Страница 31 из 127
По приказу кронпринца I баварский корпус фон дер Танна должен был вступить в бой между V и II баварским корпусами, а вюртембергская дивизия — поддержать наступление XI корпуса. Общий замысел командования 3-й армии заключался теперь в том, чтобы взять французов в клещи. Однако баварцы на этом этапе проявили нерасторопность, которая впоследствии даже дала повод обвинить их в нелояльности. Фридрих Вильгельм всячески подгонял союзников, и баварский военный атташе имел с кронпринцем весьма неприятный разговор. «Скажите, что кронпринц Пруссии повелевает им именем их короля наконец нормально атаковать и отбросить противника; повсюду наши части победоносно наступают, только они топчутся перед врагом!» — горячился Фридрих Вильгельм[254]. Судя по всему, проблема была все-таки не в сознательном стремлении переложить тяготы сражения на плечи пруссаков, а в более низком уровне подготовки баварских дивизий по сравнению с прусскими.
Тем не менее, после двух часов дня давление баварцев на французском левом фланге стало ощутимым. Спасая свою группировку от полного разгрома, Мак-Магон сознательно жертвовал кавалерией, совершавшей самоубийственные атаки, и артиллерией, продолжавшей вести огонь по наступавшей пехоте до последнего, не оставляя себе возможности для отхода. Прибывшая в четыре часа дня пехотная дивизия из состава 5-го корпуса могла только прикрыть отступление своих товарищей, которое к тому времени приобрело всеобщий характер. Час спустя немцы заняли Фрошвилье, где до этого находился командный пункт Мак-Магона.
И вновь преследование отступавшего противника не было организовано. Хотя отход французов напоминал местами паническое бегство, немцы не воспользовались благоприятной ситуацией. Частично в этом было виновато перемешивание германских подразделений на поле боя, частично истощение после тяжелого и хаотичного сражения, частично — плохо подходившая для действий кавалерии гористая местность. Однако и без этого немцами при Вёрте (французы будут впоследствии говорить о сражении при Фрошвилье) была одержана блестящая победа. Германские потери составили 11 тысяч солдат и офицеров, французские — чуть менее 11 тысяч убитыми и ранеными (в числе погибших три генерала и семь полковников), еще 6 тысяч попали в плен. Около 4 тысяч «отсутствующих» были рассеяны противником, но сумели укрыться в Страсбурге[255].
К числу главных героев дня принадлежала прусская артиллерия, которая двигалась в передовых порядках пехоты и вела по противнику убийственный огонь; уроки 1866 г. в этом отношении оказались выученными. Несмотря на всю храбрость французской пехоты, она была бессильна против огня вражеских орудий, которые были способны быстро подавить французскую артиллерию, после чего переключиться на другие цели. Кроме того, большую роль сыграло численное превосходство — во второй половине дня у кронпринца под рукой было вдвое больше солдат, чем у Мак-Магона. «Вёрт — это историческая победа, — ликовал прусский кронпринц, — впервые с 1815 года французы побеждены в открытом бою»[256].
Успех немцев, впрочем, не позволял закрыть глаза на упущенные возможности. «Взглянув поближе на обстановку Вертского боя, увидим, что дорого купленный успех немцев вовсе не соответствовал очень значительному превосходству их сил и понесенным ими жертвам, а произошло это именно от отсутствия своевременного общего управления армией», — писал впоследствии К. М. Войде[257]. Действительно, стихийное начало сражения и полное отсутствие координации действий немецких корпусов на первом его этапе превратили Верт в кладбище упущенных возможностей. Вместо запланированного флангового обхода ключевую роль играли фронтальные атаки на сильную позицию, сопровождавшиеся соответствующими потерями.
Разгромленная французская группировка начала отступление на юго-запад, по дороге, уводившей ее все дальше от Меца и остальных корпусов Рейнской армии. 4-я кавалерийская дивизия, установившая было 7 августа контакт с отходящим противником, на следующий день вновь потеряла его. Между тем, на северном участке театра военных действий разыгрывались не менее драматичные события.
