Страница 77 из 127
Позиция самого Гамбетты, однако, отличалась двойственностью. 25 сентября французская пресса опубликовала его призыв к крестьянам присоединиться к защите отечества, взять в руки «косы, топоры и вилы и обрушиться всей массой на вражескую армию»: «Останавливайте их конвои, перерезайте их линии сообщения и уничтожайте их припасы»[748]. Однако в том, что касалось военной стратегии, Гамбетта не последовал своим же громким публичным призывам, сделав ставку на подготовку новых регулярных формирований. Бить в набат и собирать охотничьи ружья ему казалось «мерами, имеющими большую видимость, чем пользу», о чем он прямо заявил сторонникам радикальных действий[749].
Генерал Лефло, в свою очередь, указывал Фуришону, что партизанская война «на манер шуанов» — необходимый этап, пока новые регулярные части не смогут противостоять пруссакам в чистом поле. Кто-то должен был мешать вражеским отрядам проникать все дальше, тревожить противника день и ночь, ограничить территорию для его реквизиций, угрожать его коммуникациям, заставляя снимать войска из-под Парижа. Лефло советовал активней задействовать кавалерию — отдельными полками и даже эскадронами: «дивизия целиком бесполезна и принесет лишь четверть той пользы, которую может дать полк с хорошим командиром»[750]. Сам Лефло еще в сентябре 1870 г. разбил одну из своих бригад на небольшие подразделения для активизации действий совместно с нерегулярными формированиями на коммуникациях противника в Эльзасе. Им действительно удалось на какое-то время отвлечь значительные силы осаждавшей Страсбург группировки.
29 сентября Гамбетта обнародовал решение о включении добровольческих формирований в состав формируемых Луарской и Восточной армий, мотивируя это тем, что на территории республики не могут действовать никакие вооруженные силы, не подчиненные законной власти. Они должны были подчиниться той же дисциплине, что и мобильная гвардия. Добровольческие формирования, вероятно, были бы более опасны для немцев в качестве партизан, нежели вспомогательные силы регулярной армии. Историки на протяжении длительного времени искали объяснение этому решению. М. Говард полагал, что внимание Гамбетты от партизанской герильи отвлекла навязчивая мысль любой ценой освободить Париж, для чего намного важней были полновесные армии, «дабы традиционным образом и как можно скорее выступить против прусских армий на поле боя»[751]. Армель Диру указывает и на политическую подоплеку этого решения — крайне неустойчивую ситуацию на французском юге и в ряде крупнейших городов Франции, в том числе Марселе и Лионе, где как раз накануне было подавлено выступление анархистов. Публично Гамбетта продолжал призывать к всенародной войне, но его действия на посту фактического диктатора в Туре обнаруживали страх перед погружением страны в гражданскую войну усилиями крайне левых. Говоря словами Диру, Гамбетта хотел «контролировать добровольческие корпуса, чтобы избежать революции»[752].
Решение Гамбетты могло быть также продиктовано желанием поскорей покончить с «дилетантизмом» в деле национальной обороны. Ему приходилось считаться с мнением военных, подвергших действия «любителей» жесткой критике. В частности, генерал Мартен де Пальер справедливо указывал на оборотную сторону массовой раздачи в августе-сентябре оружия всем, кто его требовал. Во-первых, пруссаки не скупились на репрессии против захваченных в гражданской одежде с оружием в руках. Во-вторых, три четверти сограждан выданным оружием не пользовалось и сотни тысяч ружей на деле просто оказались «выведены из оборота». Вероятно, не слишком преувеличивая, он утверждал, что «на троих храбрецов в деревне приходится пятьсот тех, которые при первой реквизиции бросают оружие, выдают свой скот и все, что имеют»[753].
В конце сентября франтирёры были уравнены в содержании с мобильными гвардейцами, что имело крайне пагубные последствия для морального духа последних. В самом деле, запись в добровольческие соединения для некоторых служила способом избежать службы в национальной или мобильной гвардии. Это также объясняет причину, почему правительство уже в октябре 1870 г. прекратило выдавать разрешения на формирование новых отрядов[754]. Помимо прочего, подчинение «вольных стрелков» генералам позволяло набросить узду на наиболее ретивых командиров и косвенно ввести их отряды в правовое поле.
