Страница 4 из 125
— Мы рассчитываем на вашу лояльность — продолжал он. — К постороннему лицу мы бы не обратились. Вы понимаете?
— Не очень, — сухо ответил Исмаилов и взглянул на часы.
«Гейбл», наконец, представился:
— Моя фамилия Гудвин. Кэптен Арчи Гудвин. Мой напарник — Ниро Вульф.
Они даже вытащили свои удостоверения.
Игорь выдавил из себя вежливую улыбку:
— Польщен. Непонятно лишь, зачем вам понадобилась моя скромная персона. Ведь я уже три года, как в отставке.
— Мы из контрразведывательного отдела, служба расследования уголовных преступлений ВМС — пояснил Гудвин. — Занимаемся также обеспечением безопасности. Базируемся в Сан-Диего.
Вначале Исмаилова удивила такая непосредственность. Но затем он догадался, что сообщая о себе такие детали, Гудвин, видимо, хочет продемонстрировать ему так своё доверие.
— Понимаю. Я вас слушаю.
— Вам что-нибудь говорит имя Морриса Элтхауза?
Гудвин повторил фамилию по буквам.
— Я читаю газеты, — кивнул Игорь.
В газетах писали, что конгрессмен Элтхауз с семьей и друзьями проводил отпуск на личной яхте возле побережья Флориды. Судно и все кто был на борту исчезли при странных обстоятельствах.
— В последнем номере «Вечернего телеграфа» писали, что нашли лишь несколько обломков яхты.
— Абсурд, согласитесь — скорбно заметил Гудвин, качая головой. — Лишь несколько обломков и ни одного тела за десять дней поисков. Хотя, как вы понимаете, конгрессмены исчезают не каждый день, и к операции привлечены значительные силы. Нас интересует, что вы об этом думаете. Кстати, вот, можете посмотреть фотографии. Они сделаны с борта поискового судна и не попали в прессу.
Игорь взял несколько снимков, внимательно просмотрел, вернул обратно, после чего откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Так прошла минута. Гудвин нетерпеливо кашлянул.
— Что скажите, мистер Исмаилов?
— Вам ведь не это интересно.
— Да?! — у Гудвина заметно дрогнули брови. Хотя он пытался выглядеть искренне недоумевающим, забегавшие глаза его выдали.
— Да — жёстко повторил за ним Исмаилов. — Думаю у вас достаточно специалистов, которые способны всё тщательно проанализировать. Да и в газетах чего только не пишут. И про внезапный взрыв двигателя, из-за которого экипаж яхты, якобы, мог не успеть подать сигнал бедствия. И про убийство из ревности…
Журналисты раскопали всё грязное бельё этой семьи, даже пишут, что конгрессмен мог умышленно исчезнуть, чтобы обрубить таким образом свои все проблемы.
— Этими бреднями пусть кормят домохозяек — презрительно прожевал второй контрразведчик по фамилии Вульф. — Тем более что исчезновение не было внезапным. С борта яхты успели отослать странное сообщение…
— В этой связи нас заинтересовал ваш доклад 1942 года — перебил подчинённого Гудвин.
— Вот как?
— Да, мы случайно наткнулись на него в архиве.
— Послушайте, джентльмены, раз вы читали моё дело, то в курсе, что с флота меня списали психиатры. Меня комиссовали вчистую. В госпитале из-за моих откровений меня объявили ненормальным и подвергли весьма радикальному лечению. Хорошо, что дело не дошло до лоботомии. Но через меня пропускали электрический ток, погружали в ванну с ледяной водой и проделывали со мной ещё массу любопытных вещей. После такого я уже ничего не помню. Кроме того, я не хочу лишиться своей нынешней работы в университете и снова оказаться запертым в психушку.
Игорь снова взглянул на часы и поднялся, давая понять, что разговор окончен.
— Прошу прощения, но через десять минут у меня начнётся новая лекция.
— Ну что ж… — Гудвин понимающе улыбнулся и тоже поднялся со скамьи. Вслед за ним это сделал и Вульф. На прощание вместе с протянутой для рукопожатия рукой старший контрразведчик вежливо предупредил:
— Хочу надеяться, что о нашем разговоре вы никому не расскажите. Желаю успехов.
