Страница 7 из 28
Здание б. Главного управления путей сообщения в Петербурге. Вид со стороны Садовой ул. Современное состояние
Романс «Не искушай...» на стихи Е. А. Баратынского. Автограф
Соната для альта. Отрывок из первой части. Автограф
В том же году, трудясь «с большим напряжением», он написал первый струнный квартет (дошедший до нашего времени не полностью) и работал над сонатой для альта и фортепиано, не завершив ее. Впрочем, он полагал, что в этих сочинениях «мало толку», считая их своего рода учебными работами.
Много времени молодой Глинка уделял и «музыкальным упражнениям» в домах своих знакомых — Сиверсов, Бахтуриных, Горголи, Демидовых. В этих вечерах он принимал участие как певец (взяв несколько уроков пения у педагога Белоли) и как композитор.
Для вечеров у княгини Е. А. Хованской он сочинил французскую кадриль, и это было его первым дебютом «перед публикой». Но «музыка заиграла, пары задвигались, начались разговоры», и музыка осталась незамеченной. Тем не менее, вспоминал П. А. Степанов, сам Глинка остался доволен, а друзья его им гордились.
Трагический день 14 декабря 1825 года врезался в память Глинки на всю остальную жизнь. Время, проведенное возле В. К. Кюхельбекера, под живым воздействием его идей и политических взглядов, не могло не запечатлеться в душе и не сказаться на взглядах его юного ученика. Утром в тот страшный день Глинка был на Дворцовой площади, потом на Сенатской. Он видел полки восставших солдат и во главе их много «очень знакомых» людей. Он слышал пушечные выстрелы, направленные против «мятежников», но разбившие прежде всего лучшие помыслы и надежды целого поколения русских людей и поставившие его лицом к лицу с чудовищем царского самодержавия.
На Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Картина К. Кольмана
В поле зрения следственной комиссии по делу декабристов попал и Глинка. К счастью, ему легко удалось отвести от себя подозрение в укрывательстве успевшего бежать из Петербурга В. К. Кюхельбекера. В конце декабря 1825 года потрясенный событиями Глинка на полгода уехал в Смоленск и Новоспасское под предлогом свадьбы своей сестры Пелагеи Ивановны (выходившей замуж за Я. М. Соболевского).
Но и за пределами столицы дышалось тоже нелегко. Многие семьи трепетали за судьбу друзей и родственников, заключенных в казематы Петропавловской крепости. В Варшаве был задержан В. К. Кюхельбекер. Арестовали А. С. Грибоедова.
Но время шло. Мимолетное увлечение «миловидной» Елизаветой Ушаковой (Мицкой) и любительские представления в доме генеральши Апухтиной несколько рассеяли невеселое настроение композитора. А «романическим устройством» натуры Глинки объясняется его тогдашнее стремление мечтать в сумерках за фортепиано и пристрастие к элегическим стихам Жуковского, трогавшим композитора до слез. Отзвуком такого состояния его духа родились тогда печальные романсы на слова этого поэта «Светит месяц на кладбище» и «Бедный певец».
Петр Андреевич Вяземский (1792—1878), поэт. Акварель работы И. Дица
Вариации для фортепиано на тему итальянской песни «Benedetta sia la madre». Автограф
В мае 1826 года Глинка возвратился в Петербург. На Кронверкском бастионе Петропавловской крепости воздвигали огромную виселицу. Вскоре пять лучших сынов России тех лет были повешены там на туманном рассвете, окруженные безмолвием сотен солдатских штыков. Их товарищи, их единомышленники, лишенные чинов и званий, закованными в кандалы были сосланы в Нерчинские рудники или заточены в крепости.
В том, 1826 году Глинка выпустил в свет только одни вариации для фортепиано на тему итальянской песни «Benedetta sia la madre», свое первое изданное сочинение, и работал еще над двумя циклами вариаций: на тему из оперы «Фаниска» Керубини и русской песни «Среди долины ровныя», отмеченными уже глинкинским стремлением насытить мелодическим началом виртуозно-технические моменты. Осенью 1826 года он уехал в Москву к пансионским друзьям — Н. А. Мельгунову и, главное, С. А. Соболевскому.
Романс «Светит месяц...» на стихи В. А. Жуковского. Автограф
Романс «Бедный певец» на стихи В. А. Жуковского. Автограф
Дом Веневитиновых в Кривоколенном переулке в Москве, где 10 сентября 1826 года А. С. Пушкин читал свою трагедию «Борис Годунов». Современное состояние
У С. А. Соболевского, П. А. Вяземского, Веневитиновых Пушкин, возвратившийся из ссылки, читал свою недавно законченную трагедию «Борис Годунов». И, как предполагал В. В. Стасов, «...может быть, эти энтузиастные дни и часы, проведенные в восторгах целой толпы московских интеллигентных людей, и Глинка с ними вместе, перед „Борисом Годуновым“, были первою и таинственною причиною зарождения мысли о „Жизни за царя“?!? Заметьте даже, как эпохи близки... Да, может быть, Пушкин был отцом и „Жизни за царя“, как был отцом „Мертвых душ“ и „Ревизора“».
М. И. Глинка. Ария «Mi sento il cor trafiggere». Автограф
Михаил Лукьянович Яковлев (1798—1868), музыкант-любитель, лицейский товарищ А. С. Пушкина. Портрет работы А. Агина
Годы, последовавшие за возвращением Глинки в Петербург, были наполнены прилежными «занятиями». В 1828 году он оставил службу (к неудовольствию отца, огорченного тем, что из сына вышел «скоморох») и посвятил себя одной музыке. Не принимаясь за крупное произведение, Глинка работал тогда главным образом над формами камерно-вокальными — романсами и «русскими песнями», канцонеттами, ариями и квартетами на итальянские тексты.
М. Л. Яковлев, лицейский товарищ А. С. Пушкина («композитор известных романсов», отозвался о нем Глинка в «Записках»; к одному из них — «Когда, душа, просилась ты» — он позднее «подобрал второй голос»), познакомил Глинку с А. А. Дельвигом. Поэт передал ему слова песни «Ах ты, ночь ли, ноченька», а вскоре за тем Глинка сочинил на его же стихи русскую песню «Дедушка, девицы раз мне говорили...», которую Яковлев «весьма ловко пел». Домашнее музицирование у друзей знакомило его с музыкой классических и современных авторов.
М. И. Глинка. Русская песня «Дедушка, девицы раз мне говорили...»