Штабс-ротмистр

Глава 8

Покуда «инспекторы» Торговой коллегии копались в бумагах предприятия покойного О’Коннора, Тышкевич и Искров занялись делом, им практически непосильным. Посетили Имперскую Ново-Йоркскую библиотеку, затем библиотеку местного университета, где спрашивали книги по физике пространства-времени. Везде поначалу получали отказ, ибо такая ветвь науки не выделена, отдельные публикации, статьи и диссертации, где есть что-то полезное, разбросаны по самым разным разделам… Вдобавок, библиотекари ухмылялись, понимая, что пара энтузиастов не только не разбирается в теоретической физике, но и поверхностно знает английский язык, а практически все такие работы на английском. Иногда — на французском и испанском, что не легче.

Раскрыв очередную паутину формул, графиков и схем, сопровождаемых скупыми ремарками, двое офицеров горестно вздыхали и выписывали исключительно фамилии авторитетов, на которых ссылались авторы тарабарщины. Увы, большинство из них давно отправилось в мир иной. В итоге остались три фамилии вроде бы живых, двое — в Святоангельской губернии, один неизвестно где. На Восточном побережье — ни одного.

Так минула неделя. Граф, осознающий свою малую полезность на этом этапе, обязал собираться группу по вечерам у Сэвиджа и докладывать об успехах, чаще всего — отсутствующих.

Монах попросил дать им в помощь Львову, напирая, что она вряд ли чем-то полезным занята, коль молчит на каждой встрече. Не произнёс вслух, но и так понятно, прок с изысканий Тышкевича и Искрова не многим больше, чем молчание княжны.

— Женщины дотошнее, ваше благородие, — увещевал монах. — Видели бы, сколько там переписки! Бумагомараки чёртовы…

— А я ещё добавлю, — присоединился Сэвидж. — У нас вроде как коллега объявился. Подозрительный донельзя. Отрекомендовался представляющим интересы компании из Чикаго, имевшей дело с Маккенной. Говорит, он им задолжал. Грозился подать в суд.

— Пусть подаёт, — фыркнул Тышкевич. — Нам-то что?

— Временный управляющий, назначенный вдовой, допустил его к аудиту расчётов. Но… бухгалтерши судачат — сделки их давние, никакого долга нет и в помине.

— Считаешь, Петер, это просто предлог?

— Предлог, чтоб тереться рядом с нами и выяснить, до чего мы докопались! — заверил сыщик.

— Я уж боюсь предложить взять его в оборот и вытрясти душу — откуда такой красивый взялся, — обронил Искров.

— Не особо красивый, — усмехнулся монах. — Невысокий, потливый. Морда в прыщах, хоть под тридцать. Волосы редкие с залысинами. Гордо носит значок Одарённого — стихийника воздуха.

— Я пойду! — неожиданно заявила Львова. — Посмотрю на вашего героя-любовника. Он же в понедельник намеревался придти?

— Всенепременно, — ответил Сэвидж. — Но вас видели в русской компании…

— Да, на проходной. Ещё я была в приёмной и кабинете Маккенны. В понедельник накину банальный отвод глаз. Такой знают все девушки из княжеских семей — чтоб не пялились на нас кому не след. В бухгалтерии сниму. Пусть ваш прыщавый любуется.

— Отправитесь с ним на свидание? — не поверил Тышкевич.

— Спросите, согласна ли я прыгнуть к нему в альков? Всё проще, штабс-ротмистр. Выпотрошить его вам вряд ли удастся. Подобные типы, если он и впрямь выполняет особое поручение, находятся под плетением тайны. Может, не настолько искусно наложенным как на меня, но наверняка препятствующем потрошению его мозгов.

— Тогда — зачем?

— На мысли печать не поставишь.

— Все свободны, — махнул рукой Тышкевич. — Сударыня, задержитесь. Корнет! Ждите снаружи, — когда остался с барышней наедине, попросил: — Расскажите, что вы задумали.

Львова сегодня пришла в партикулярном дорожном костюме с длинной серой юбкой до ботиночек. Тёмные волосы упрятала под шляпку. Её красота казалась грозным, но частью зачехлённым оружием.

— Я вам призналась, граф, что ловлю мысли, мне адресованные. Идея проста: произвести впечатление на аудитора. Был бы он привлекателен как вы, шансов меньше. Но тот, по описанию Пантелеева, лысоватый, полный и прыщавый, стало быть, вряд ли избалован вниманием девушек. А прыщи и ранние залысины говорят, что мужчина страдает от недостатка плотской любви. Поэтому эротические грёзы в нём пробудить проще. Многое зависит от монаха и сыщика — чтобы прикрыли меня, когда я войду в транс.

— Мудро… Не подозревал в вас таких талантов, сударыня.

— Считаете меня способной только к службе и молчаливому присутствию в компании? — развеселилась Львова. — Знайте же, раньше я была обыкновенная девица с ветром в голове, утомлённая поклонниками, падкими и на мою внешность, и на миллионы приданного. Дерзали даже безродные, внуки Великого Князя получают наследуемое дворянство и по материнской линии, а счастливый зять входит в семью, одну из двенадцати самых могущественных в России. Я кружилась на балах, раздавала авансы, расторгала помолки, сговоренные роднёй. Словом, веселилась как могла. Любимая единственная дочь Великого Князя при четырёх братьях… А потом произошла трагедия. Из-за моего легкомыслия. Один юноша, Владимир Орлов, Одарённый с блестящими перспективами, из великокняжеской семьи, покончил с собой. Он просил моей руки, я давала туманные обещания, истолкованные им вполне определённо. Не любила его, но хотела позлить матушку, сватавшую меня исключительно по корыстному расчёту… Когда он понял, что надежд нет, сжёг себя заживо огненным плетением.

Виктор Сергеевич не прерывал её ни единым словом, ни даже вздохом. Откровения связистки, тем более — из великокняжеского рода, явление не то что редкое, практически немыслимое. Не сказать, чтобы он жаждал этих подробностей. Но доверительные отношения с самым загадочным и, вдобавок, истинно красивым членом команды, требовали внимания и сочувствия.

Анастасия, вздохнув, продолжила.

— На похоронах, куда я, понятное дело, приглашена не была, Великая Княгиня, потерявшая сына, высказалась в сердцах весьма нелицеприятно. В мой адрес. Была права по сути, но форма… В общем, такое невозможно оставить без внимания. Мой старший брат вызвал на дуэль её сына, с условием смерти. Жестоко? Но оскорбление было слишком сильно. Невероятно, но брат моего отвергнутого поклонника сумел победить. Ещё одна смерть! Возможно, не последняя, потому что запахло войной семей, и она разразилась бы, если бы не вмешательство Его Императорского Высочества. Наследника престола.