором и был таков. Уже вернувшись на пристань, он поднялся на судно, глядя на город, в котором с наступлением жаркого полдня, затихала жизнь. На закате Грейг планировал отплыть, но теперь не имел ни малейшего представления о том, куда именно направляться. Он потерял «Сирену» и это стоило признать.

    Шторм, уничтоживший корабль Мердока, едва задел «Ла Туз». Расстояние между кораблями составляло день пути и Грейг просто прошел мимо лодки, в которой ютились выжившие с «Сирены». Не догадываясь о том, как близок был к своей цели, капитан стоял на палубе и смотрел на город, раскинувшийся за пристанью. Уже вечером он был намерен отправится в дальнейшее плаванье, надеясь на то, что произойдет чудо и он снова встретит «Сирену».