Шанхайский синдром

– Значит, до тех пор, пока преступник снова не нанесет удар, нам ничего не следует предпринимать?

– Нет, мы не должны приостанавливать расследование и переводить дело в разряд нераскрытых. Я только… Хм, по-моему, ожидать быстрого раскрытия такого преступления нереально. Мы, конечно, в конце концов найдем убийцу, но на это потребуется время.

– Сколько времени? – спросил Чжан, еще больше выпрямляясь на стуле.

– Не знаю.

– Товарищ, убийство Всекитайской отличницы труда – в первую очередь важное политическое дело. Об этом ни в коем случае нельзя забывать.

Юй мог бы многое ответить, но он понимал, что сейчас не время. Старший инспектор Чэнь еще не брал слова. Юю показалось, что он прекрасно понимает позицию комиссара. Вполне возможно, убийство Гуань станет последним делом старика. Естественно, комиссару хочется поскорее раскрыть убийство и устроить как можно больше шума. Последний штрих в его послужном списке. Чжану легко рассуждать о политике, ведь ему не нужно заниматься повседневной, рутинной работой отдела.

– Возможно, в доводах товарища Юя и есть рациональное зерно. – Перед тем как начать официальную речь, Чжан встал, раскрыл блокнот и откашлялся. – Дело непростое. Мы можем потратить много времени, прежде чем добьемся реальных результатов. Но, товарищи, перед нами – не обычное дело. Гуань была Всекитайской отличницей труда; ее знала вся страна. Она посвятила жизнь делу коммунизма. Ее трагическая смерть уже оказала сильное негативное воздействие. Я старик, пенсионер, но я не покинул пост и сейчас работаю вместе с вами. Почему? Потому, что партия поручила нам раскрыть убийство. Народ следит за нашей работой. Мы не можем потерпеть поражение. Поэтому нам нужно выработать новый подход.

Юя в управлении считали педантом. В работе он был терпеливым, дотошным – иногда его даже называли занудой. Он знал, что можно истратить кучу времени на девяносто девять зацепок и раскрыть дело только на сотой. Так продвигалось расследование почти всех убийств. Против этого он не возражал. Просто сейчас на них свалилось столько дел сразу! Однако никаких «новых подходов» – как называл это комиссар Чжан – не было, разве что в романах, которые переводит старший инспектор Чэнь.

– Положитесь на народ, – продолжал поучать Чжан. – Как говорил председатель Мао, в единении с народом – наша сила. Нет трудностей, какие мы не смогли бы преодолеть, заручившись поддержкой народа!

Юй больше не мог. Ему все труднее становилось сосредотачиваться на речах комиссара, обильно сдобренных политической риторикой. На лекциях по политпросвещению Юй иногда специально садился сзади и под монотонный, убаюкивающий голос докладчика занимался медитацией. Жаль, что и сегодня нельзя помедитировать.

Слово взял старший инспектор Чэнь:

– Все мы понимаем важность указаний комиссара Чжана. Товарищ Юй представил нам подробный разбор хода следственных действий. Нам сейчас нелегко, особенно учитывая то, сколько дел одновременно находится у нас в производстве. Товарищ Юй проделал большую работу. Я бы даже сказал, огромную работу. И если мы еще не добились каких-то подвижек, здесь всецело моя вина. В частности, одно обстоятельство лишь недавно привлекло мое внимание. И на мысль меня натолкнула как раз речь товарища Юя.

В отчете о вскрытии написано, что за час-два до смерти Гуань ела. Среди прочего в состав ее трапезы входила небольшая порция икры. Да-да, икры! Дорогой русской осетровой икры. В Шанхае такой деликатес подают лишь в трех-четырех самых дорогих ресторанах. Я навел справки. Трудно поверить, что Гуань отправилась ужинать в дорогой ресторан одна, да еще с тяжелым чемоданом. Время также имеет значение. Она вышла из общежития в районе половины одиннадцатого, погибла же между часом и двумя ночи. Значит, поужинала она где-то в полночь. Я доподлинно выяснил: в ту ночь ни в одном из указанных ресторанов не подавали икру посетителю-китайцу. Если мои сведения точны, это означает, что она ужинала на частной квартире. И тот, кто ее угощал, держит икру дома.

– В этом что-то есть, – кивнул Юй.

– Погодите. – Чжан поднял руку. – Значит, по-вашему, Гуань была знакома с убийцей?

– Да, вполне вероятно, что убийца и Гуань были знакомы. После того как она вышла из дому, они где-то встретились и вместе поужинали. Скорее всего, у него дома. Затем они занимались сексом – помните, на ее теле не было ни синяков, ни кровоподтеков. Потом преступник убил ее, тело засунул в мешок, перетащил в машину, отвез подальше и выбросил в канал. Если убийца совершил преступление у себя дома, это вполне объясняет, почему труп оказался в мешке. Убийца боялся, как бы его не увидели соседи или прохожие, когда он перетаскивает труп. Более того, это также объясняет выбор отдаленного, заброшенного канала. Он надеялся, что тело никогда не найдут – по крайней мере, долгое время. Когда же ее найдут, то вряд ли опознают или вспомнят, с кем она встречалась.

– Значит, вы тоже не считаете, что дело политическое? – спросил Чжан. – Хоть и выдвигаете другую версию.

– Не знаю, политическое дело или нет, но, по-моему, некоторые обстоятельства требуют уточнения, – ответил Чэнь.

Юя слова Чэня удивили еще больше, чем комиссара Чжана.

Черный мешок для мусора был известной уликой, но об икре они еще не говорили. Может быть, Чэнь нарочно приберегал новый след к совещанию. Возможно, Чэнь специально сделал такой изящный, ловкий ход – как в западных детективах, которые он переводит.

Зачем он так поступил? Чтобы произвести впечатление на комиссара Чжана?

Юй так не думал, так как знал, что Чэнь тоже недолюбливал старика. И тем не менее икра – существенная деталь, которую он, Юй, просмотрел.

– Но, по сведениям, полученным в универмаге, – сказал он, – перед смертью у Гуань не было ни жениха, ни любовника.

– Это меня озадачивает, – ответил Чэнь. – Значит, здесь нужно копать поглубже.

– Хорошо, – заявил Чжан, вставая. – Действуйте, как считаете нужным. По крайней мере, любые действия предпочтительнее, чем предложение сидеть сложа руки и ждать, пока преступник снова нанесет удар.

Итак, следователя Юя выставили в невыгодном свете. Для комиссара Чжана он – лентяй, к тому же упустивший существенную деталь. Юй угадывал неодобрение старика по его сурово сдвинутым бровям.

– Икра – мое упущение, – сказал он Чэню, когда они вернулись к себе в отдел.

– Я вспомнил о ней только вчера ночью. Поэтому у меня не было времени обсудить это с вами.

– Икра… Если честно, я даже не представляю, какова она на на вкус.

Позже Юй позвонил жене на работу.

– Ты знаешь, что такое икра?

– Да, я читала о ней в русских романах XIX века, – ответила Пэйцинь, – но сама никогда ее не пробовала.

– В твоем ресторане икру подают?

– Ты шутишь, Гуанмин? Наш ресторанчик захудалый. Икру, должно быть, держат только в пятизвездочных отелях, таких как, например, «Цзиньцзян».

– Она очень дорогая?

– Крошечная порция стоит несколько сот юаней, – ответила Пэйцинь. – Отчего вдруг ты ею интересуешься?

– Нужно по работе.