Просто любить тебя

Я расплакалась, совершенно забыв, что на меня смотрит Соня. Обида, гнев и отчаяние — всё соединилось в гремучую смесь, медленно разрывавшую мою душу на части.

— Мамочка, — сзади послышался тонкий голосок дочки, — ты поранилась? Так больно?

Придя в себя, я быстро постаралась стереть слёзы, через силу улыбнулась и сказала:

— Говорю же — неуклюжая. Принеси, пожалуйста, из ванной аптечку. Там должны быть перекись и пластыри.

Соня неуверенно кивнула, словно решая, оставлять ли меня одну или нет. Но через несколько секунд в коридоре послышался топот ножек, а я смогла спокойно выдохнуть.

В последнее время меня напрягало моё состояние — из жизнерадостной девушки, считающей, что у каждой проблемы обязательно есть решение, я превратилась в унылую женщину, боявшуюся заглянуть в будущее.

И всё из-за встречи с Покровским.

Так не могло долго продолжаться. Наше общение было неизбежным — зная характер Сони, я понимала, что она никогда не отступится от отца, пока он сам её не оттолкнёт. Но я не могла этого допустить, поэтому решила серьёзно поговорить с Кириллом наедине, чтобы расставить все точки и снова начать наслаждаться жизнью с дочкой.

— Мамочка, вот, — Соня притащила большую коробку, поставив её на стул. — Тебе помочь?

— Не нужно, — улыбнулась, поднявшись с корточек. — Лучше иди, собери игрушки — сейчас мы пойдём к Воронцовым. Тоня и Игорь очень по тебе соскучились.

— А я нет, — дочка скрестила руки на груди. — И вообще, ты обещала, что сегодня мы поедем к папе! Сама же говорила, что слово нужно держать!

— Кто сказал, что я тебя обманула? — вздохнув, полила на палец перекисью. — Сначала ты недолго поиграешь у них, а потом мы обязательно навестим Кирилла. Мне просто нужно сначала закончить дела.

Соня нахмурилась, недовольно сморщив нос, но ничего не сказала. Она знала, что я всегда выполняла свои обещания, поэтому послушно отправилась в комнату, собирать свою маленькую сумочку.

Через два часа я уже была в больнице. Тоня очень удивилась, что мы так рано пришли с Соней, но долго пререкаться со мной не стала.

Я чувствовала — чем быстрее смогу поговорить с Кириллом, тем легче мне станет. Поэтому, как только наступило время посещения, я, не думая, зашла в палату.

К счастью, Покровский не спал. Он задумчиво смотрел сериал на телевизоре и, кажется, даже не услышал, что я пришла.

— Здравствуй, — сказала тихо, боясь его напугать. — Прости, что пришла так рано.

— Привет, — повернувшись, Кирилл растерянно посмотрел на меня. — А где Соня? Я ждал, что она привезёт доктора-зайца.

— Она вечером тебя навестит, — поджала губы, не зная, как начать разговор. — К тебе никто не собирался приехать? Может, продюсер или друзья?

— Нет, — он нахмурился. — А что?

— Нам нужно серьёзно поговорить.

Взяв стул, стоящий около небольшого белого стола, я приставила его к кровати и уверенно села рядом с Кириллом. Ладони дрожали, но я не могла трусливо отступить.

— Я рад, что ты решилась, — Покровский натянуто улыбнулся. — Если правильно понимаю, то речь пойдёт о наших отношениях с Соней.

— Да, — слова не давались, но я пыталась пересилить себя. — Раньше я часто представляла, что будет, когда ты узнаешь о рождении дочери, думала о вашей встрече. Но даже не догадывалась, что буду к этому совершенно не готова.

— Что именно тебя волнует? — он был максимально серьёзен, что придавало мне уверенности.

— Ты, Кирилл, — не сводила с него тяжёлого взгляда. — Точнее, твоя ветреность. Я убеждалась в ней не раз. Ты быстро принимаешь решения, а потом также быстро от них отказываешься. Я прекрасно помню, как во время наших отношений ты хотел отказаться от съёмок, говорил, что устал от популярности и хочешь спокойствия. Но когда пришлось сделать выбор, ты струсил и отказался не от актёрства, а от меня…

Покровский не перебивал, внимательно слушая.

