Страница 42 из 48
— О, неизвестный, увидевший меня в пустыне и посетивший! Да минует меня участь материнства. Дай умереть мне.
Но он сказал:
— Нет, нет, Фамарь. Я — начало Живого и Рождающего.
Поэтому и называется источник, у которого явился Фамари Вестник, Беэрлахай-рои, что значит «Источник Живого, видящего меня».
И пошла Фамарь к Измаилу, и в печали отдалась ему и зачала. И когда родилась у нее дочь, по имени Дебора, удалилась Фамарь от шатра, оставив ребенка сыну своему Измаилу.
И долго стояла Фамарь в пустыне, и смотрела на далекую луну и молила богиню о смерти.
И богиня сжалилась над ней, и даровала ей смерть.
ДЕМОН АСМОДЕЙ[58]
В Экбатанах Мидийских жил некогда купец Асаф. И была у него жена Зехора, и много было наложниц в доме его. Рабы и рабыни толпились в покоях Асафа, как у знатного вельможи. Соседи говорили про Асафа:
— Он богат, как Енемессар, царь Ассирийский.
И радовался Асаф своему богатству. Когда он, одетый в белый эфод и пурпурные ткани, привезенные из Финикии, выходил с серебряным посохом в руках на городскую площадь, все указывали на него и говорили:
— Вот идет счастливый Асаф, которого возлюбил Господь.
И все стали звать Асафа Иедидиа, что значит «возлюбленный Богом».
Но не имением своим, не виноградниками, не стадами, не драгоценностями из Офира и не тканями из Ниневии гордился Асаф, а дочерью своего Маахой, которая была прекраснее всех богатств земных. И не было девушки равной ей по красоте.
Если взять семя махровой розы и положить его в землю, смешанную с пеплом сердца ласточки и увлажненную слезами невинной отроковицы, вырастет прекрасный цветок, имя которому Эрдуил. Как лепестки Эрдуила были губы Маахи.
Если бросить в очаг камень гиацинт, прошептав над ним заклятия мага Сеннахирима, вспыхнет пламя небесное, чарующее сердце. Такой свет был в очах Маахи.
Если идти на север три тысячи дней, то увидишь на берегу моря гору Елфалет. И на вершине той горы лежит камень белый. И нет ничего прекраснее и нежнее белизны его. Так нежно и прекрасно было тело Маахи.
И поступь Маахи была как пляска. И голос ее — как звон гуслей. И дети любили Мааху, потому что мудра и невинна была она…
Был у купца Асафа сосед, по имени Вениамин. Он был беден, молод и благочестив. Рабов у него не было и он сам трудился в поле и в саду. И когда Мааха шла купаться, Вениамин смотрел на нее и думал: «Почему я не богат, как Енемессар, царь Ассирийский? Я бы мог посвататься тогда, и, быть может, Асаф выдал бы за меня Мааху. Правда, у меня есть богатый дядя Неффалим и он обещал оставить мне наследство, но, прежде чем он умрет, Мааха выйдет замуж за другого. Увы! Увы, мне несчастному».
Любовная печаль омрачила сердце Вениамина. Он перестал работать в саду и в поле. Бродил по рынку в жестокой тоске. Не развлекали его звуки систр и тимпанов, не радовали пляски нарумяненных женщин, не пьянило вино, которое он пил с друзьями.
Ночью он шел на городскую стену и стоял там до зари, как черный призрак, тоскуя.
А в доме Асафа готовили свадьбу. Мааху выдавали замуж за богатого купца Гаврия. И когда весть о свадьбе дошла до Вениамина, упал он на камни. И все думали, что умер он: так побледнело лицо его.
А когда он очнулся, друзья сказали ему:
— За чертою города живет волшебница Деввора. Пойди с ней. Она исцелит тебя от любовной печали.
И, хотя благочестив был Вениамин, но не мог одолеть соблазна, и пошел к Девворе и молил ее о помощи.
И сказала Деввора:
— Я знаю, что умрет дядя твой Неффалим, и ты будешь богат. Тогда Асаф выдаст за тебя Мааху.
— Ах, нет. Горе мне, — сказал Вениамин, — не хочу я наследства, потому что на днях выходит замуж Мааха. И жених ее Гаврий пирует уже в доме Асафа.
— Хорошо. Я помогу тебе, — сказала Деввора, — я вызову демона Асмодея из верхних стран Египта, и умертвит он Гаврия, прежде чем соединится Гаврий с прекрасной Маахой.
И пал на колени простодушный Вениамин, и благодарил хитроумную Деввору.
