Страница 258 из 303
Когда поцелуй закончился и их губы с трудом разъединились, охваченный этой дикой кипящей страстью Чу Ваньнин почти неосознанно открыл глаза и посмотрел вниз, туда, где их тела неистово терлись друг об друга.
Хватило одного взгляда, чтобы кожа на его голове онемела.
Впервые он так ясно видел член Мо Жаня, и это, в самом деле, оказался смертоносный клинок из плоти и крови: толстый и крепкий, исполненный мощи и угрозы. От сексуального возбуждения на огромном половом органе выступили вены, влажная и липкая от предэякулята головка ритмично и плавно скользила и терлась о живот Чу Ваньнина.
Чу Ваньнин поспешил крепко сомкнуть веки. Все его тело тряслось словно в лихорадке, в голове воцарился полный хаос.
«Как он может быть таким огромным?.. Как такое может войти в меня? Пожалуй, я даже в рот его взять не смогу, меня просто сразу же вырвет. Как можно такое…»
Ему было очень стыдно, его глаза покраснели, словно в них насыпали песок.
«Если такую штуку вставить в меня, я ведь, наверное, умру?»
Выходит, все те его порочные сны на самом деле не имеют ничего общего с реальностью. Щеки Чу Ваньнина вспыхнули от стыда. Если подумать, разве такое вообще возможно?..
Разве мог бы он сам встать на колени и выдерживать подобное жестокое вторжение? Разве мог бы по своей воле принять в себя такой член и после этого, словно охваченное похотью животное, еще и бесстыже подмахивать и стонать, умоляя трахнуть его еще жестче, сильнее и глубже?
Как можно при этом чувствовать удовольствие? Как можно от такого вторжения кончить?..
Как это возможно?!
Чем больше он об этом думал, тем более нереальным, унизительным и обидным все это ему казалось, вплоть до того, что в душе его родилось презрение к самому себе. К счастью, Мо Жань не дал ему времени на самоуничижение.
Обхватившая сразу два члена большая ладонь прекрасно знала, что нужно делать, чтобы удовлетворить их обоих.
Возбуждение постепенно нарастало, вены на шее вздулись, тело дрожало, словно в лихорадке. В конце концов, Чу Ваньнин не выдержал и стон удовольствия почти сорвался с его губ.
— Не кричи. Сквозь туман не видно лиц, но голоса хорошо слышны, — Мо Жань поспешил зажать ему рот и нос незанятой рукой.
Он так крепко зажимал ему рот, что в этом горячем тумане Чу Ваньнин оказался на грани смерти от сильнейшего приступа удушья. Его руки были все еще скованы наполовину снятым одеянием, рот жестко заткнут, а член полностью во власти Мо Жаня. Неожиданно для себя Чу Ваньнин испытал болезненное, но невероятно сильное возбуждение от ощущения собственной беспомощности.
— Ох…
Но все же это давление оказалось слишком мучительным, и очень скоро в уголках глаз у него выступили слезы.
Он был похож на погибающего журавля, когда откинувшись назад, запрокинул голову, обнажив тонкую белую шею, и беспомощно замотал головой… словно на самом деле приготовился умереть. Но Мо Жань не собирался выпускать его из своих рук и, воспользовавшись ситуацией, начал жадно целовать и покусывать его шею и кадык. Только после этого, подняв взгляд, он увидел полное страдания выражение лица Чу Ваньнина и его болезненно нахмуренные брови, напоминающие об умирающем мученике перед вознесением.
— Учитель… — пробормотал он, и не в силах устоять, убрал руку, прикрывающую рот Чу Ваньнина, но только чтобы впиться в его губы яростным поцелуем.
Будоражащие предательские звуки поглотил рокот водопада.
Мо Жань целовал Чу Ваньнина так долго и неистово, что тот начал задыхаться от нехватки воздуха, губы его распухли, а взгляд затуманился.
Мо Жань крепко обнял его и зарылся лицом в его шею. Скрытые от чужих глаз туманом горячего источника, они долго потакали своим тайным желаниям, и когда, задыхающиеся и мокрые от пота, наконец, подошли к финалу, переплетясь шеями, словно пара совокупляющихся диких животных, они сожалели лишь о том, что не могут стать еще ближе, слиться в единое целое, став плотью и кровью друг друга.
