Страница 2 из 16
– Ясно, – кивнул летёха и, усевшись за руль служебной Приоры, врубил свой любимый Роллинг стоунз.
Я развалился на заднем сиденье и ушел с головой в бзыкающий телефон. Писала бывшая, опять трясла деньги на срочные покупки для нашей дочери. Песня старая: алиментов ей не хватает, а я скотина такая на бюджетной зарплате всю жизнь просидел и на работе пропадал. А она на меня всю молодость угробила, и Ваське рыжему отказала, а он сейчас перец модный: два магазина и ларек на рынке держит. Раз в год семью в Турцию вывозит, а по выходным в боулинг берёт. Что же она, дура-то со мной связалась. Ну в одном я с ней согласен. Что дура.
Бывшая супружница приправила сообщения фотками доченьки. Знает, как меня зацепить. Я полистал экран, зашел в приложение банка и скинул почти последнее. Мне не жалко. Если знать, что для дочери…
Приора вырулила на набережную. Раскидистые тополя уже начали посыпать улицу пухом. Рабочий день подходил к концу, и люди спешили затариться пивом, закуской и презервативами. Возле новой шаурмячной даже образовалась небольшая очередь за роллами. Сейчас их все катали. Скоро бабушки на остановках, что семечки продают, тоже роллами торговать будут. А нет… Нет сейчас тех бабулек. Супермаркеты их вытеснили. Теперь кулёк семок можно на каждом углу купить. С солью простой, морской и высушенной из слёз розового единорога. Всё есть, только бабосики отстёгивай.
Тормоза скрипнули, и я чуть не припечатался лбом в спинку переднего сиденья:
– Боря! Кто тебя парковаться учил?
– Извините, Андрей Григорьевич, засмотрелся.
Я перевел взгляд в окно. По набережной, виляя ягодицами, плыла длинноногая барби с губами утконоса.
– Ну ничего так, – одобрительно кивнул я. – Особенно если губы накрыть чем-нибудь. Скотчем там…
– Да я не на девку засмотрелся, – налился краской малец. – Там народу собралось сколько. Видите?
– Пошли скорее, – я распахнул дверь. – Проверяющие с главка набежали. Вперед нас приехали. Нехорошо это.
– Попадёт нам? – обеспокоенно спросил Борис.
– Да не-е, – следы затопчут.
Я приподнял полосатую оградительную ленту, которую подпирала толпа, и нырнул под неё. Борис юркнул за мной. Мы приблизились к зарослям ивы, в которых роилась разнокалиберная толпа. Пара мужчин в солидных костюмах (прокурорские), еще двое в жилетках со свето-отражающей надписью «Следственный комитет» (а то так не видно, что следаки, надо же жилетки надеть), проверяющие, ответственные от руководства и другие важные писи из Главного краевого управления.
Я раздвинул их плотные ряды своими широкими плечами и очутился в центре места происшествия. На примятой траве под раскидистой ивой лежала девушка с пунцовым лицом. Шея неестественно вывернута, глаза открыты. Короткое платье чуть прикрывает бедра. На шее багровая полоса. На талии красная лента, похожая на поясок. Губы небрежно накрашены ярко-красной помадой.
– Что скажешь, Никитич? – обратился я к седовласому мужичку в старомодном пиджаке и огромных очках, напоминающих глаза всезнающей совы.
Судмедэксперт перестал ощупывать труп. Поправил латексные, не по размеру большие перчатки и обернулся:
– А-а-а, Григорич. Да все то же. Смерть от асфиксии. Видимых следов полового насилия нет. Кости целы. Ушибы и царапины, что на теле есть – в ходе борьбы образовались. Странгуляционная борозда на шее скорее всего вот этим поясом оставлена, что на убитой. Время смерти – несколько часов. С ночи здесь лежит. Заросли густые и тело только сейчас влюбленная парочка обнаружила. Хотели в кустиках уединиться, а тут уже занято.
– Как всегда, – выдохнул Борис. – Красный пояс на каждой убитой девушке. Он же орудие преступления.
– Да Боря, – кивнул я. – Маньяк у нас объявился. Душит красной лентой, которую потом на поясе жертвы оставляет.
Я повернулся к ботанического вида парнишке в нелепых очках и узких джинсах с лейблом «Коллинз». Парняга усердно елозил флоковым зондом (палочка, похожая на ватную) по запястьям трупа.
