Страница 38 из 203
– Да, всего трижды и каждый раз недолго. Они хорошо живут. Соляриане помогли им встать на ноги.
– Хорошо… – На губах Скоррогана появилась улыбка, больше похожая на гримасу плача. – Они купаются в роскоши, и она буквально разъедает всю их систему вместе с тремя звездными колониями.
Он гневно рванул на себя руль, корабль вздрогнул. Сели они на краю большого космопорта в Кундалоа-сити.
– И что теперь? – шепотом спросил Тордин. Ему вдруг стало страшно, он смутно ощущал, что будет не рад тому, что увидит.
– Проедем по столице, – сказал Скорроган, – и, может, если будет интересно, прогуляемся по планете. Я хотел, чтобы мы явились сюда неофициально, инкогнито: так мы сможем увидеть их повседневную жизнь, а это гораздо важнее, чем любые статистические данные. Я хочу показать тебе, Тордин, от чего уберег Сконтар! – воскликнул он с болезненной улыбкой. – Я отдал всю жизнь за свою планету. Во всяком случае пятьдесят лет жизни… пятьдесят лет позора и одиночества.
Они миновали ворота и вышли на равнину, покрытую сталью и железобетоном. Здесь царило непрерывное движение, чувствовалось постоянное излучение горячечной энергии солярианской цивилизации. Значительную часть толпы составляли соляриане, прибывшие на Аваики по делам или для развлечений.Были здесь и представители нескольких других рас, но большинство составляли, конечно, местные жители. Впрочем, их не всегда можно было отличить от людей. Обе расы и без того были похожи друг на друга, а поскольку кундалоанцы одевались по-соляриански…
Тордин удивленно покачал головой, вслушиваясь в разговоры.
– Ничего не понимаю! – сказал он Скоррогану, пытаясь перекричать шум. – Я знаю кундалоанский язык, но здесь…
– Ничего удивительного, – ответил Скорроган. – Почти все говорят по-соляриански, а местные языки быстро умирают.
Толстый солярианин в крикливом спортивном костюме кричал на невозмутимого местного лавочника, стоявшего перед магазинчиком:
– Эй, парень, дать местный сувенир, хоп-хоп…
– "Сто слов по-соляриански", – скривился Скорроган. – Правда, это уже проходит, поскольку молодые кундалоанцы с детства учатся говорить правильно. Но туристы везде одинаковы. – Его рука непроизвольно потянулась за пистолетом.
Однако времена изменились, и сегодня уже не убивали только потому, что кто-то был тебе неприятен. Даже на Сконтаре это вышло из моды.
Турист повернулся и налетел на них.
– Простите! – вежливо воскликнул он. – Я должен быть внимательнее.
– Ничего, – пожал плечами Скорроган.
Солярианин тем временем перешел на правильный наархеймский:
– Мне действительно очень жаль. Вы позволите поставить вам по стаканчику?
– Пожалуй, не стоит, – ответил Скорроган, слегка нахмурившись.
– Что за планета! Отсталая, как… как Плутон. Отсюда я еду на Сконтар, хочу заключить пару контрактов. Вы, сконтариане, умеете делать дела.
Скорроган яростно фыркнул и отшатнулся, в сторону, волоча за собой Тордина. Когда они отъехали в модитаторе на несколько сотен метров, Тордин спросил:
– Куда делись твои хорошие манеры? Ведь он был с нами вполне вежлив. Может, у тебя врожденная ненависть к людям?
– Я люблю людей, – сказал Скорроган, – но ненавижу туристов-соляриан. Слава богу, этот подвид редко показывается на Сконтаре. Их бизнесмены, инженеры и ученые – очень милые люди, и я рад, что они будут все чаще приезжать к нам, но туристов я терпеть не могу.
– Почему?
Скорроган резким движением указал на горящую неоновую вывеску.
– Вот почему! – сказал он и перевел солярианские надписи:
– Когда-то религия Мауироа что-то значила, – тихо сказал Скорроган. – Это была прекрасная и благородная вера, хотя и содержала ненаучные элементы. Впрочем, их можно было изменить. Но теперь слишком поздно: большинство кундалоанцев – неопантеисты или атеисты, а древние обряды совершают лишь для заработка. Они превратили их в балаган. Кундалоа сохранила древние памятники, фольклор, народные мелодии – остатки прежней культуры– и эксплуатирует их на потребу праздным зевакам, а это хуже, чем если бы их просто уничтожили.
– Я не понимаю, на что ты так злишься, – сказал Тордин. – Времена переменились. На Сконтаре тоже все по-новому.
– Но не так, как здесь. Посмотри вокруг себя: ты никогда не был в Солнечной Системе, но снимки видел не один раз, и должен заметить, что это – типичный солярианский город. Может, немного провинциальный, но типичный. И во всей Системе Аваики ты не найдешь города, который не был бы солярианским. Не найдешь и процветавших некогда искусства, литературы, музыки. Осталось дешевое подражание солярианским образцам или подделка под старину. Нет и науки, которая по своей сути не была бы солярианской, нет несолярианских машин, все меньше становится домов, которые можно отличить от шаблонного солярианского жилища. Распались родовые связи – основа местной культуры, а супружеские стали такими же случайными, как и на Земле. Исчезла былая привязанность к селу, молодежь рвется в города, чтобы заработать миллион абстрактных кредиток. На столах – продукция солярианских продовольственных фабрик, а местные блюда можно получить только в немногочисленных дорогих ресторанах. Нет больше сделанной штучно посуды, сотканных вручную тканей. Все носят то, что производят большие заводы. Нет прежних поэтов и бардов, да, впрочем, их никто и не стал бы слушать: все сидят у телевизоров. Нет философов араклейской или вранамаунской школ, их сменили посредственные комментаторы Рассела и Владимира Соловьева.
Скорроган замолчал, Тордин долго не отзывался, потом задумчиво произнес:
– Понимаю, к чему ты клонишь. Кундалоа превратилась в копию Земли!