Наступление 1-й и 2-й армий на запад началось в первые дни августа. Если бы ситуация развивалась в соответствии с планами Мольтке, корпуса под командованием принца Фридриха Карла атаковали бы группировку Базена с фронта, а армия Штайнмеца обошла бы ее с фланга. Проблема, однако, заключалась в личности командующего 1-й армии. Штайнмец, как уже говорилось выше, был генералом старой закалки и не привык повиноваться штабным авторитетам, а тщеславия и уверенности в себе ему было не занимать. Теперь ему было 74 года, и он ясно осознавал, что началась его последняя кампания. План Мольтке был ему не слишком понятен; ему казалось, что его хотят лишить возможности снискать новые лавры, отведя сугубо второстепенную роль. На это бравый старик пойти не мог.
Вместо того чтобы дождаться подхода 2-й армии к реке Саар и затем наступать на запад, Штайнмец двинул свои корпуса на юг, на Саарбрюккен, прямо на врага. В результате 1-я армия оказалась на пути движения 2-й; более того, два корпуса Штайнмеца должны были встретиться с французами там, где последние были сильнее всего. Если бы старый генерал намеренно стремился потерпеть поражение, он вряд ли смог бы действовать лучше. Мольтке был вне себя, но изменить ничего не мог — информация приходила в главную квартиру с большим опозданием, и отданные приказы часто уже не соответствовали ситуации. Фридрих Карл также был взбешен настолько, что приказал командиру своего авангарда просто сбросить с дороги находящиеся на его пути части 1-й армии[258]. К счастью, до боя между двумя прусскими армиями на глазах изумленных французов дело все же не дошло.
6 августа передовые части 1-й армии начали переправу через реку Саар, мосты через которую французы даже не потрудились взорвать. За рекой немцы наткнулись на 2-й корпус генерала Фроссара, занимавший оборону на сильной позиции на высотах в районе Шпихерна. 2-й корпус относился к числу лучших в Императорской армии. Он был составлен из войск Шалонского лагеря, поддерживавших в мирное время наряду с гвардией самый высокий уровень подготовки, и отличался потому более высокой «спайкой» подразделений. В качестве корпуса «повышенной боеготовности» он первым выдвигался к границе[259]. Шарль Фроссар находился на одной из тех позиций, которые выбрал и рекомендовал в качестве особенно удачных несколько лет назад в ходе рекогносцировки приграничных районов Франции. Завязался бой, который впоследствии назвали «самой незапланированной, нежеланной и неуправляемой битвой всей войны»[260].
В распоряжении французов находилось около 24 тысяч солдат. Изначально планировалось, что 2-й корпус будет отходить на соединение с другими частями Рейнской армии. Однако после начала немецкой атаки Фроссар решил осуществлять упорную оборону, тем более что в непосредственной близости от него находились 3-й и 4-й корпуса, на помощь которых он с самого начала рассчитывал[261]. В свою очередь, командир прусской 14-й дивизии Камеке, части которого первыми прошли Саарбрюккен, не стал долго раздумывать и атаковал французские позиции. Почти что для проформы Камеке отправил запрос командиру VII корпуса генералу Застрову. Застров не принадлежал к числу наиболее блестящих прусских генералов и попросту разрешил Камеке делать то, что тот считает нужным.
254
Kaiser Friedrich III. Op. cit. S. 36.
255
Rousset [L.], lt-col. Op. cit. T. I. P. 240.
256
Kaiser Friedrich III. Op. cit. S. 50.
257
Войде К.М. Указ. соч. Т. 1. С. 129.
258
Howard M. Op. cit. P. 75.
259
Jarras L. Op. cit. P. 52.
260
Kaulbach E. Der Feldzug 1870 bis zum Fall von Sedan. Zur deutschen militärischen Führung in heutiger Sicht / Entscheidung 1870. S. 64.
261
Frossard [Ch.], général. Rapport sur les opérations du deuxième corps de l’armée du Rhin dans la campagne de 1870. Pt. 1. Paris, 1872. P. 45–46.