– Коля, – окликнул я криминалиста. – Ты что там ищешь?
– ДНК преступника, Андрей Григорьевич, может оставаться на теле жертвы в местах их плотного контакта.
– Так ты не там, Коля, мажешь.
– Нет, Андрей Григорьевич. Полового контакта не было, а за запястья, преступник ее хватал, однозначно. И рот рукой закрывал. Потому что никто ничего не слышал.
– Ну давай, Коля, на тебя надежда. Ты эту ДНК по базе геномной регистрации пробей. Там уже много жуликов числится. Особенно убийцы и другие извращенцы. Их сейчас на зоне поголовно типируют.
– Да знаю, я Андрей Григорьевич, сделаю все как надо. Завтра к вечеру будет результат.
– Нет, Коля. Сегодня надо.
– Ну… Если начальник прикажет, то я постараюсь. Но анализ ДНК – процесс не быстрый. Вообще он месяц делается.
Вот поколение пошло. Не хочет работать за идею. Всё только через пинок, окрик начальства или левую денежку.
– Я тебя, Коля, попрошу сегодня провести анализ.
– Это долго, – замотал перегруженной академическими знаниями головёнкой на тонкой шее эксперт.
– Ты мне не рассказывай. Я в вашем отделе два года проторчал, когда меня из оперов турнули и спрятали в экспертах. Ты еще в то время в школе тройки получал и курил втихаря в туалете. Знаю я вашу эту амплификацию-шмалификацию. Когда надо – вы за день сделаете. Тем более один объект. Ты уж постарайся, с меня пиво.
– Хорошо, – поджал губы эксперт, он совсем забыл про моё недолгое криминалистическое прошлое, когда я трудился экспертом, прячась от прокурорского гнева (сынка зама прокурора принял с наркотой и отпускать не захотел).
Сынка в итоге оправдали, дело развалилось. Нашёлся человек, который на себя всё взял. А я приобрёл бесценный опыт работы в самой интеллигентной и научно-подкованной службе полиции. Нравилось мне там в следах и окурках копошиться. Вот только адреналина не хватало. И начальство не по-ментовски спокойное, аж бесит. Не матерится и не увольняет каждую планерку.
– Ты еще, Коля, поясок на анализ возьми, – дал я указание криминалисту. – Эту вязочку душегуб с собой припёр. Не в первый раз уже трупы с такой меткой находим. И помада у всех жертв на губах красная. Но намазюкана, будто уже посмертно убийца им макияж делал. И ленточки все красные почему-то. Два раза это совпадение, а три – система.
Я плюхнулся в скрипучий продавленный диван и ткнул облезлым пультом в потускневшую плазму. Наконец я дома. Пахло недельным мусором (завтра, бляха, точно вынесу, Макарычем клянусь) и магазинными пельменями. Поужинал я на славу: тридцать штук с бульончиком, перчиком и кетчунезом. Целый день, как гончий хомяк в колесе, зато вечером оторвался. Ударил по поджелудочной покупными полуфабрикатами.
На первом канале в кадр выпрыгнула девица. Она усердно втягивала и без того плоский живот, выпячивая при этом силиконовые вложения. Вертела бедрами, утянутыми в мини, когда показывала направление движения циклона из Новосиба в Хакасию. Передачи с прогнозом погоды потихоньку превращались в стрип-шоу. Пузатенькие мужчинки в роговых очках канули в лету. С ними я хоть мог реально уловить завтрашнюю температуру, причем сразу в нескольких регионах страны. А с этой, я так и не понял, завтра дождь будет или опять соврет.
Я вытащил из холодильника бутылку ячменного. На запотевшем коричневом стекле этикетка зазывала элитной рецептурой, разработанной аж от десятого колена времен сотворения яйца из курицы в старых добрых традициях пивоварен индейцев майя. Я почитал состав и поморщился. Раньше пиво одно было – «Жигулёвское». А теперь много говна развелось. Я свернул пробку и сделал несколько глотков. Для пастеризата ничего так.
Телевизор внезапно громко заиграл. Началась реклама самых нужных вещей на свете. Светящаяся и скачущая от счастья Бузова мелькала в белом, выставляя напоказ белые выпуклости. Я потянулся за пультом, когда зазвонил мобильник. Драматичный саундрек из «Профессионала» возвестил, что меня домогается работа. Такой звонок стоял на все контакты с Управления.