Проект "Мессия"

Динамик вдруг резко замолкает. Тишина оглушительна.

— Император казнил Елену Харат, — говорит Терранс.

И тут корабль резко теряет высоту.

— Мелисса, что происходит? — кричит Девять, у неё закладывает уши и боль схватывает виски.

— В нас стреляют.

— Кто? — спрашивает Девять, хотя уже знает ответ.

— Спасательный корабль “Блик”, — отвечает Мелисса.

— Чем они могут стрелять, у них же нет оружия! — не понимает Терранс.

— “Блик” летает на рефрижераторе, который способен генерировать бесконечное количество льда, — отвечает Мелисса.

— О, всемилостивый Творец! — стонет Преподобный. — Неисповедимы пути твои! Зачем они в нас стреляют?

— Мелисса, меняй эшелон высоты! Опускаемся, как можно ниже!

— Для справки: Инкубатор сейчас недоступен, сквозь пыль от взрыва сигнал синхронизации не пройдет. Вы все умрете.

— Да выполни ты уже приказ, рогалья тебя сожри! — кричит Терранс.

Тяжесть вдавливает Девять в кресло. Боль проникает под кожу. Она больше не видит, только слышит.

— Эо дан, эо дан, — раздается голос Преподобного, Девять узнает слова старой, пиратской песни. — Мы здесь и сейчас, и наша свобода — нам! Только нам! Эо дан, эо дан, верить или не верить, каждый решает сам.

Мэтресс Ванесса лен Валлин

Ты поднимаешься из темной глубины колодца к яркому свету. Шумит в ушах. Вдыхаешь стерильный воздух и чувствуешь боль в шее и бедре. Голову не повернуть. Ты открываешь глаза, все вокруг черно-белое.

— Где я? — спрашиваешь, с трудом разлепив губы. Рот терзает жажда, ты хочешь пить.

— Линкор «Лик Аурелии», — отвечает голос, ты узнаешь его, это лейтенант Лара Икелла Аринэ.

На Аринэ мундир без знаков отличий. Кобура пуста, с оружием в каюту не войти. Но как она вообще вошла, если система открывает дверь изнутри? Ты помнишь, что каждый цикл обновляется код доступа, а без подтверждения биометрии корабль запустит аварийную консервацию.

Ты нащупываешь захват на шее, из-за него ты не можешь пошевелиться.

Боль в бедре и шее усиливается.

Лейтенант не двигается с места, стоит и смотрит на терминал с отсутствующим видом.

Боль мешает сосредоточиться. Ты не видишь вероятности, не видишь ошибку. Поднимаешь глаза, система восстановления уже отключена, над головой чёрный экран и мертвая панель управления, но ошейник все еще фиксирует голову.

—Лейтенант, почему система выбросила меня из аватара?

— Взрыв, — говорит лейтенант. — Ударная волна вывела из строя все атмосферные зонды. Эбо перестал отвечать. Связи не будет пока не восстановятся зеркала. Мы уже сейчас наращиваем плотность облаков, но боюсь мы не можем внятно объяснить это явление синоптикам и метеорологам. Я сообщила в пресс-службу Ордена, там уже работают над текстами для новостных изданий.

— Аринэ, почему ты здесь? Где сикоры?

Аринэ тебя слышит, но не отвечает.

— Лейтенант!

Аринэ отходит от кровати на два шага, привычным жестом убирает руки за спину, но делает это медленнее, чем обычно. На долю секунды.

— Вы умерли, — говорит лейтенант. — Мы смогли вернуть вас к жизни, но опоздали на восемь минут, Аурелия уже запустила протокол консервации. Корабль больше не реагирует на вашу биометрию. Из-за ошибки резервная память инкубатора не сохранилась. Остались только оболочки, загруженные больше суток назад, и на данном этапе инкубатор не запускается.

А значит нового тела у тебя не будет.

Обычно инкубатор автоматически создает резервную копию конфигураций. Потом выращивается новая оболочка, точная копия предыдущей. Чтобы ты могла вспомнить себя, самое главное синхронизация конфигураций и проницаемость оболочки, все ссылки должны работать, но сейчас что-то пошло не так.

— Что вы сделали, лейтенант? — спрашиваешь ты.

— Я пыталась сохранить вас, — отвечает Аринэ, поворачивается и смотрит на тебя. И ты понимаешь — сохранила. С помощью вируса оптоларса. Вот почему система не признает твою биометрию. Они загрузили в твоё тело чью-то память и теперь ждут её инициации. Ждут твоей смерти. И долго ждать им не придётся.

