Лучше гор

 Мелькнувшая в руках будущего аспиранта книга приковала взгляд кандидата наук. «А ну-ка. Вы позволите?», – сказал ученый и протянул руку. Он открыл книгу, полистал ее и вернулся к форзацу, где красовалась подпись его именитого коллеги. «Да, интересно. – мечтательно продолжил он, – Сейчас книги мало кто читает. Все в электронном виде. Но для меня старую добрую бумагу ничем не заменишь. Интересно…». На лице ученого появилась ехидная улыбка. Он оторвал глаза от книги и с какой-то грустью произнес: «Очень интересно… Только это не его подпись».

Все вдруг притихли. У Алана отвисла челюсть, а Марат и Эльбрус смущенно переглянулись. «Как не его?» – возмутился Алан. Его словно окатили холодной водой. Но коллега из Пятигорска в ответ лишь растеряно пожимал плечами. «Я его подпись прекрасно знаю, – грустно продолжал ученый, – Я у него защищался. И еще до этого три зачета и два экзамена сдал. Как сейчас помню. Ох уж он мне крови попил. Поверь мне, я его подпись хорошо знаю». На этих словах гость широко улыбнулся. Было видно, что прикосновение к монографии Фидарова навеяло на него трогательные, былые воспоминания.

Алан не верил своим ушам. Выходило, что женщина, которую он видел в квартире профессора, его просто обманула. Но зачем? «Странно», – растеряно произнес Алан. Ученый посмотрел на него с любопытством. «Фидаров, знаешь, по-осетински что означает?» – спросил он, лукаво прищурив глаз. Алан замешкался. Знание родного языка у Алана оставляло желать лучшего. «Ну… крепкий, – промямлил он неуверенно и добавил, – …кажется». «Да. – согласился кандидат наук, – Но это же еще и существительное. Крепость, твердыня!» Сказав это, гость сильно оживился. «И в этом он весь, – продолжил гость в порыве вдохновения, – Он ни студентам, ни профессорам спуску не дает. Помню, в Нальчике на конференции. Камня на камне не оставил от аргументации наших оппонентов. Его потом еще все обступили, вопросы задавали…». Ученый вновь улыбался во весь рот от захлестнувших его воспоминаний и ностальгически покачал головой.

«А кстати, – неожиданно встрял Эльбрус, – живет он сейчас где? Там же, где и раньше?» Улыбка на устах кандидата наук в одночасье пропала. «Не спрашивай, – ответил он серьезно, – В хрущевке он живет, где уже сто лет ремонта не было! Всю жизнь там прожил. Такой человек и в таких стесненных условиях живет. Всего себя науке отдал. Я писал не раз в министерство, но разве они понимают… Не достучишься ведь ни до кого. Такой ученый! Весь Кавказ его знает».

Алан стыдливо промолчал. Ведь он уже видел, в каких условиях жил этот известный ученый. В разговоре наступила пауза, и лектор внезапно посмотрел на часы. «Ну ладно коллеги, – сказал он, поднимая вверх руки, – Пожалуй, мне пора. Главное забыл спросить. Вы на лекцию-то мою идете?» «Конечно идем, – поспешил успокоить старшего коллегу Марат, – и Алан идет. Он как раз этой темой занимается». На этих словах Марат подмигнул Алану и показал жестом, что ему следует идти вниз. Алан покорно подчинился, в то время как его друзья следовать его примеру не спешили. «Мы сейчас вас догоним», – шепнул ему вслед Эльбрус, хотя по его виду было понятно, что делать это он и не собирался.

Вернувшись домой после лекции, Алан тяжело вздохнул. Он машинально снял верхнюю одежду, включил компьютер и аккуратно поставил принесенные с собой книги на полку. Не успел он отдышаться, как раздался звонок от Руслана. Аланне мог не ответить, но разговаривать с задиристым коллегой ему сейчас особо не хотелось. Надо было придумать какой-нибудь повод, чтобы как можно скорее попрощаться. Но, как ни странно, тонстарого приятеля на этот раз был мягким и приятным. «Я тут подумал, – начал Руслан, – А почему бы тебе не приехать? В воскресенье в храмах служба будет. Остановиться у меня можешь. С местными осетинами пообщаешься, соберешь фото- и видеоматериал. Ты же еще не был здесь». От такого предложения Алан аж взбодрился. Перспектива побывать на месте древнеаланского городища его определенно радовала. «Звучит заманчиво», – ответил он учтиво. «Вот и приезжай, – настаивал собеседник, – Садись утром на маршрутку. В обед уже будешь у меня». Алан не знал, что ответить и решил взять время подумать. Но настойчивый коллега грубо прервал его. «Нечего и думать. Жду!» – раздалось в трубке, и связь прервалась.

