Незримые часы

Ухмыльнувшись, он склонился к наследнице Фен и прошептал ей на ушко:

— Я стану наследным принцем.

— Я стану наследным принцем, — повторял Сяолун, невидящим взором уставившись в зеркало.

Стоило ему избавиться от бесполезного идиота, сбежавшего из пещер под горами Йинчен, как появились другие новости, приведшие его сперва в бешенство, а затем в прострацию.

Похоже, что Фен Сюин предала его. Осведомители видели, как она входила во дворец Чиньчжу в позднее время суток. Похоже, что даже зная, что младший брат утратил свои силы, она все равно поддалась его напору. Вместо того, чтобы стать униженным изгоем, как предполагал их общий с Веймином план (или трупом, как предполагал его собственный), Лиминь получил славу героя, победившего демона и спасшего наследницу Фен. Такому герою — еще бы она не уделила своего внимания.

Впрочем, это хоть и задевало гордость второго принца, было совсем некритично. Лиминь оставался уязвимым, а значит, его слава хрупка и легко разрушится под новым ударом.

Хуже другое было.

В ту же самую ночь, когда первый и третий принц вернулись из гор Йинчен, городская стража провела масштабный рейд. Десятки торговцев, работавших на дворец Хуаджу, были арестованы. Всех вместе их собрали в городской управе и там пытали, добиваясь ответа на один-единственный вопрос.

Как в руки бродячего заклинателя Миншенга попал демонический клинок Шенхунгуая.

О, нет, Сяолун не опасался, что кто-то из торговцев сдаст его. Второй принц был умен и никогда не клал все яйца в одну корзину. Городская стража знала о торговцах, на которых держалось его богатство. Проведя тщательное расследование (ха, когда это стража таким занималась?), она могла бы узнать о бандитах, что держали в узде их конкурентов. Но колдовские реликвии, дававшие решающее преимущество над братьями, Сяолун получал от совершенно других людей. Торговцы не могли их сдать, потому что сами о них ничего не знали.

В этом плане он был спокоен, это верно. Однако столь массовый арест означал, что первый принц догадался, что черный клинок в руках бродячего заклинателя не был случайным совпадением и неучтенным фактором. Веймин понял, что Сяолун хотел убить его, — и неизбежно бросит ему вызов, как только оправится от ран.

Несомненно, Сяолун знал и главную слабость старшего брата. Слишком сентиментально относящийся к кровному родству, он не решится убить его, даже имея на то все основания. Веймин не стал бы сражаться до смерти, и для любого заклинателя клана Шэнь поединок с ним был бы лишь поводом стать сильнее.

Но не для Сяолуна.

Странный врожденный дефект, нелепая причуда судьбы закрывала ему путь к развитию, столь очевидный для любого заклинателя. Чего будет стоить ему гнев старшего брата? Еще одной ноги? Руки? Глаза? Или сделает его калекой?

Горечь и обида на несправедливость мироздания охватывали его с такой силой, что эти мысли Сяолун мог обдумывать лишь наедине с самим собой.

— Я стану наследным принцем.

Да. Он не мог сдаться. Он должен был идти до конца. Потому что пусть бракованный, пусть отцовское разочарование, — но он был заклинателем Шэнь, а это нечто большее, чем права крови и магические знания.

Заклинатели Шэнь всегда принимали вызов.

Вернув на лицо уверенное и невозмутимо-доброжелательное выражение, Шэнь Сяолун вышел во внутренний двор своего дворца. Вооруженные слуги, общим числом в семьдесят человек, уже выстроились перед ним. Прекрасно вышколенные, наделенные оружием из железного дерева и заговоренными лично вторым принцем защитными талисманами, они могли стать его силой.

Они могли противостоять если не самому Веймину, то по крайней мере, городской страже и слугам дворца Яньву.

— Вы знаете, что нет на свете никого, кто любил бы моих братьев сильнее, чем я, — начал свою речь принц Сяолун, — И никто сильнее, чем я, не стремился избежать кровопролития. Однако моя любовь, мое доверие были брошены мне в лицо. Вероломно схватив и подвергнув пытке наших друзей, принц Веймин показал свое истинное лицо. Ведь верно сказал мой младший брат: каждый из принцев несет ответственность за служащих ему людей, и удар по одному из них — это прямой вызов для него.