Когда гости в доме Асафа упились вином и рабы повлекли их, как мертвецов, из покоев, где пир был брачный, Зехора, жена Асафа, взяла за руку дочь свою и повела к брачному ложу. А сам Асаф благословил Гаврия. И жених пошел к невесте, и голова кружилась его от вина и страсти.
Вот остались, наконец, одни — Мааха и Гаврий. И хотя нравился Маахе Гаврий, но страшно было ей, что коснется он сейчас тяжелыми руками ее тела.
Тихо в тоске заплакала Мааха. А Гаврий уже сбросил хитон и простирал к ней жадные руки, вожделея.
Тогда вошел в брачные покои демон Асмодей и, покорный воле Девворы волшебницы, задушил незримыми руками Гаврия.
И пал Гаврий у брачного ложа, не утолив страсти. С ужасом смотрела Мааха, как предсмертные судороги корчили безобразное тело.
И хотел уже демон покинуть покои Маахи, как вдруг увидел пламя ее глаз и розы ее губ, и адская страсть загорелась в его сердце. И остался Асмодей у ложа Маахи, как жених ада.
Властью своею замкнул Асмодей уста Маахи. И дьявольскими губами прижался к ее девственным ногам, и, не ведая, что с нею, пала Мааха на ложе в сладостных муках.
Утром нашли тело Гаврия. В смущении горевали. Вдова-девственница в трауре, с пеплом на голове прошла по городу, стеная.
Каждую ночь приходил демон Асмодей к Маахе. И незримые ласки его были ужасны. И лицо Маахи изменилось: казалось, что губы ее в крови, а в глазах горит темный огонь.
И боялся за жребий ее отец Асаф и мать Зехора. И стали просить ее выйти замуж, не понимая, что творится с нею, и жалея ее.
В это время умер Неффалим и оставил племяннику своему Вениамину богатое наследство. Пришел Вениамин к Асафу и молил отдать ему Мааху.
И вот снова назначен был брачный пир, и увенчанные цветами сидели гости вокруг печальной Маахи. Отроки пели песни о любви брачной. Тук тельцов и баранов, хмель вина, благоухание мирры и цветов — все туманило головы. Но не пьянил земной пир Маахи, ибо изведала она иные чары, жестокие и сладкие, пред которыми бледнеют человеческие радости.
Наконец, счастливый Вениамин повел невесту в брачные покои. Спешил снять одежды с желанного тела. Но вдруг открылись глаза его и увидел он демона Асмодея, и ужаснулся.
А демон отстранил его от Маахи и не позволил ему коснуться ее.
Тогда закричал Вениамин:
— Я вижу тебя, демон Асмодей. Зачем ты преграждаешь мне путь к невесте моей? Ты ошибся: я не Гаврий. Соперник мой умер. Нет, я — Вениамин благочестивый.
Засмеялся Асмодей и сказал:
— Что ты дашь прекраснейшей Маахе? Твою глупую земную любовь? Но она изведала иную любовь, о которой не смеешь ты мыслить. Или, может быть, ты хочешь спасти ее душу? Но зачем ей вечный покой райских кущ, когда предназначены ей блаженные муки моего ада?
И опять засмеялся Асмодей, и опрокинул на землю благочестивого жениха. И растоптал его.
ХРИСТОФОР[59]
Христофор был великан. На земле не было человека, равного ему по силе. Однажды во время бури ехал он на судне. С большим трудом приблизилось оно к гавани, но ветер гнал корабль в открытое море, и тщетно гребцы старались его направить, куда следует. Тогда Христофор бросился в море и, плывя, повлек корабль на канате. Так он спас судно.
У этого великана и силача было сердце необыкновенной чистоты, хотя он еще не знал тогда истинной веры и бродил, как слепой, во тьме язычества. Чувствуя, что сила его безмерна, Христофор недоумевал, как ему жить. Ему не хотелось, чтобы такая сила пропадала напрасно, а между тем, будучи очень скромным, он сам не решался применить ее к чему-нибудь. Наконец, он после долгих размышлений придумал то, что казалось ему наилучшим в его затруднительном положении.
58
Сочинения. Том третий.
59
ПБ.
В авторском предисловии к ПБ указано: «Что касается последнего цикла рассказов, то их сюжеты взяты из прославленной книги Иакова из Воража. Первый рассказ служит как бы необходимым введением в эту маленькую тетрадь. В новелле о св. Христофоре автор старался не уклоняться от латинского подлинника и сохранить очаровательную примитивность гениального и простодушного повествователя Золотой Легенды, выдержавшей, как известно, испытания веков».
«Золотая легенда» (Legenda Aurea) — собрание христианских легенд и житий святых, составленный в середине XIII в. доминиканским монахом и церковным деятелем бл. Иаковом Ворагинским (ок. 1228/30-1298), популярнейшая кн. Средневековья.