Но физически смерть для тебя не имеет значения.

Определяет ли форма суть или суть определяет форму, но память здесь определяет все. После развоплощения память возвращается в колодец, а потом медленно накапливается вновь вокруг заданной оси новой конфигурации. Но сейчас между твоей оболочкой и инкубатором разорвана связь. Вирус в крови защищает тебя от всевидящего ока и от чертогов сервера всехранящего. Творец не видит тебя. Эбо не видит тебя. Память некому сохранить.

— К нам летит доктор Ларс Нада и премьер министр Кадао, — говорит Аринэ, она продолжает играть роль твоего лейтенанта.— Корвет “Эреб” уже в пути.

Аринэ не улыбается, ни намека на удовлетворение или злорадство. Ты по привычке хочешь сказать: “Вы свободны, лейтенант!” но она и так знает, что свободна. Ты ничего не можешь прочесть по ее лицу. Здесь и сейчас тонет в кромешной тьме, нет вероятностей, нет Творца, нет колодца, ты можешь лишь скользить взглядом по поверхности и тебе надо придумать, как донести до лейтенанта, что Творец видит, а Маат знает, а вера — единственный путь. На этой планете можно обойтись без воды, но невозможно без веры. Но разве она поверит тебе, выжившей из ума старухе? Живые никогда не верят, пока не вспомнят сами.

— Когда-то давно, брат Авилл, сказал: «Да не будете вы помнить имен своих и лиц. И когда придет тот самый час, темный час Предвестия, некому будет оплакивать вас. И так высоко взойдет солнце, что даже тень ваша, не тронет песка». Темный час Предвестия вот-вот наступит, Лара.

— Бросьте это лицемерие, мэтресс! Не вам призывать меня к вере, — голос Аринэ звучит ровно. — Нет никакого предвестия, кроме предвестия очередной лжи!

— Предвестие предсказывает переход человека из одного состояния в другое. Вирус оптоларса, это и есть сбывшееся предвестие. Память, которую Творец не сохранит. Вирус это наша единственная возможность выйти из-под его контроля.

Аринэ качает головой и с ручного терминала запускает проверку твоих физических показателей. Бес, который они вживили тебе, оживает под кожей и на сетчатке вспыхивает биометрические данные оболочки. Лейтенант беспокоится, что твой разум помутился.

— Впервые за много тысяч лет я в своем уме, лейтенант! Времени нет, но время пошло. Каждый раз когда человек или неведомый в очередной заново создает живой вирус, Творец запускает процесс обновления, чтобы начать все сначала! Меньше чем через сотню лет, мир который вы знаете, перестанет существовать!

Лара Икелла Аринэ смотрит на экран планшета. Она не верит тебе.

— Представьте Лара, что нет никакой жизни, что есть только память о ней. И память эта принадлежит Творцу.

Аринэ не отвечает, разворачивается и выходит из каюты. Двери за ней закрываются и ты остаёшься одна.

— Времени нет и смерти нет, — шепчешь ты в темноту, но темнота не отвечает даже эхом.

Десять

Солнца нет. Экран открыт, к панорамному окну липнет серая пыль облаков. Десять сидит в кресле, кресло услужливо принимает форму её тела. На ней белая аюба, тонкие запястья увешаны кольцами. Теперь её зовут Ванесса лен Валлин и она мэтресс Ордена Хранителей. В её распоряжении один из самых старых боевых кораблей на Алькаане, линкор “Лик Аурелии”. Он был построен еще в изначальную эпоху и помнит все три волны колонизации Алькаана. Команда линкора всего триста матросов и двенадцать офицеров. Все основные функции по техническому обслуживанию взяли на себя сикоры — системные координаторы. Как мэтресс ей полагается личная охрана — гардари, на линкоре все называют их просто — серые. Мэтресс также является единственным ливином всех четырех подразделений харонов. Десять долго не могла разобраться, что значит ливин, пока не вспомнила о химическом запечатлении. Хароны ориентируются по запаху, определенное сочетание гормонов вызывает в их мозгу чувство преданности и желание служить. От ощущения власти у Десять кружится голова. Она бы заволновалась, но эта дряхлая оболочка всего лишь инструмент и скоро время, которое идёт, возьмёт своё. Мысль о времени вызывает дрожь. Она всего лишь вирус, вгрызающийся в плоть и кровь, для нее смерти нет и времени нет. Память мэтресс говорит ей, что пыль, которая от них станется, будет существовать вечно.