Страница 11 из 303
Когда Чу Ваньнин был жив, они редко могли быть вместе вот так, тихо и мирно.
Теперь, когда Чу Ваньнин умер, между покойником и живым человеком зародилась какая-то бесчеловечная, но полная нежности связь. Мо Жань все чаще брал кувшин «Белых Цветов Груши» и шел повидаться с ним. Он больше не упрекал его, просто смотрел и почти не разговаривал.
Теперь, когда повстанческая армия окружила гору, он знал, что его жизнь подошла к концу. Вещи на Пике Сышэн остались прежними, но люди стали совсем другими. Только труп Чу Ваньнина был единственным старым другом, который остался с ним до самого конца.
Сейчас Мо Жаню как никогда захотелось поговорить по душам с этим холодным телом. Все равно Чу Ваньнин был мертв. Он не мог возразить ему, не мог отругать. Что бы Мо Жань сейчас ни сказал, ему остается только послушно выслушать его.
Однако, когда он разомкнул губы, у него вдруг перехватило горло.
В конце концов, Мо Жань смог выдавить только одну фразу:
— Учитель, позаботься обо мне.
Автору есть что сказать:
Сумасшедший 0.5 опять взбесился, фэйспалм... А всего то и нужно было еще щенком привить его от бешенства.
Глава 102. Учитель Учителя
Учитель, позаботься обо мне.
Когда они в первый раз встретились у Пагоды Тунтянь, Мо Жань сказал эти слова.
Тогда Чу Ваньнин стоял там с закрытыми глазами, и только когда Мо Жань окликнул его, он посмотрел на него сквозь занавес ресниц.
И это были последние слова, которые произнес Мо Вэйюй, навсегда покидая Павильон Алого Лотоса.
Но в тот момент глаза Чу Ваньнина были закрыты, и сколько бы Мо Жань не звал, он не мог открыть их и посмотреть на него.
В конце концов, сделав полный круг от Пагоды Тунтянь до пруда с лотосами, все пришло к своему концу[102.1].
Годы ненависти и любви рассеялись, оставив после себя лишь вымораживающий до костей холод.
Мо Жань допил кувшин грушевого вина и, греясь в лучах заката последнего дня его жизни, начал долгий спуск с самой южной горы Пика Сышэн. На следующий день ворвавшаяся во Дворец Ушань повстанческая армия могла только засвидетельствовать тот факт, что человек, который на протяжении последних десяти лет был причиной всех несчастий этого мира, Наступающий на бессмертных Император в свои тридцать два года умер, покончив с собой.
Так прошли его две жизни.
Мо Жань открыл глаза.
Всю ночь он грезил на усыпанной опавшими цветами земле в тени Пагоды Тунтянь. Очнувшись ото сна, он далеко не сразу смог прийти в себя и понять, где находится, и бессознательно продолжал бормотать:
— Учитель… позаботься обо мне...
А потом он вспомнил, что и в этой жизни Чу Ваньнин уже умер.
В его наполненной горечью прошлой жизни только Чу Ваньнин оставался с ним до конца. В этой жизни Мо Жань не хотел вновь становиться на путь зла, но Чу Ваньнин все равно не сможет увидеть этого.
Должно быть, Бог разгневался на него, или это была злая шутка судьбы. В прошлой жизни он заставил Чу Ваньнина возненавидеть жизнь, поэтому в этой Небеса позволили ему уйти первым.
Мо Жань прикрыл рукой воспаленные веки, не в силах больше сдерживаться. Горло перехватило так, что он не мог дышать.
Издалека долетел полный беспокойства крик Сюэ Чжэнъюна. Дядя искал его:
— Жань-эр, где ты?! Жань-эр! – звал он.
Рядом с ним был Ши Мэй, который тоже кричал:
— А-Жань, где ты? Скорее покажись…
— Жань-эр, ты должен вернуться, чтобы проводить Юйхэна! Не делай глупостей, Жань-эр!
Проводить Юйхэна…
Проводить...
Мо Жань медленно поднялся с земли. Пошатываясь и спотыкаясь, он побрел на звук голосов.
Он не может сломаться, не может сломаться именно сейчас… Еще так много незавершенных дел. Закулисный злодей не обезврежен, и в любой момент Небеса могут снова разверзнуться. Пик Сышэн в этой битве понес невосполнимые потери и теперь находится в бедственном положении… Сюэ Мэн заболел от горя. Поэтому он не может позволить боли поглотить его. Мо Жань не может сейчас сломаться.
Он должен взять себя в руки и держаться.