Одобрительные слова отца на речь Лиминя до сих пор звучали в ушах второго принца. Произнеся перед королевским двором какую-то чушь, рассчитанную на простонародье, младший брат заслужил слова, что понимает суть правления, — оценку, что по праву принадлежала Сяолуну!

Но сейчас это было неважно. Сейчас демонстративное согласие с третьим принцем могло воодушевить слуг перед тем, что им предстояло.

— Принц Веймин бросил мне вызов, и я приму его. Сегодня ночью мы возьмем штурмом дворец Яньву.

Второй принц не желал доводить до этого: власть не берут грубой силой, её берут аккуратно и осторожно, умело отсекая все возможные проблемы. Превращая врагов в союзников, заботясь о репутации и пряча от всех каждый недостойный шаг, — только так можно было стать великим. В этом была истинная суть правления.

Но сейчас выбора не было. Единственный шанс одолеть первого принца без потерь — это действовать на опережение. Этой же ночью ворваться во дворец, перебить охрану и самому бросить ему вызов. Одолеть его в честном поединке — и не проявить глупого милосердия, недостойного короля.

Только так.

И вот, теперь семьдесят вооруженных слуг дворца Хуаджу готовы были выступить на дворец Яньву. В дороге к ним должны были присоединиться еще и с полсотни бандитов и наемников, официально не входивших в свиту второго принца. Все, что оставалось, это отдать приказ.

И Сяолун готов был это сделать, когда почувствовал, что что-то не так. Слишком уж густой туман окружает стены дворца.

И постепенно начинают светиться мертвенным зеленым светом символы на бумажных талисманах, ограждавших дворец от проникновения в бестелесной форме.

— Лиминь? — громко воззвал Сяолун, — Это ты? Проявись! Войди и прими мой вызов!

Превращение в туман было сложнейшим, но и самым любимым трюком младшего брата. Когда-то именно за счет него Лиминь искалечил его в дружеском поединке, в обличье тумана проникнув через тучи магических стрел и проявившись одновременно с жестоким ударом в колено. Сяолун не сомневался, что сейчас брат принял это обличье намеренно, чтобы больнее унизить его.

Однако ответом ему был странный, потусторонний смех, доносившийся, казалось, со всех сторон.

А затем талисманы на стенах вдруг вспыхнули синим магическим огнем. В одно мгновение защита, окружавшая дворец, рухнула.

Первый и третий принц действовали бок о бок!

— Выстроить стену щитов! — приказал Сяолун, — Защищайте меня!

Откуда-то сверху на копья из железного дерева обрушилось чудовище, напоминающее жабу размером с доброго быка. Стальной язык скользнул по рядам вооруженных слуг, разрывая в клочья сразу троих, вместе с доспехами и одеждой.

— Держите оборону! — крикнул второй принц, — Это демоны! Мои братья призвали демонов!

Никогда он не думал, что благородный принц Веймин может опуститься до подобного. Лиминь — тот, напротив, давно интересовался призывом демонов, да только какой демон станет служить заклинателю, утратившему почти все духовные силы?

Или их потеря как раз и была побочным эффектом от подчиняющего заклятья?

Еще пятеро пали жертвами демона-жабы, прежде чем заклинание Священного Древа возымело действие. Копья и дубинки, которыми вооруженные слуги до сих пор бессильно молотили демоническую шкуру, загорелись янтарным сиянием, и очень скоро демон-жаба отправился в ту Преисподнюю, из которой и выполз.

Однако на этом атака не закончилась. Едва остатки развоплощенного злого духа развеялись, как дым, во дворце Хуаджу вдруг резко стало темнее. Светильники продолжали гореть, но казалось, их свет не может пробиться сквозь удушливый мрак, заполнявший дворец.

А затем из мрака соткался отчаянно-белый силуэт. Был он худым и очень высоким: никак не меньше четырех метров. Костлявая рука потянулась к стене щитов, — и сразу десять человек рухнули на землю, иссыхая на глазах. Сам Сяолун спасся, вовремя выставив магическую защиту, но очевидно было, что протянет она недолго.