Страница 7 из 55
- Я пойду прямо сейчас! – таков был громогласный государев ответ. – Я пойду к ижинским[2] степям и встречу врага с достоинством воина Крайлаба! И я погоню его с нашей земли! Ибо так предписывает мне мой воинский долг, кричит кровь взывающих к справедливости предков и закон божьего равновесия! Вы со мной, лучшие воины Крайлаба?!
- Да-а!!!
- Вы со мной, потомки героев?!
- Да-а-а!!!
- Вы идете со мной! И мы идем за победой!
- Да-а-а!!! Да-а-а!!! Да-а-а!!! – сплоченно взвыли боевые ряды.
- Дарственное осенение!
Что? Нет, это не массово воины прокричали. А откуда ж подобное? И поздно уже – Бохаслав, требуя общей тишины, вскинул вверх правую руку. Обернулся, ловя решительным и уже привычно хмурым взглядом голубых своих глаз мои испуганно бегающие… бегающе ис-спуганные.
- Дарёна?
- Ммм?
- Вот ты и попалась. Но, постарайся, непокорная моя девочка – дотянись до моих губ уж сама.
Семью днями ранее…
- Скажи мне, моя милая девочка, а…
А дальше я уже не слушала. Тон этот милостиво опечаленный и поза у окна в каморке «Я учитель, ты глупышка». И как же Боха злит меня сегодня! Именно сейчас, хотя копилась эта пагубная страсть три дня. По натуре я совсем-совсем не злая. Нет! Я - послушная, уравновешенная, собранная, временами слегка ехидная, но только и всего! Данные качества – залог выживания в моем прошлом мире. Ведь, когда всё детство непрестанно повторяют: «Сдам в интернат!», ты поневоле голову вожмешь. Да так, что уши лягут по плечам. А здесь? Да что со мной не так? Ведь Бохаслав – мой друг! Мой друг…
- Вот именно!
- Так ты со мной согласна?
- Ты – мой друг?
- Кх-ху! Что? – поперхнулся Боха. – Я? Ну-у…
- Ну? – вскинула я брови. И за миг один мы поменялись с ним ролями: «Я педагог, а Боха…
- Дарёна, то – дела прошедших лет. И уж не думаешь ли ты, что я, сам будучи ребенком стал бы приставать к тебе?
- Чего?! – не получилось поменяться.
- Да ничего! – вспылил вернувший свой авторитет мужчина. – Как можно быть друзьями с тем, кого не помнишь?
- Ну а кто в том виноват?
- То есть…
- Божественная благодать!
- Дарёна?
- Дарья Владиславовна Углова! Я всю жизнь была ей. Тридцать семь земных и полноценных лет. Хотя не полноценных. У меня был друг, который мне не друг и не было любви, которую у меня украли, чтобы подарить ему. А за что? Боха, за что? За то, что ты – такой красивый? Добрый? Умный и герой? А я? А как же я? Я недостойна права выбирать?.. – вдруг, не хватило воздуха в груди. – Мне так…
- Дарёна?
- Дарья Владиславовна.
И я немедля успокоиться должна. Я вновь дышу. Это ведь само по себе уже такое счастье. Это – жизнь.
- Дарё… кх-ху! Дарья Владиславовна? Я Бонифака позову.
- Не надо. Я уже дышу. Вдыхаю-ю и выдыха-аю. Видишь?
- Вижу, - улыбнулся Боха. - Ты сегодня устала. И прости за долгое стояние. Пока ты лишь моя невеста, трон у нас один.
- Я кто? – самопроизвольно сжались мои скулы. – Ты это слово к чему сейчас употребил? Я ведь знаю, что статус данный Дару не положен. Причина и следствие, Боха. Ты путаешь эти два понятия.
- Объясни.
Ого! А вот у кого-то рядом желваки куда внушительнее заиграли. Но, раз уж я решила «объяснять», возьмусь. Ведь мотивация стальная:
- Трон! Стояние у него лишь следствие моего решения. Причина – полное отсутствие уважения. Ко мне, как к человеку, к женщине.
- Ты сейчас такую неразумность говоришь!
- Для тебя, не для меня.
- Дарёна! Тьфу! Дарья Владиславовна! Я? Лично я хоть раз, хоть чем-то тебя обидел? Мы все и даже ты теперь живем по древнему закону. Я – Государь и повелитель. Ты – мой Дар. Мой долг – тебя любить и охранять. А твой - рожать детей и ждать меня. Причина и следствие! Что сложного?!