— И вам того же. Жаль, что не смог вам помочь.
— Ничего. Вот, возьмите — Гудвин протянул Игорю свою визитную карточку, пояснив:
— На тот случай. Вдруг что-то всё-таки вспомните.
У второго низкорослого контрразведчика оказалась рука каменотёса. Игорь машинально отметил про себя, что если высокий в этой паре — голова, то его напарник наверняка — кулаки, и ещё вечноголодное чрево.
Глава 3
На выходные Исмаилов отправился к своему другу.
Георгий или на американский манер Джордж Габор был известным писателем, публицистом и общественным деятелем. Ещё он был талантливым музыкантом и ярым коммунистом. Венгр по национальности, Джордж покинул родину ещё до войны. При нацистах его арестовали, через год он сумел бежать, перебрался вначале во Францию, а оттуда в США. Здесь эмигрант пришёлся ко двору в первую очередь благодаря тому, что вырос в семье дипломата и сразу стал писать на английском языке. Его романы вызвали одобрительные отзывы критики, а статьи охотно публиковала пресса — в первую очередь левого толка. Хотя свои страницы талантливому публицисту предоставлял даже престижный и солидный Life. В 1942 венгр получил Пулитцеровскую премию за антифашистский роман «Прокажённые в раю».
Полгода назад Габор перебрался с материка на небольшой остров неподалёку от побережья. У Игоря впервые появилась возможность посетить его новую резиденцию.
Он прибыл первым паромом, и в половине десятого постучал в дверь скромного типового дома. Исмаилову пришлось достаточно долго ждать, прежде чем ему отворили. Джордж встретил его в пижаме и в домашних туфлях. Судя по мятому лицу и воспалённым глазам, ночь выдалась для него бессонной. Редкие волосы по бокам внушительной плеши спутались и топорщились. Он выглядел обеспокоенным и озирался по сторонам.
— Заходи скорей — Джордж настойчиво потянул Исмаилова за протянутую для рукопожатия руку в дом, однако отчего-то передумал:
— А впрочем, почему мы должны прятаться, словно крысы! Ты ведь голоден?
Исмаилов хмыкнул что-то неопределённое и развёл руками.
Истолковав это как выражение согласия, Джордж предложил позавтракать «где-нибудь на свежем воздухе».
— Хорошо, — согласился Игорь. — В таком случае я пока не стану заходить, а подожду тебя здесь.
Через пятнадцать минут Джордж снова появился перед ним — на этот раз причёсанный, в лёгком светлом костюме со своим лабрадором по кличке Сократ. Джорджу нравилось думать, что его пёс — реанкарнация великого философа античности.
Они неспешно направились по направлению к набережной. По пути Джордж рассказал, что жена позавчера прислала ему открытку из Парижа. Она уехала в Европу почти месяц назад. Будучи тоже известной журналисткой, Зоя выполняла задание сразу нескольких изданий, и возвращения её вряд ли стоило ждать раньше сентября.
Они зашли в небольшой ресторанчик почти у самого моря. Джордж пояснил:
— Сам знаешь, мы с Зоей любим угощать наших гостей. Но так как я, да и она — кулинары никудышные, то теперь мы приводим их сюда. Здесь отлично готовят, а хозяин — мой друг.
В самом деле, едва друзья расположились за столом под навесом из пальмовых листьев, как появился сам владелец заведения — итальянец или испанец по национальности. Они с Джорджем обнялись, похлопывая друг друга по спинам. Затем хозяин сердечно пожал руку Исмаилову. Смуглолицый и говорливый, южанин заверил, что обслужит их лично. И пусть дорогие гости не беспокоятся о выборе блюд, это уж его забота. Но прежде они немного поболтали. Джордж и его приятель-ресторатор попотчевали Исмаилова некоторыми здешними новостями, после чего хозяин заведения отправился на кухню. Джордж попросил пока принести своему гостю бокал вина, а себе просто воды.
— Тебе можно позавидовать, — принимая от официанта бокал хереса, выразительно взглянул на приятеля Игорь, — ты устроился почти как в раю.
Джордж устало улыбнулся в ответ.
— Расскажи это моей обострившейся язве, может она, — сволочь бессовестная, поверит тебе и станет меньше меня терзать. А заодно уж и больной печёнке.