Седьмое имя

И неожиданно возникло видение: серое небо и серая вода океана соединились, и там, где они сошлись, возник свет. Он медленно разгорался и вытеснял серость воды и неба. И когда серость ушла, он увидел, что все пространство перед ним заполнено нежным светом. Он не слепил, не бил по глазам. Он был мягкий и живой и Оламер увидел в нем вход… Шагнул и перед ним раскрылся мир переливов света. Оламер считал, что свет может быть ярким, как солнечный, жарким, как от пылающего костра или же тусклым, как от луны… Но сейчас он оказался перед океаном света. Световые реки перетекали в нем и разноцветные сполохи бликами играли вокруг. Ведун оказался внутри потоков света и смотрел на это диво, не понимая, что происходит. А свет разгорался, становился ярче и облаком окружил Оламера, поднял над землей и увлек вдаль… Ведун задергался… Он трепыхался, как пойманная бабочка. Он не хотел улетать вместе со светом и кричал об этом. Он боялся покидать земли Прибрежья и вырывался из объятий живого света… Все закончилось также неожиданно, как и возникло. Он снова стоял на верхушке скалы молений и взирал на серый океан. В облаках образовался просвет, и теплые солнечные лучи высветили площадку, на которой стоял ведун. Он поднял лицо к солнцу, яркий свет ослепил его. И появилась мысль. Она звучала в нем, как голос и ведун понял, что к нему обращены безмолвные речи:

– Ты просил о помощи, но оказался не готовым к ней. Тебя приглашали в великое путешествие, но ты испугался! Все, о чем ты просишь, сбудется, но ты пройдешь долгий путь, чтобы достигнуть возвышения и понимания… Ты хотел взойти к вершинам знания и без страха принимать все, что дается тебе. Да сбудется! Сейчас ты не готов к такому восхождению… Ты обретешь все, о чем просишь, но в поисках и душевных муках, в страданиях и борьбе…

Бегом от себя

После возвращения со скалы молений, Оламеру казалось, что все увиденное – это лишь иллюзия. В памяти остались переливы света и возникшие ощущения. Но голос мыслей! Слышал ли он его или же все показалось? Как тут разберешь, когда воспоминания о пережитом туманились повседневными заботами. Пока звучали мысли, ведун не сомневался в их реальности. Но когда вернулся в свою пещерку, воспоминание стало зыбким, будто туман поутру. То он сгущался и тогда ведун понимал, что сказанное ему нисходит свыше. А в какие-то мгновения воспоминания словно сдувало, и тогда они казались иллюзией…

Однако внутри тоскливо щемило, и он постоянно возвращался мыслями к недавнему переживанию. Сомнения, конечно, обуревали, но воспоминания не исчезали. Он мог бы заставить себя забыть пережитое на скале молений, но не хотел… В этом не сомневался – не хотел! А чего хотел? Куда-то идти, действовать, шагать… Но куда?

Оламер сел на топчан и попытался расслабиться. Привычно отодвинул мысли, опустил внимание в ноги и стал расслаблять мышцы, но прекратил это занятие. Не удавалось избавиться от воспоминаний. Всплывали в памяти слова: «Ты обретешь все, о чем просишь, но в поисках и душевных муках, в страданиях и борьбе…»

Какие страдания? Да вот же они, в каждом дне твоей жизни. Как побывал у нелюдей, так и мучаешься поминутно, все ждешь, что кто-нибудь из соплеменников заметит странности в поведении, скажет остальным и тогда Оламера спросят: «Что случилось, ведун? Расскажи нам…»

А что рассказать? Как пришел на границу земель и, раскинув внимание, слушал нелюдей? Это поймут – хотел почуять беду и предупредить племя. А остальное? Как позволил тем двоим нелюдям, что беседовали с ним в пространстве внимания, унести его с собой. Унесли! Для соплеменников это значило только то, что больше Оламера нет, и в его теле поселился нелюдь. А с таким разговор простой – дубиной по голове и острым ножом рассечь горло. С нелюдями нельзя договариваться, их можно только убивать!

Как они все заблуждались. Теперь он знал, что нелюди хотят вернуть утраченные знания предков… Но не всем. Они выбирали из племени самых способных и умных людей и забирали к себе, чтобы научить всему, что могут сами… Остальные пусть живут по старинке… Почему кто-то должен жить лучше, чем остальные? Вот это Оламер не мог принять! И он сказал посланцу нелюдей, что больше не хочет сотрудничать с ними. Так бы, наверное, и случилось, да это переживание на скале молений. Он сам должен принять решение, но готов ли к этому?