- Да ничего! Для тех, кто любит.
Бохаслав в лице переменился:
- Кто любит? Тут ты, милая моя, права… И что мне сделать для того, чтоб ты меня любила? Я не отпущу тебя. Даже не надейся и не проси. И ты не сбежишь – найду.
- Хорошее начало для любви.
- Неудачное, - глядя в пол, ожесточенно хмыкнул Боха. – А я знаю, чего тебе не достает.
- Свободы? – не сдержала я ехидства.
- Работы.
- Что? Работы?
- Ответственности. Девочка моя! Это ведь ТЫ меня не знаешь, а Я в совсем другом седле, - и такая искра радости в глазах Государевых зажглась. – Так! Решено! И жди Указ. Сегодня некогда – нас трапеза большая ждет. А завтра…
- Я не буду! - и ведь только рот открыла! Однако, Бозена, залетевшая к нам в низенькую дверь, уже отдышалась, подбоченилась и снова бойко выдала. – Не буду!
- Чего? – не удержалась гневно я.
- Присутствовать!
- На трапезе? – вступил в непонятную беседу Государь.
Сестра его так звонко в ладоши хлопнула:
- А, йох! И там, конечно! Потому что хан Ашшун, твой бывший враг и непонятно кто теперь, уже приехал! К нам за своей женой приехал!..
Двадцать лет назад, в 1171-м году по Сходному летоисчислению[3] Крайлаб в очередной раз погряз в беспощадной войне. Войны совсем не новость в этом старом мире, где божественный покровитель их, темпераментный Унак – любимый сын вечной пары верховных богов. Но, именно та последняя война со степным неусидчивым соседом запомнилась крайлабцам еще и как самая скорая. И все благодаря юному законному наследнику государственного престола.
Бохе было тогда всего девятнадцать. И после череды неудачных сражений, когда отточенные сабли степняков свистели уже далеко от приграничных земель, он возглавил полумертвую армию. Но, не повел ее в последний героический бой. Нет! Он сделал по-иному – повел в него отряды горных йохров. Юрких, малорослых и вечно злых воинов обширного племени, привыкшего к диверсиям и выживанию в снежных горах. Как он их уговорил, до сей поры неизвестно. Йохры и собственного то вождя не почитают особо. А тут – пришлый сопляк, да еще с пустым кошелем. А может не с пустым? А кто знает? Боха знает! Но, расскажет ли?
Короче, сверстник Бохаслава, амбициозный полководец Ашшун в той войне впервые остался не у дел. В выгоревшей от солнца Великой степи всё строго со списком воинских привилегий: на Совете ханов назначили тебя главным добытчиком соседских плодородий, а на следующем Совете уже «разназначили». И сослали в… на… или куда его там? Солена сказала, что в древнюю Рощу ханов к строгим духам предков тал-хэн[4]. А зачем?
- А их всех туда из знати отправляют в большое наказание, - произнесла, авторитетно скривив свою красивую мордашку, и вспомнила о больших орехах в чаше. – Будешь? Вкусные из Инжедеи[5].
- Спасибо. Нет.
Я еще в прошлом мире избегала подобных лакомств. Не из-за калорий. Из-за дороговизны стоматологических услуг. А здесь и вовсе придется или не есть ничего или положиться на многопрофильного Бонифака… Вот это выбор! Примерно такой же, как сейчас, когда нас с Бозеной просто посадили под охрану в ее девичьих расписных хоромах. Ну, хоть из окошка через щель меж штор можно подглядывать на приезд «гостей».
Их было человек пятнадцать. Гордых наездников, загорело смуглых и скуластых, однако в меховых ушанках, ну чисто русских меховых. И впереди среди всего этого великолепия мехов, походных сумок и холодного оружия – хан Ашшун. Сорокалетний зоркоглазый жених из степей. Великих! Однако, держался он в седле уже как полноправный муж. Только вот чей? Сплошные вопросы не на жизнь, а на смерть. И мне хотелось очень хоть один из них задать. И чтоб не просто так, а с ответом, как вдруг, всё само собой произошло – Бозена грохнулась на пол. Нет, сначала она от окна так рьяно отшатнулась, что зацепилась каблучком за край ковра, а уж потом спиной вперед и попой вниз:
- Чтоб тебя чени потолчели! Он меня увидел!
- Кто? – подскочила я к остолбеневшей бохиной сестре.
Та, выпучив глаза, попыталась что-то мне сказать. Потом заполошно рукой взмахнула, ухватив мою, и резво подтянулась: