Страница 24 из 55
Я уже открыла рот, чтобы возразить, но тот прижал палец к моим губам.
— Расстояние не имеет значения. Я приеду к тебе. — Уильям провел по моей скуле большим пальцем. — Мне нравится заниматься сексом с тобой, Софи. И мне хочется понять, куда это может привести нас в долгосрочной перспективе.
— У нас действительно разговор об отношениях, когда мы оба голые?
— Учитывая то, как мы встретились, это имеет смысл, — ответил Уильям, улыбнувшись.
— Нам невозможно быть вместе. Тебе необходимы отношения в стиле Д/с, а мне — нет. Так что совершенно очевидно, что это — тупик. Как у Роберта Фроста в «Две дороги вели в лес». Только в нашем случае — одна ведет в одну сторону, а другая — в другую.
— Почему это?
— Потому что я ненастоящая Домина.
— Ты была чертовски хороша вчера и сегодня утром.
— Видишь ли, хотя мне и понравилось играть роль твоей Домины, я знаю, что не смогу играть эту роль постоянно — в спальне и вне ее. В клубе мне легко оставаться в роли, но, когда я с тобой, во мне слишком много… этого. И это не я настоящая.
Уильям начал протестовать, но я покачала головой и положила ладонь на его щеку.
— Даже на это короткое время, которое мы провели вместе, я пришла в основном для того, чтобы позаботиться о тебе. Мне хотелось сделать тебе приятно, сделать тебя счастливым. Но ты заслуживаешь ту, которой не нужно притворяться, ту, которая будет Госпожой не в роли, а в сердце и душе.
— Но отношения — это всегда про то, как брать и давать. Почему бы не попробовать перенести это в спальню?
— А что про остальное в Д/с отношениях?
— Тебе действительно неприятно ставить свои потребности выше, чем мои?
— Мне приятно твое отношение. Но я не могу перестать думать, что ты делаешь нечто ненавистное только потому, что я так приказала.
На минуту Уильям остановился, обдумывая мои слова.
— Иногда выражение любви — это делать то, что ты не хочешь, чтобы любимый тобой человек был счастлив. И это снова про взаимообмен, про то, как нужно давать и брать. Например, сходить на балет, если ты его ненавидишь или терпеть семейный ужин, даже если тебе не хотелось туда вообще идти.
Уильям говорил искренне, я знала это. И он специально использовал слово «любовь», чтобы вызвать реакцию у меня. И даже сломай я голову, у меня бы не нашлось ни единой причины ответить отрицательно на просьбу о том, чтобы хотя бы просто попробовать.
— Ладно, ладно. Думаю, мы можем встретиться в следующие выходные, — подняла я руки.
В глазах Уильяма мелькнуло удовольствие.
— Правда?
— Да, правда.
Он прижался ко мне губами, потом отстранился и улыбнулся.
— Позволь показать, насколько счастливым ты меня сделала.
— А что насчет времени выселения? — спросила я, пока Уильям вел меня в спальню.
— В жопу время выселения. Я тебя хочу.
— М-м-м, как по-мужски.
— Как и в любом мужчине, во мне живет пещерный человек.
— Серьезно?
Неожиданно он поднял и перекинул меня через плечо.
— Ты что делаешь?
— Несу тебя в свою постель.
— Это постель отеля «Ритз».
Уильям рассмеялся, и сквозь меня прошла дрожь.
— Кажется, вы пытаетесь саботировать мой план по демонстрированию альфы-самца, Госпожа.
— Нет, я просто уточнила. — Он бесцеремонно бросил меня на кровать, и я зарычала. — А вот за это, думаю, тебя придется наказать!
Он улыбнулся.
— Жду с нетерпением, Госпожа.
— Но сначала я хочу, чтобы твой рот был тут, — я раздвинула ноги и указала на свою киску. — И я жду, что ты заставишь кончить меня минимум дважды, прежде чем я подумаю о том, чтобы хоть что-то сделать для твоего удовольствия.
В глазах Уильяма мелькнуло дьявольское выражение. Матрац прогнулся под его весом.
— Да, Госпожа.
Глава 10
Вернувшись домой после свидания с Уильямом, я сразу же легла в кровать и выпала из жизни на целых семь часов, проспав всю ночь напролет, и проснулась только от звонка телефона.
— Д-да?
— Чувиха, ты что, еще спишь? — требовательно пробубнил мой брат Ансель.
Потерев глаза, я пробормотала:
— Может и сплю. А что?
— Ну вообще-то уже практически полдень, тупица.
— Что?! — Я отодвинула телефон от лица, чтобы посмотреть на время. Вот такие дурацкие шутки были в стиле моего дорогого младшего братишки. Но увидев, что уже действительно полдень, я застонала. — Я не услышала будильник.
— Это фиаско, сестренка.
Я посмотрела на Оукли, развалившуюся рядом.
— О, так значит, именно сегодня ты решила, что мы можем поспать подольше? — В ответ собака только зевнула. — Сколько тебе ехать?
— Минут десять.
Бля-я-я…
— Я буду готова.
Ансель аж хрюкнул от смеха.
— Ага, конечно.
— Заткнись.
— Лю тя, сучка ты эдакая.
— И я тебя люблю, говнючонок, — рассмеялась я.
Нажав отбой, я сбросила с себя одеяло и поспешила к кофемашине — одному из немногих кухонных приборов, которые пока не упаковала. Включила ее и бросилась обратно в спальню, чтобы накинуть хоть какую-нибудь одежду.
Ансель привел с собой нескольких своих приятелей-футболистов, чтобы помочь с переездом. Мы начали поздно, потому что им пришлось ждать окончания утренней тренировки. У парней шла последняя свободная неделя летних каникул перед началом учебы.
Одевшись и выпив кофе, я наконец почувствовала, что готова встретиться лицом к лицу с миром. И братом. Оглядевшись по сторонам, стало ясно, что упаковывать в общем-то особо нечего. Мебель принадлежала Лоле. Исключением были кресло-качалка и пуфик, которые принадлежали бабушке.
Потом я услышала стук в дверь, достаточно громкий, чтобы даже мертвого разбудить, и побежала через всю комнату, отчего моя лодыжка тут же напомнила о себе.
— Черт, — пробормотала я, запнувшись и дальше поковыляв к двери. Оукли лаяла позади меня, словно была доберманом, а не таксой. За дверью, как я и ожидала, стоял мой младший брат, ростом метр девяносто. Рядом, как горная гряда, возвышались двое его приятелей. — Привет, ребята.
— Привет, Соф, — с ухмылкой поздоровался Ансель и сгреб меня в медвежьи объятия.
Я взвизгнула и попыталась вырваться из его рук.
— Блин, ты отвратительный.
— Ой, ну уж извини, времени на душ не было. Нам хотелось побыстрее закончить со всем этим дерьмом.
— Ну ты прямо сама милота.
— Я в курсе, — снова ухмыльнулся он.
Братишка отпустил меня, и я потянулась, чтобы ущипнуть его за щеку — так всегда поступала с нами бабушка.
Как и мне, Анселю дали французское имя в честь Grand-Maman. На самом деле, он был Майклом Анселем Джеймсоном-младшим, но его звали просто Анселем, чтобы не путать с нашим отцом.
Зато внешне он был точной копией отца — от светло-рыжих волос до васильковых глаз.
Какое счастье, что тот совсем не похож на свою мать-шлюху, которая бросила отца, когда Анселю было всего три года. Потом она несколько лет навещала его на Рождество, но последние лет десять мы о моей мачехе ничего не слышали.
Обо мне она никогда особо не заботилась, но мне этого и не хотелось. Даже в семь лет я с подозрением относилась к другим людям. И в данном случае оказалась права.
— Я скучала.
Ансель закатил глаза так, как умеют только подростки.
— Господи, Соф, — пробухтел он, — ты же видела меня на прошлых выходных.
В этот раз я ущипнула его за щеку сильнее.
— Не говори так.
— Блин, ты говоришь как Grand-Maman, — он развернулся к друзьям. — Моя бабуля ругается как портовый грузчик, но никогда не говорит: «Господи» или «Боже мой».
— И если она услышит такое от тебя, то обязательно перекрестится, прежде чем надавать люлей, — заметила я.
— Миленько. У моей бабушки случился бы второй инсульт, если б я ругалась рядом с ней, — сказала Джоди, высокая рыжая девушка с усыпанным веснушками лицом.
— Когда окажусь в классе, ругаться будет трудно, — улыбнулась я.