Ведун метался… В тесной пещерке негде было даже ходить и он спустился на полоску песка между скалами и линией прибоя. Здесь он ходил, когда свершал ритуалы и обряды… Но сейчас-то ничего от него не требовалось… И он просто шел… Он был словно погружен в тягостную дрему и не мог избавиться от тумана в голове. Шел и не замечал, куда идет. Давно остались позади земли племени, дикие скалы нелюдей отвесной стеной возвышались рядом с ним, а ведун все шел не думая, куда несут ноги. Остановился лишь возле широкой пологой лестницы, уводившей вверх, за гребни скал. Посмотрел на нее и неожиданно понял, что пришел к нелюдям. Как? Это было для него загадкой. По берегу до земель нелюдей добраться невозможно, однако же он прошел и даже ног не замочил. То ли открыл какой-то тайный путь, то ли сила, осенившая его на верхушке скалы молений, провела по берегу. Пока для племени нелюди оставались врагами, а он-то уже знал, что они не враги… Но и не друзья… Они преследуют свои цели, которые ведуну были непонятны. Хотя от него ничего и не скрывали, но он не мог уяснить, почему одни должны воспитываться в землях нелюдей и постигать сокровенную науку предков, а остальные прозябать в бесконечной погоне за пропитанием?

Принять к себе самых умных и способных – это понятно. Но раз уж вы хотите поменять жизнь потомков, так помогите им всем. Не обязательно открывать сокровенное, можно научить жить по-иному… Нелюди не хотели этого. Они отбирали тех, кто мог принять их знание, а остальным отказывали в праве на новую жизнь… Почему? Оламер не мог ответить на это. Нелюди действовали по правилам, о которых он ничего не знал. Ему казалось, что эти правила мешают его соплеменникам, и он просил нелюдей не вмешиваться в дела племени.

Он стоял у подножия лестницы и не знал: хочется ли ему взойти по ней, шагнуть на ступени или же уйти обратно. Раз пробрался сюда по берегу, значит и вернуться тем же путем сможет… Хотя… Поздно! На верхней площадке лестницы появились нелюди. Они увидели Оламера и замахали ему руками. И он стал подниматься по ступенькам наверх…

Начало служения

Он медленно поднимался по лестнице, а ожидавшие наверху нелюди не торопили. Оламер останавливался на каждой ступеньке и все ждал, что сейчас внутри что-то решится, и он повернет назад. Понимал, что ожидание пустое, порожденное его нежеланием встречаться с нелюдями. Однако шел вверх, преодолевая внутреннее сопротивление. Пока поднимался по ступенькам, разговаривал сам с собой: «Ведь не хочу туда идти, так зачем же я поднимаюсь?» И отвечал: «Они ждут меня и мне нельзя уйти от их ожидания…»

А внутри метались разные мысли. Одни шептали, что сомнения не стоят ничего и нужно определяться, делать выбор. А другие – наоборот, говорили, что вверху его ждет нечто важное и определяющее его жизнь… В конце подъема Оламер окончательно запутался в переживаниях и просто шел наверх, не думая ни о чем. Коли хотел бы уйти, так ушел сразу, а не стал мучительно дергаться, поднимаясь по ступенькам… Нелюди наверху ждали его, а он, видимо, не решил, как разговаривать с ними, потому, и полз медленно. Наконец Оламер сказал себе: «Решать надо было внизу, а сейчас поднялся, так принимай все, что тебе скажут…»

На верхней площадке лестницы его встретил знакомый уже старый Хранитель. И молодой черноволосый нелюдь. Они помогали оживить Овелу. Старый подхватил Оламера под руку и повел к храму. На ходу он говорил:

– Мы не будем ничего тебе предлагать. Ты все сказал нашему посланнику, но тебя ждет в храме Великая мать. Она привела тебя в наши земли…

– Но я пришел сам…

– Шел ты, конечно, сам, но путь тебе указывала она… Великая мать способна провести путника по тайным стежкам, о которых никто даже не догадывается. И ты пришел к нам по берегу, хотя там нет тропы… Ты сам знаешь, что дорогу закрывают скалы… Но тебя вела Великая мать, а для нее эти преграды ничего не значат…