VI

Проснулся Алан с первыми лучами солнца и, кинув взгляд на часы, понял, что маршрутка до Черкесска уходит через сорок минут. Это означало, что он успевает. Собрав в дорогу рюкзак, он взял с полки приобретенную вчера книгу. Она непроизвольно раскрылась на форзаце, обнажив поддельную подпись. Алан по традиции присел на дорогу, глядя на сложный каракуль на белой странице. «Зачем же она все-таки меня обманула?», – сказал он вслух и понял, что пора идти.

На автовокзале в этот ранний час было пустынно. Невыспавшиеся охранники равнодушно смотрели на то, как Алан доставал из карманов телефон, ключи и мелочь, перед тем как пройти сквозь рамку металлоискателя. Уверенно шагая по пустынным рядам с рюкзаком на плечах Алан нашел нужную маршрутку и занял место у окна. В чат Алан написал: «Выезжаю. Буду ориентировочно в 12:00». Руслан ответил: «Отлично!» Маршрутка тронулась полупустая, по плану, часть пассажиров должна была подсесть по пути. Дорога за окном бежала ровная, мелькали горы, овраги, посты ДПС, населенные и не очень населенные пункты. Всякий раз, когда маршрутка останавливалась у магазина, и водитель выходил перекурить, Алан тоже выбирался, чтобы размять кости. Так, в тесноте, да не в обиде Алан добрался до автовокзала в Черкесске, где его ждал коллега-историк.

«Запрыгивай, – крикнул Алану его друг, – У нас не так много времени». Машина помчалась по такому же провинциальному городу, который окружали такие же горы. «Я мусульманин, – начал Руслан, – и должен всегда говорить правду. Так учили меня мои родители. Так что не обижайся, если что не так». «Я тебя понимаю, – согласился Алан, – Мне в этом смысле не легче. Я, кстати, про Дарьял спросил у коллег. Скорее всего, вы правы. Но тогда вы нам хычины отдайте. Это же наши фыдджины. Они с осетинского переводятся – пироги с мясом. Руслан напрягся: «Нет. Хычины мы вам не отдадим». «Все, что касается пирогов – это наша территория», – настаивал Алан. «Я бы на твоем месте так нос не задирал, – перебил его другой Алан, – Есть ведь еще и грузинская кухня». Алан промолчал. Крыть было нечем. «Между нашими народами явно что-то было, – продолжал Руслан, – иначе откуда у нас до сорока процентов общей лексики в языке, откуда одни и те же имена и названия. Но понять, что именно было, очень сложно. Нужно продираться сквозь завалы истории, и нагромождения глупости, привнесенной олухами и дилетантами».

Какое-то время Руслан сосредоточенно следил за указателями и не разговаривал. Вскоре они увидели заветный поворот на Архыз и вовремя свернули. Алан почувствовал легкое волнение. Ему предстояло увидеть заброшенный архитектурный комплекс, который он до этого видел только на картинках. Наконец, дорога стала сужаться, и друзья стали подъезжать к древнему городищу. «Видишь, – обратился к Алану его проводник, – Аланские Помпеи. Это самые древние храмы на территории Российской федерации. Церкви во Владимирской области, к примеру, возникли позже». «Когда-то здесь бурлила жизнь, – подхватил Алан, – а теперь одни руины. Теперь все от нас зависит. Из старших, кто здесь на раскопках работал, почти никого не осталось. Мы должны это все сохранить и передать молодым».

Друзья оставили машину у обочины и прошли по проторенному маршруту к главному заброшенному храму. «Этот храм, – начал Алан,– был епархиальным центром. Считается, что он назывался Георгиевским собором. Оригинальный большой Георгиевский собор был в Трапезунде, но он не сохранился. Это копия, выполненная по образу и подобию». Алан знал о чем говорил. Он подробно изучал этот вопрос, когда изучал историю Восточной империи. Он видел подобные храмы в Абхазии, куда также простиралась сфера влияния древней Византии. «Какой урок из этого можно извлечь?» – спросил Руслан. «Что ты имеешь ввиду?» – переспросил Алан. Руслан задумался. «Аланы издревле были язычниками, – начал он, не торопясь, – потом, судя по этим развалинам стали активно принимать христианство. И в этот момент по ним ударили язычники монголы. Какая здесь мораль?» «Все так, – улыбнулся Алан, – Как говорят христиане, неисповедимы пути господни».