— Да, возможно, твои чувства ко мне были слабее любви к кинематографу, но это неоправдание твоего поступка. Расставаться всегда нелегко, особенно с любимым человеком… Но в тот раз мне было вдвойне тяжелее. Ты не поговорил со мной, не решился даже объясниться. Ты просто сбежал в Москву, забыв о наших отношениях, как о страшном сне. А я ждала... Я любила и ждала тебя, Кирилл.

Всё, что так долго копилось в душе, наконец-то вышло наружу. Я впервые за долгое время разрешила себе почувствовать слабость.

— Даже узнав о ребёнке, я плюнула на всю гордость и решила позвонить. Но ты просто открестился от меня, сказав, что счастлив с другой. Это было настолько больно, что, казалось, сердце готово разорваться. Но, как видишь, я осталась жива… Подарила жизнь прекрасной дочери, воспитала её умной и доброй девочкой, отдала ей себя без остатка. И теперь появляешься ты, заявляя, что хочешь наладить с ней отношения. Конечно же, меня это задело! Пропустить столько радостных и пытаться их наверстать сейчас — несправедливо по отношению к Соне. Но это не главное, Кирилл. Что, если в один прекрасный день ты поймёшь, что тоже не любишь её… Что, если захочешь бросить, разбив маленькое детское сердце? Она слишком ранима, поэтому не сможет пережить такого предательства.

Я продолжала говорить, а по щекам текли тяжёлые слёзы освобождения, избавления от груза, так долго сдавливающего мои плечи. Мне нужно было выговориться, рассказать всё, что так долго мучило душу, чтобы начать жить.

— Я понимаю, — ответил Кирилл, когда я замолчала. — И ты права — я виноват. Ты мне нравилась, Вита… Искренне нравилась. Но потом что-то пошло не так… Излишняя забота, желание быть постоянно рядом, внезапный контроль — меня душила твоя опека. Хотелось лёгкости, свободы, которых ты не могла мне дать. И тогда я принял сложное решение — расстаться. Понимая, насколько тебе будет больно, после окончания контракта с Эриком я уехал в Москву, лишь бы не мозолить взгляд. Наверное, это было трусливым, но я не мог ничего с собой поделать.

Покровский сжал губы, задумчиво отвернувшись к окну.

— А про звонок я ничего не знаю. И сообщений никаких точно не писал. У меня бы из-за стыда просто не хватило бы сил даже ответить… Поэтому в том, что я ничего не знал про Соню, только моя вина.

Грустно улыбнувшись, Кирилл осмелился посмотреть на меня.

— Твои опасения не беспочвенны. Я действительно раньше слишком ветрено относился к жизни: вечеринки, девушки, алкоголь — не отрицаю. Но позволь мне доказать, что я изменился. Возможно, не сразу, но ты поймёшь — повода для волнения нет. Сейчас перед тобой не тот взбалмошный парень, а зрелый мужчина, — на его лице появилась довольная добрая ухмылка, — который может подтверждать свои слова поступками.

Покровский на секунду замолчал, потянувшись к моей ладони.

— Я искренне извиняюсь за прошлое и прошу тебя — позволь мне общаться с дочкой. Только так я смогу доказать, насколько сильно изменился. Только так смогу сделать Соню счастливой…

Возможно, сейчас Кирилл прекрасно играл, но я прониклась и поверила. Точнее, мне хотелось верить, что он её обманывает, и Соня сможет наконец-то насладиться общением с отцом, которого, несмотря на молчание, ей так не хватало.

— Хорошо, — вздохнув, вытерла последнюю слезу со щеки. — Я дам тебе шанс узнать дочь, позволю почувствовать себя отцом маленькой девочки, которая так в тебе нуждается. Но, если ты в этот раз не оправдаешь моего доверия, я гарантирую уничтожить твою жизнь — плюну на своё достоинство и пройдусь по всем каналам, лишь бы очернить идеальную репутацию. Понял меня?

— Понял, — улыбнувшись, Кирилл сжал мою ладонь. — Теперь мне можно увидеться с Соней?

Окончательно успокоившись, я съездила за дочкой и вернулась в больницу. Оказалось, Соня предусмотрительно забрала из дома доктора-зайца и большую коробку с игрушечными медицинскими принадлежностями. Для полноценного образа не хватало халата, но она решила, что для этого подойдёт белая футболка.

— Приве-е-ет, — довольно произнёс Кирилл, как только дочка переступила порог палаты. — Я так рад тебя видеть!