— Не надо… я правда не хочу… — даже в этот момент дрожащий от страха и наслаждения Чу Ваньнин продолжал сопротивляться собственным желаниям. — Не делай этого больше, я не буду…
Стоило Мо Жаню услышать тихое бормотание Чу Ваньнина, его глаза еще больше потемнели. Он нежно поцеловал его в щеку и, с трудом справившись со сбившимся дыханием, хрипло прошептал:
— Золотце, подожди немного, давай вместе…
Он начал наращивать скорость, все быстрее работая рукой, и Чу Ваньнин принялся неосознанно двигать бедрами, подстраиваясь под заданный Мо Жанем темп. Очень скоро эти двое просто перестали думать о чем-то, кроме друг друга и насущной потребности выплеснуть сжигающие их страсть и любовь.
— А… Ах…
Удовольствие от разрядки оказалось слишком острым, а может дело было в магии купальни Мяоинь[196.10], но во время оргазма совершенно потерявшийся в наслаждении Чу Ваньнин не смог сдержаться и хрипло ахнул, напрочь забыв понизить голос.
Оба они тяжело дышали. Грубость и ласка, грязь и чистота — все смешалось и стерлось сейчас, когда в глазах отражалось лишь лицо другого человека, то самое, одно-единственное лицо… Еще один поцелуй, затянувшийся и влажный, как легкая рябь на воде от только что пережитой кульминации.
— Ты так обильно кончил… — пробормотал Мо Жань хриплым от похоти голосом. Его глаза потемнели. Показав руку, наполненную их любовными соками, он наклонился и вытер ее о живот Чу Ваньнина, после чего неспешно прошелся ладонью по каменным мышцам идеального пресса и размазал остатки по напряженной груди.
Из-за пережитого оргазма и нервного перенапряжения Чу Ваньнин продолжал трястись как осиновый лист на ветру и, к сожалению, как бы он ни пытался взять себя в руки, ему никак не удавалось унять эту дрожь. Нежно удерживая его в своих объятиях, Мо Жань ласково погладил его по спине и прошептал ему на ухо:
— Ведь хорошо было?
— …
— В следующий раз… если ты будешь готов… — прильнув к Чу Ваньнину влажным от пота телом, Мо Жань поцеловал его, — мы сделаем это по-настоящему, ладно?
Несмотря на то, что Чу Ваньнин давно уже был готов услышать эти слова, но после того, как сегодня он своими глазами увидел это внушающее трепет устрашающе огромное оружие, его тело вмиг напряглось, а спина онемела от страха.
Заметив охватившее его напряжение, Мо Жань тут же принялся нежно зацеловывать его, ласково нашептывая:
— Я не дам тебе страдать от слишком сильной боли и смогу сделать так, что тебе будет приятно…
Возбуждение еще не отпустило, они все еще были скрыты за водопадом, в самой глубине горячего источника, а Мо Жань продолжал умолять, используя против него свой пропитанный любовью и животной похотью низкий голос:
— Тебе понравится, правда… Может быть, будет немного больно, когда он войдет, но совсем чуть-чуть, ведь я буду все держать под контролем…
Слушая его, Чу Ваньнин чувствовал лишь невыносимый стыд. Он хотел было просто развернуться и уйти, но после всего случившегося ноги его ослабли и занемели.
— Прекрати говорить об этом…
Видимо, заметив, что его слова не вызывают в нем особого отвращения, Мо Жань в очередной раз проявил непослушание и, приникнув влажными губами к мочке уха Чу Ваньнина, продолжил искушать его:
— Я все сделаю очень хорошо… Учитель, если боишься, то можно использовать специальное средство. Я куплю его для тебя… просто доверься мне. Когда тело привыкнет, тебе будет очень хорошо.
«Я ведь еще помню, как в прошлой жизни я трахал тебя, заставляя сходить с ума от наслаждения. Но тогда я делал это, потому что ненавидел тебя и хотел наказать. В этой жизни я хочу обнимать тебя, стать с тобой единым душой и телом и больше никогда не разлучаться. Я хочу любить тебя так, чтобы и тебе это нравилось, так, чтобы ты никогда не смог забыть меня».
Хватило поцелуя, чтобы в его глазах снова затлел огонек желания, и пары ласковых фраз, чтобы прикрыть похотливую вонь чистым ароматом искренности и завернуть собственную кровожадность в нежный шелк обоюдного желания.
196.10
[196.10] 妙音 miàoyīn мяоинь — чудесные звуки; волшебная музыка.