Последнее было связано не в последнюю очередь с вопросом о том, распространяется ли на «вооруженных граждан» право на статус военнопленного. Французская сторона настаивала, что на соответствующее обращение могут рассчитывать все бойцы вооруженных формирований, включая национальную гвардию. С точки зрения немцев проблема, однако, заключалась в том, что эти солдаты часто были трудноотличимы от гражданского населения. Синие куртки, которые многие из них носили в качестве униформы, были аналогичны гражданским, а кокарды можно было легко снять. «Эти синие куртки действовали на солдат как красная тряпка на быка», — писал в своих воспоминаниях Г. Фрич[755].
В итоге было выработано правило, согласно которому солдатом признавался тот, кто мог быть однозначно опознан как солдат на расстоянии винтовочного выстрела благодаря элементам своей одежды, которые невозможно быстро удалить. Соответствующим образом был сформулирован королевский указ от 27 августа, аналогичной позиции придерживалось и германское политическое руководство[756]. Если человек с оружием не соответствовал этим критериям, он считался не солдатом, а убийцей и должен был предстать перед военно-полевым судом, который в этой ситуации выносил смертный приговор. На практике обращение с захваченными франтирёрами во многом определялось личностью немецкого офицера: в одной и той же ситуации один относился к французам как к военнопленным, другой расстреливал их на месте[757].
С партизанами прусским войскам уже довелось столкнуться в Богемии, Моравии и Верхней Силезии еще в ходе австро-прусской войны 1866 г. Но масштаб этого явления во Франции оказался для немцев неожиданностью[758]. Расчетам командования остаться в рамках «цивилизованной» классической войны, при которой монополия на насилие сохранялась бы за государством, оправдаться было не суждено. Стрелять в немецких солдат и офицеров во французских городах начали практически с самого начала войны[759]. Основными оппонентами франтирёров и национальных гвардейцев стали германские кавалеристы. Задачей немецкой конницы было прикрыть главные силы армии, своевременно предупредить о приближении значимых сил противника и громить небольшие отряды, которые могли представлять опасность.
Франтирёры были особенно активны в окрестностях Парижа, а также в районах к югу и востоку от французской столицы. Только в октябре немцы сумели очистить от партизан большую часть Вогезов. Противодействие партизан и плохая погода существенно замедлили продвижение пруссаков к Франш-Контэ. Ощутимым был вклад в противодействие противнику и партизанских формирований на Луаре[760].
Время от времени французам удавалось добиваться успехов, особенно когда командиры небольших германских отрядов теряли бдительность. Так, взвод 2-го гусарского полка был 17 сентября окружен франтирёрами в Фонтенбло и вынужден капитулировать два дня спустя; в плен попали 30 человек. В ночь на 8 октября франтирёры и национальные гвардейцы атаковали прусских гусар и баварскую пехоту, расположившуюся в городке Абли; их добычей стали 68 пленных и 105 лошадей[761]. «Франтирёры начинают доставлять неудобство и становятся дерзкими», — записал Блументаль 30 сентября в своем дневнике[762]. К концу октября действия франтирёров стали серьезной помехой для разведывательной деятельности германской кавалерии.
748
Цит. по: Forrest A. Op. cit. P. 126.
749
Enquête parlementaire sur les actes du Gouvernement de la Défense nationale. T. II. P. 258.
750
Ibid. P. 258–259.
751
Howard M. Op. cit. P. 250.
752
Dirou A. La guerilla en 1870… P. 242–243.
753
La guerre de 1870–71. La défense nationale en province… P. 688–689.
754
Bourachot A., Ortholan H. Op. cit. P. 79–80.
755
Fritsch H. Op. cit. S. 201.
756
Ganschow J.P.P. Op. cit. S. 354.
757
Schneider F.T. Der Krieg in französischer Sicht / Entscheidung 1870. S. 195.
758
Stoneman M.R. The Bavarian Army and French Civilians… P. 273–274.
759
См.: Diancourt V. Op. cit. P. 14–15.
760
Bertin P., gén. La guerilla sur les communications allemandes dans l’Est de France // Revue historique de l’armée. 1971. № 1. P. 187.
761
Kunz H. Die deutsche Reiterei… S. 262.
762
Blumenthal L.v. Op. cit. S. 117.