Мо Жань сказал себе: «Мне не больно. Мне не больно!»
Чу Ваньнин умер не в первый раз. Я уже пережил это и мне уже не больно.
Не больно…
Но как может быть не больно?!
Три тысячи ступеней он полз, таща его на себе... Как это может быть не больно?...
Чтобы поддержать в нем искру жизни, он израсходовал все свои духовные силы... Все, что у него осталось, по своей воле отдал ему… Как это может быть не больно?..
В прошлой жизни Чу Ваньнин получил такие же ранения, что и Ши Мэй, но, чтобы его ученик не страдал, ничего не сказал ему. Предпочел сделать вид, что ничего не испытывает к своим ученикам и поэтому бросил их… Как это может быть не больно?
В прошлой жизни рана Чу Ваньнина мало чем отличалась от травмы Ши Мэя. Было только одно отличие: он не жаловался. А так как он промолчал, Мо Жань так и не узнал о его ранении.
Тогда он яростно орал на Учителя, истово изливая на него свою безграничную ненависть, а потом швырнул на пол пельмешки, которые все еще не оправившийся от ран Чу Ваньнин слепил для него.
И тот кротко принял его гнев. Склонив голову, он подобрал их с пола, один за другим, чтобы выбросить.
Как? Это? Может? Быть? Не больно?..
Как может не болеть?!
Он вырвал сердце и душу Чу Ваньнина! Как это может не болеть?! Как может не…
Мо Жань больше не мог держаться. Он уговаривал себя сохранять самообладание и успокоиться, но с каждой секундой его тело дрожало все сильнее.
Ладно, пусть будет больно!
Уткнувшись лицом в ладони, он прокусил губу, с кровью глотая рвущийся из груди плач.
Потребовалось очень много времени, прежде, чем, пусть и с большим трудом, он все же смог взять себя в руки.
Подняв покрасневшие глаза, Мо Жань глубоко вздохнул и начал медленно спускаться вниз по бесчисленным ступеням.
Он не может сломаться.
— Дядя.
— Жань-эр, где ты был? Обязательно было доводить до того, чтобы твой дядя чуть не умер от беспокойства? А если бы с тобой что-то случилось, разве смог бы я снова взглянуть в лицо Юйхэну?
— Я поступил плохо, — ответил Мо Жань. — Мне не стоило заставлять дядю так волноваться.
Сюэ Чжэнъюн покачал головой. Не зная, что можно сказать, он просто похлопал Мо Жаня по плечу. Помолчав, он наконец сказал ему:
— Не нужно винить себя. Никто не виноват. Все же ты намного сильнее, чем этот ребенок Мэн-эр… эх…
Охрипшим голосом Мо Жань спросил:
— Как Сюэ Мэн?
— Болезнь не отступает, его все еще лихорадит. Сейчас он выпил лекарство и спит. Это и к лучшему, потому что когда просыпается, то начинает рыдать, и я не могу его успокоить, – было видно, что Сюэ Чжэнъюн очень устал и измотан. — Этот раскол Небес вызвал большой резонанс в мире совершенствующихся. Все большие духовные школы Верхнего Царства прислали людей, чтобы помочь нам с починкой границы с Призрачным Царством, а также, чтобы исследовать причины и последствия этого инцидента. Однако человек, что стоит за всем этим, действовал очень аккуратно и не оставил никаких следов. Цайде был полностью уничтожен в результате кровавой битвы, и у нас нет ни единой подсказки, что же там произошло.
Услышав эту новость, Мо Жань не был удивлен. Возможности этого человека определенно можно было назвать выдающимися и выходящими за пределы того, что они могли вообразить.
Может ли человек, который смог забрать жизнь Чу Ваньнина, так легко попасться?
— Какие планы у людей из Верхнего Царства?
— Они решили, что для обсуждения случившегося каждый орден отправит своих представителей на общий сбор, который пройдет на горе Линшань. Мне нужно отправляться уже завтра… но Мэн-эр все еще в таком состоянии…
Каждое его слово было чистой правдой. Случившееся в городке Цайде привело к гибели такого прославленного мастера[102.2], как Чу Ваньнин, и этот факт не мог быть проигнорирован орденами Верхнего Царства.
102.1
[102.1] Идиома 尘埃落定 chén’āi luò dìng чэньайло дин — «пыль осела»; мирская суета превратилась в ничто; все случилось как было предопределено судьбой.
102.2
[102.2] 大宗师 dàzóngshī дацзунши — великий мастер, магистр; уполномоченный по вопросам образования провинции.